Морис Леблан - Необычайные приключения Арсена Люпена
XII. Намерения Люпена
Через несколько минут директор тюрьмы прибежал в канцелярию, жестикулируя и притворяясь взбешенным.
Люпен усмехнулся.
— Ну, ну, не разыгрывайте со мной комедий. Скажите, пожалуйста! Из предосторожности меня перевозят одного в карете, приготовляют удобное для меня загромождение улицы и воображают, что я сейчас же дам тягу и присоединюсь к моим друзьям?! Точно я могу забыть о тех двадцати агентах сыскной полиции, которые провожали меня и пешком, и в карете, и на велосипедах? Недурно бы они меня отделали! Скажите-ка, может быть, вы на это и рассчитывали? — И, пожав плечами, он прибавил: — Пожалуйста, оставьте меня в покое! Когда я захочу бежать, я сумею устроиться без посторонней помощи.
На третий день «Echo de France», положительно превратившееся в официальную хронику подвигов Арсена Люпена, поместило на своих столбцах описание попытки побега Люпена из тюрьмы, приведя даже содержание записок, которыми арестант обменивался со своей таинственной подругой, упомянув о средствах, служивших этой переписке, о соучастии полиции, о прогулке по бульвару и об инциденте в кафе. Все было сообщено читающей публике. Никто не сомневался больше в будущем побеге Люпена. Впрочем, он и сам категорически подтвердил это в разговоре с Бувье на следующий день после происшествия.
Окинув холодным взглядом следователя, подсмеивающийся над его неудачей, Люпен сказал:
— Запомните мои слова и верьте мне: эта попытка бежать составляет лишь часть общего плана моего побега.
— Странно! Я этого не понимаю.
— Да вам и не нужно понимать меня.
И когда следователь опять приступил к допросу, Арсен Люпен воскликнул с усталым видом:
— Господи, Господи! К чему все это? Все эти допросы не имеют никакого значения!
— Как так?
— Разумеется! Неужели вы воображаете, что я буду присутствовать на своем процессе?
— Вы не будете?
— Конечно, нет! Это мое бесповоротное решение. Ничто меня не заставит изменить его.
Такая самоуверенность в связи с необъяснимою откровенностью, являвшейся ежедневно, раздражала и сбивала с толку представителей правосудия. Очевидно, все дело было облечено глубокой тайной, раскрыть которую мог один лишь Арсен Люпен, но это было не в его интересах.
Люпена перевели в другую камеру, в нижний этаж, следователь между тем закончил следствие и направил дело к прокурору. Наступил перерыв, продолжавшийся два месяца. Люпен провел это время лежа на кровати, с лицом, обращенным к стене. Перемена камеры, казалось, произвела на него угнетающее впечатление. Он отказался принимать своего адвоката и едва обменивался несколькими словами со своими сторожами.
Между тем всеобщее любопытство не ослабевало. Многие даже желали, чтобы планы Люпена скорее осуществились, — до такой степени нравилась толпе эта смелая личность, вдохновенная, веселая, разнообразная в своих выдумках, облеченная таинственностью. Арсен Люпен должен был бежать. Это было неизбежно, фатально! Все даже удивлялись, что дело так затянулось. Каждое утро префект полиции спрашивал у своего секретаря:
— Ну, что же, он еще не убежал?
— Нет!
— Значит, это будет завтра.
Накануне дня, назначенного для разбора дела в суде, в контору «Le Grand Journal» явился неизвестный господин, спросил заведующего судебным отделом и, бросив ему свою визитную карточку, быстро скрылся. На карточке стояли следующие слова: «Арсен Люпен всегда держит свое обещание».
XIII. Суд
Процесс начался.
Было огромное стечение публики. Всем хотелось увидеть знаменитого Арсена Люпена, все заранее предвкушали удовольствие присутствовать при том, как он проведет суд. Из-за дождя и пасмурной погоды публика не могла хорошо рассмотреть Арсена Люпена, когда стража ввела его. Но его тяжелая походка, манера, с которой он опустился на свое место, его равнодушная неподвижность — не располагали в его пользу. Несколько раз адвокат обращался к нему с вопросами. Он качал головой и молчал. Секретарь прочел обвинительный акт, потом председатель произнес:
— Обвиняемый, встаньте. Ваше имя, фамилия, возраст и занятие?
Не получая ответа, он повторил:
— Ваше имя? Я спрашиваю — ваше имя?
Низкий, усталый голос произнес:
— Бодрю, Дезирэ.
В публике послышался ропот. Председатель продолжал:
— Бодрю? Дезирэ? А! Новая метаморфоза. Это, кажется, уже восьмое имя, которым вы называетесь и которое, конечно, так же вымышлено, как и все остальные. Мы будем придерживаться, с вашего позволения, имени Арсена Люпена, под которым вы более известны.
Справившись со своими заметками, председатель продолжал:
— Три года назад вы внезапно выплыли неизвестно из какой среды, как Арсен Люпен. Все данные, которые мы имеем о вас до этого появления, скорее гадательны. Весьма возможно, что некий Роста, работавший восемь лет назад с фокусником Диксоном, был не кто иной, как Арсен Люпен. Возможно также, что русский студент, посещавший шесть лет назад лабораторию в госпитале Св. Людовика и нередко удивлявший своего учителя смелостью своих опытов по накожным болезням, был тот же самый Арсен Люпен. Он же, по-видимому, фигурировал в Париже и в качестве профессора японской борьбы. Наконец, тот, который спас столько людей через слуховое окно на благотворительном базаре… и обокрал их после, — это был, по-видимому, опять-таки Арсен Люпен.
После короткой паузы председатель заключил:
— Вот в каком виде представляется нам предыдущий период, являвшийся лишь подготовкой к борьбе, предпринятой вами против общества. Признаете ли вы эти факты?
Во время этой речи обвиняемый стоял сгорбившись и переминаясь с ноги на ногу. Стало светлее и можно было различить его необычайную худобу, впалые щеки, странно выдающиеся скулы, лицо землистого цвета, испещренное красными пятнами и обрамленное неровной и редкой бородой. Пребывание в тюрьме значительно состарило и истомило его.
Казалось, что он не слыхал обращенного к нему вопроса. После двукратного повторения он поднял глаза, обдумывая, по-видимому, свой ответ и сделав над собою страшное усилие, пробормотал:
— Бодрю… Дезирэ.
Председатель пожал плечами.
— Я не понимаю вашей системы защиты, Арсен Люпен, — сказал он. — Если вы хотите разыгрывать роль глупца, неответственного за свои поступки, воля ваша. Я же приступаю к делу, не обращая внимания на ваши фантазии.
Затем он перешел к подробностям краж, мошенничеств и подлогов Арсена Люпена. Время от времени он обращался с вопросом к обвиняемому, который или бормотал что-то, или совсем не отвечал.
Начался допрос свидетелей. После нескольких ничтожных показаний был вызван Ганимар. Общий интерес пробудился. Сначала старый сыщик несколько разочаровал аудиторию. Не то, что он был смущен, — потому что не в первый раз пришлось ему присутствовать на суде, — но беспокоен, не в своей тарелке. Он посматривал на обвиняемого с явным недоумением. Однако он рассказал обо всех событиях, в которых сам принимал участие: преследование им Арсена Люпена по Европе и прибытие в Америку. Его слушали жадно, как слушали бы рассказ о самых романических любовных приключениях. В конце рассказа, передавая свои разговоры с Арсеном Люпеном, он два раза неожиданно останавливался и выказал странную рассеянность и нерешительность.
Было ясно, что его преследовала какая-то посторонняя мысль.
— Если вам нездоровится, не лучше ли прервать показания? — сказал председатель.
— О, нет, нет, но дело в том…
Он замолчал, пристальным, долгим взглядом всматриваясь в обвиняемого.
— Я прошу дозволения взглянуть на Люпена вблизи, — сказал он. — Здесь кроется какая-то загадка, которую надо выяснить.
Он подошел к подсудимому, еще раз внимательно оглядел его, потом вернулся на свое место и произнес торжественным голосом:
— Господин председатель! Я утверждаю, что находящийся здесь человек — не Арсен Люпен.
Водворилось глубокое молчание.
— Что вы говорите? — воскликнул, наконец, растерявшийся председатель.
— На первый взгляд, пожалуй, можно ошибиться. Признаюсь, сходство действительно существует, но достаточно обратить внимание на нос, рот, волосы, цвет кожи… Конечно, это не Арсен Люпен. В особенности эти глаза… Разве у Люпена были когда-либо глаза алкоголика?
— Позвольте! Позвольте! В чем же дело? Что вы подозреваете, свидетель?
— Я и сам не знаю. Я думаю, что вместо себя Люпен подсунул кого-то. Впрочем, это, может быть, его сообщник.
Председатель велел вызвать судебного следователя, директора Санте и сторожей; затем объявил перерыв.
По возобновлении заседания Бувье и директор на очной ставке с обвиняемым объявили, что между Арсеном Люпеном и этим человеком не было почти никакого сходства.
— Но в таком случае, кто же этот человек? И как он попал в руки правосудия?
Ввели двух сторожей Санте, и — странное противоречие! — они признали арестанта, за которым смотрели по очереди. Председатель вздохнул свободнее.
