Найо Марш - На каждом шагу констебли
Кэли Бард подошёл к Трои.
— Так вот вы куда сбежали, — буркнул он вполголоса. — А меня подцепила тем временем эта ошеломляющая дама. Кажется, она начинает движение «давайте будем как можно любезней с Натушем».
— Да, я знаю. Как вы откликнулись на её лозунг?
— Сказал, что я и так до приторности с ним любезен. А теперь просветите меня насчёт королевских судилищ. У меня своего рода аллергия к брошюрам, а то, что рассказывал шкипер, я начисто забыл. Выкладывайте, прошу вас.
— Так вы ловите бабочек? — спросила Трои, оставив без ответа прозвучавшую довольно фамильярно просьбу.
— Совершенно верно. Я любитель. Вы не находите эту страсть зловехцей? У неё дурная репутация. Во-первых, тот ужасный фильм ‹Речь идёт о фильме У. Уаилера «Коллекционер», герой которого, садист и убийца, также увлекается ловлей бабочек.›, а потом ещё в «Собаке Баскервиллей» какой-то злодей носился по болотам с сачком для ловли бабочек и ботанизиркой.
— Ассоциаций предостаточно, но я вообще предпочитаю бабочек и мотыльков живыми. Вы не заметили тех двух мотоциклистов? Они прямо нас преследуют.
— По-моему, это друзья нашего юнги Тома. Они из Толларка, мы там сегодня остановимся. Постойте-ка, нас, кажется, зозут.
На «Зодиаке» прозвучали три коротких гудка. Вся компания заторопилась к теплоходу, уже вышедшему из шлюза. Слева по борту возвышалась плотина. За зеленоватой стеной падающей воды вся поверхность реки была покрыта пеной — пена громоздилась островками, горками, радужная, сверкающая на солнце, она распадалась на клочки и таяла на глазах.
— О! — восторженно вскричала мисс Рикерби-Каррик. — Как красиво! Да посмотрите же, — настойчиво обращалась она то к одному, то к другому. — Кто бы мог подумать, что эта тихая река может вспениться и превратиться в такое чудо. Ведь это дивный сон, не правда ли?
— Мне это больше напоминает день большой стирки, — выглянув из салона, сказала миссис Тритуэй. — Это все порошки. Там, за деревьями, фабрика моющих средств. Чай готов, — добавила она.
— Так прозаично! — огорчилась мисс Рикерби-Каррик. Капелька пены села на кончик её носа, — Вот досада! — сердито сказала она и спустилась в салон, куда последовали и остальные.
— Красиво то, что кажется красивым, — возразил Кэли Бард. — У каждого своё представление о красоте.
Он обращался к Трои, но ответил Натуш, шедший мёдом за ней.
— Наверное, не столько представление, сколько восприятие, — сказал он. — Помню, как-то я гулял в лесу и заметил на полянке поразительно яркую алую точку и тут же решил, что это некая зловещая плесень, отравляющая исподтишка всю нашу землю и воздух. Потом я подошёл поближе и увидел, что это консервная банка с красной этикеткой. Разве из-за моего открытия она стала менее красивой?
Он повернулся к Трои.
— На мой взгляд, нет, — ответила она. — Яркий цветовой контраст всегда красив и производит впечатление.
— Не возвращаемся ли мы к старому флорентийцу с шишковатым носом? — поинтересовался Кэли Бард. — Нам остаётся предположить, что художник приходил в восторг от каждого угря, морщинки и шишки.
— Совершенно правильно, — сказала Трои.
— Значит, если бы сейчас из этой пены выплыло что-нибудь, скажем, мёртвая, рыба или дохлая кошка, и если бы по цвету и форме они гармонировали с остальным, то, значит, это стоило бы рисовать и оно считалось бы красивым?
Трои кивнула.
Тут в разговор ворвалась мисс Рикерби-Каррик.
— Продолжайте, прошу вас, я буквально ловлю каждое слово. Меня ужасно волнует этот вопрос. Ведь красота везде, во всем! — вскрикивала она, размахивая руками перед очками мистера Лазенби. — «Красота — это Истина, Истина — Красота», — процитировала она. — Вот и все, что нужно знать!
— Очень глубокое замечание, мисс Рикерби-Каррик, — вежливо произнёс мистер Хьюсон.
— А я не согласна, — вмешалась его сестра. — Мне за свою жизнь пришлось узнать достаточно истин, в которых отнюдь не было никакой красоты.
Мистер Поллок, до этого долго молчавший, глубоко вздохнул, и остальные пассажиры, будто заразившись его подавленным настроением, примолкли.
Кто-то, возможно, мистер Лазенби, оставил на скамейке утреннюю газету, ту самую, в которой был отчёт о выставке и фотография. Трои взяла её, просмотрела заголовки, но, не найдя ничего интересного, перевернула страницу и…
"ЧЕЛОВЕК НАЙДЕН ЗАДУШЕННЫМ
Вчера в 8 часов в квартире на Кипрус-стрит, в Сохо, найдено тело задушенного мужчины. Полиция, ведущая расследование, полагает, что это торговец картинами К. Дж. 3. Андропулос".
Список пассажиров все ещё лежал на столе. Трои взглянула на имя, которое Кэли Бард вычеркнул, вставив вместо него её собственное, и так резко встала с места, что кое-кто из её попутчиков удивлённо поднял на неё глаза. Как бы невзначай она уронила газету на скамейку и спустилась к себе в каюту. Поразмыслив, она решила, что если никто не прочитал заметки, то ей лучше помалкивать об ужасной новости. Потом она подумала, что будет ещё лучше вовсе избавиться от газеты, прежде чем её фотография попадётся на глаза пассажирам. Она представила себе, как мисс Рикерби-Каррик встретит её возгласом: «Подумать только, о вас обоих написали в газете, и о вас, и о том бедняге, что должен был ехать в вашей каюте», быстро отыскала свой альбом для эскизов и вернулась в салон. Газета исчезла.
3
Минуту или две Трои побыла в салоне, стараясь собраться с мыслями. Её попутчики все ещё пили чай и не казались встревоженными. Она поднялась на палубу. У штурвала стоял шкипер.
— Все в порядке, миссис Аллейн? — спросил он.
— Да, спасибо, все хорошо, — сказала Трои и пододвинула себе стул.
Пена уже почти исчезла из виду. «Зодиак» плыл по чистой воде мимо низких берегов и редких группок деревьев.
Трои начала рисовать знаки Зодиака, располагая их по окружности. Стихотворение миссис Тритуэй можно будет поместить в центре, а позднее она кое-где раскрасит рисунок.
Из салона вдруг донеслись голоса, там громко заговорили. Через некоторое время на её руку упала тень. Это снова были Кэли Бард. Трои не подняла головы. Кэли Бард отошёл и стал к ней спиной, облокотившись о гакаборт.
— Боюсь, — сказал он, — что ваше инкогнито рас-крыто. Мистер Лазенби увидел фотографию в утренней газете. Я бы, конечно, вас не выдал.
— Верю.
— Должен сообщить вам, что Рикерби-Каррик в восторге.
— Вот черт!
— А Хьюсоны приятно удивлены. Они читали о вас в журнале «Лайф», поэтому знают, что вы знаменитость. Их одно только удивляет, как это они вас сразу не узнали.
— Действительно.
— И Поллок, как ни странно, о вас наслышан. А преподобный Лазенби утверждает, что в Австралии вас считают равной Драйсдейлу и Добеллу.
— Очень мило с его стороны.
— Во всем этом для вас есть одно преимущество: теперь вы можете спокойно заниматься своим делом, не опасаясь, что все будут охать и сопеть вам в затылок.
— Я не собираюсь делать ничего особенного, — пробормотала Трои.
— Просто удивительно! — усмехнувшись, сказал Бард.
— Что?
— Что вы так скромничаете, когда говорите о своей работе. Вы!
— Такая уж я есть. Ну ладно, будьте умником, помолчите.
Бард хмыкнул и подтащил стул к тому месту, где сидела Трои. Её обдало запахом табачного дыма от его трубки. «Они явно не заметили сообщения об Андропулосе», — подумала она, а секунду спустя у неё мелькнула другая мысль: «А может, заметили?»
Река стала так петлять, что ландшафт вокруг «Зодиака» закружился, как в диораме. Шпиль церкви в Уэпентейке то приближался, то отступал, надвигаясь на более высокий шпиль церкви Толларка, городка, к которому они подплывали.
Временами Трои отрывалась от работы, чтобы взглянуть на пейзаж, однако на листе все отчётливее вырисовывались знаки Зодиака. Забавы ради она придавала каждому из них черты своих попутчиков. Хьюсов она, конечно, изобразит в образе Близнецов, а мистеру Поллоку, который не ходит, а ковыляет, самой судьбой назначено быть Раком. Мисс Рикерби-Каррик, несомненно, девственница; и ей вполне подойдёт Дева. Неистовому мотоциклисту она пририсовала бычьи рога. Ядовитые замечания Кэли Барда делали его весьма подходящим для роли Скорпиона. В кого же превратить мистера Лазенби? Она вспомнила, что он плохо видит и в тёмных очках может сойти за слепое правосудие. Так пусть держит в руках Весы. Что касается доктора Натуша, мужественного, широкоплечего, то на небесном своде он должен был выглядеть великолепным Стрельцом с натянутым луком. И она начала рисовать Стрельца, похожего на доктора. Для миссис Тритуэй придумать аналогию было труднее. Правда, можно было сказать, что она такая же яркая и сверкающая, как Рыба. Трои посмотрела на стоящего у штурвала шкипера и, заметив, как под его белоснежной рубашкой перекатываются мускулы, решила, что такая бьющая через край сила и мужественность характерны для Овна. Мальчик Том, конечно, будет Водолеем. Больше пассажиров не было, поэтому она приподняла Льву одну бровь, придав ему сходство со своим мужем. «Ну что ж, а на мою долю остаётся Козерог, — подумала Трои. — И может, это не так уж плохо».
