Энтони Беркли - Дело об отравленных шоколадках
— Именно так, мадам. Но что-то задержало убийцу на полгода, или он выжидал.
Что касается пакета, в котором коробка была доставлена, то тут мистер Мейсон ничего не мог прояснить. Пакет был из обыкновенной тонкой коричневой бумаги, какую можно купить в любом магазине; на лицевой стороне пакета большими печатными буквами аккуратно были выведены имя и фамилия сэра Юстаса и его адрес. Из этого ровно ничего полезного для следствия извлечь было нельзя. На почтовой марке значилось, что пакет был отправлен из почтового отделения на Саутгэмптон-стрит, в Стрэнде, в девять тридцать вечера.
— Почту вынимают из ящика в восемь тридцать и затем в девять тридцать, — объяснил Морсби. — Следовательно, пакет был опущен в этот промежуток времени. По размеру он был невелик и вполне пролезал в щель для писем. Стоимость марки соответствует роду корреспонденции. Почта в это время уже была закрыта, поэтому через служащего почты, принимающего письма, пакет не мог быть отправлен. Пожалуйста, можете на него взглянуть, если вам интересно.
Пакет из коричневой бумаги пошел по рукам вслед за письмом.
— Вы не захватили с собой коробочку с уцелевшими шоколадками? — спросила миссис Филдер-Флемминг.
— Нет, мадам. Коробка была самая обыкновенная, мейсоновская, а шоколадки все до одной пошли на экспертизу.
— Ах, как жаль! — огорчилась миссис Филдер-Флемминг. — Я подумала, на них могли остаться отпечатки пальцев.
— Мы уже собрали отпечатки пальцев, — не дрогнул Морсби.
Пока все с мрачным видом разглядывали пакет, в комнате царило молчание.
— Естественно, мы попытались выяснить, не заметил ли кто из прохожих человека, опускавшего пакет в почтовый ящик на Саутгэмптон-стрит между восемью тридцатью и девятью тридцатью вечера, — продолжал Морсби, — но безрезультатно. Кроме того, мы попытались деликатно выяснить у самого сэра Юстаса, могло ли кому-то понадобиться лишить его жизни и кто мог быть тот человек. Сэр Юстас сказал, что не имеет ни малейшего понятия. Конечно, как положено в делах такого рода, мы начали с вопроса: кому была бы на руку смерть сэра Юстаса? Но путного ответа так и не получили. Большая часть его имущества должна отойти его жене, возбудившей против него бракоразводное дело. Но ее в настоящее время нет в стране. Мы проверили ее местонахождение, и она как подозреваемое лицо полностью отпадает. Уж не говоря о том, что она очень милая женщина. — Последняя фраза Морсби прозвучала как-то совсем не профессионально.
— Что же касается фактов, — подвел он итог, — то нам известно лишь следующее: шесть месяцев назад убийца имел связь с фирмой «Мейсон и сыновья» и находился вечером за день до убийства между половиной девятого и половиной десятого на Саутгэмптон-стрит. И все. Боюсь, мы зашли в тупик.
Морсби не стал добавлять, что в таком же тупике оказались и члены Клуба криминалистов, сидевшие вокруг него, но он явно это подразумевал.
Все молчали.
— И это все? — спросил наконец Роджер.
— Все, мистер Шерингэм, — ответил Морсби.
Снова молчание.
— Я полагаю, полиция должна иметь свою версию, или, может быть, я не прав? — равнодушно, как бы ни к кому не обращаясь, заметил мистер Мортон Харроугейт Брэдли.
Морсби молчал, размышляя о чем-то своем.
— Ладно уж, Морсби, выкладывайте, — подбодрил его Роджер. — Совсем простая версия. Она мне уже известна.
— Ну хорошо, — сказал Морсби, воодушевляясь. — Мы склонны думать, что преступление — дело рук сумасшедшего или какого-нибудь душевнобольного, которого сэр Юстас, возможно, и не знает. Видите ли… — На лице Морсби отразилось некоторое замешательство. — Видите ли… — продолжал он, собравшись с духом, — сэр Юстас ведет такой образ жизни… как бы это сказать — вызывающий, прошу прощения за резкое слово. Мы в Скотленд-Ярде пришли к заключению, что с ним решил свести счеты какой-нибудь маньяк на религиозной или на политической почве, чтобы избавить от него мир. Как вам известно, некоторые истории такого рода нашумели в обществе. Или это просто душевнобольной, одержимый маниакальной идеей убивать людей на расстоянии, такие бывают. Вспомните дело Хорвуда, например. Неизвестный безумец послал отравленные шоколадные конфеты самому комиссару полиции. Дело привлекло большое внимание публики. Нам думается, что данный случай является аналогичным делу Хорвуда. Часто какое-то выдающееся дело становится прототипом преступления, которое повторяет все его эпизоды. Я полагаю, вы это и без меня хорошо знаете. Такова наша версия. И если она соответствует действительности, полиция имеет те же шансы заполучить преступника, что и… что и…
— Что и мы, — подсказал Роджер.
Глава 4
Морсби ушел, а заседание Клуба продолжалось. Было что обсудить. Каждый в разнообразных вариантах выдвигал свои соображения, предположения, версии.
Но в одном все были единодушны: полиция ведет расследование в ложном направлении. Версия, которую поддерживает полиция, по всей вероятности, ошибочна. Убийство не было случайным поступком случайного сумасшедшего. Кто-то с большой методичностью подготовил уход сэра Юстаса из этой жизни, причем был движим совершенно четким мотивом. Как все случаи, связанные с убийством, и этот требовал cherchez le motif[1], то есть надо было выявить мотив преступления.
Пока члены Клуба горячо обсуждали свои разнообразные версии, Роджер уверенно вел собрание, по мере необходимости смягчая острые углы. Суть эксперимента, не раз возвращался он к своей мысли, в том, чтобы каждый вел расследование самостоятельно, опираясь только на собственную интуицию, не используя чужих догадок, с тем чтобы в конце концов сформировать свою версию, которую затем и должен был обосновать.
— Позвольте, а разве нам не следует обмениваться теми свежими сведениями, которые может добыть каждый из нас, мистер Шерингэм? — пробасил сэр Чарлз. — Я бы со своей стороны предложил, не в ущерб самостоятельным усилиям, сразу выносить новенькие факты на всеобщее обсуждение. Это давало бы пищу для ума и не носило бы характер скучного состязания на звание лучшего сыщика.
— Несомненно, ваша точка зрения имеет свои достоинства, сэр Чарлз, — согласился с ним Роджер. — Я и сам немало размышлял по этому поводу. Но мне кажется, что было бы лучше, если бы каждый из нас держал обнаруженные им новые факты пока в тайне — прямо начиная с сегодняшнего вечера. Видите ли, в нашем распоряжении решительно все факты, которые удалось собрать полиции. Вряд ли мы обнаружим что-то существенное, что наведет нас на след преступника, скорее всего так, две-три незначительные подробности, зато они помогут любому, кто их обнаружит, построить интересную версию, а в этом и есть суть нашей задачи.
Сэр Чарлз хмыкнул, выражая свое сомнение.
— Я бы предложил поставить вопрос на голосование, — внушительно произнес Роджер.
Состоялось голосование. Сэр Чарлз и миссис Филдер-Флемминг голосовали за то, чтобы новые факты сразу становились предметом обсуждения в Клубе; мистер Брэдли, Алисия Дэммерс, мистер Читтервик (после долгих колебаний) и Роджер голосовали против.
— Итак, решено, что новые факты держим в тайне, — подытожил Роджер и мысленно засек, кто за какое предложение голосовал. Он был склонен полагать, что голосование в данном случае показывало отношение к делу, то есть кто намерен ограничиться чистым теоретизированием, а кто всерьез захвачен игрой и на самом деле собирался заняться расследованием, И еще это могло свидетельствовать о том, у кого версия уже в голове, а у кого она еще не сложилась.
Сэр Чарлз с покорностью принял результат голосования.
— Значит, у всех сейчас по нулям, — констатировал он.
— Начиная с момента, когда мы выйдем за порог этой комнаты, — уточнил Мортон Харроугейт Брэдли, поправляя замысловато завязанный узел своего галстука. — Но я согласен с сэром Чарлзом в том отношении, что если у кого-то из нас есть сведения, которые можно добавить к тому, что сообщил нам старший инспектор, то он волен сейчас это сделать.
— А они есть у кого-нибудь? — поинтересовалась миссис Филдер-Флемминг.
— Сэр Чарлз знает мистера и миссис Бендикс, — бесстрастно заметила Алисия Дэммерс, — и сэра Юстаса тоже. Ну, и я, конечно, знакома с сэром Юстасом.
Роджер усмехнулся. Он узнал излюбленный стиль мисс Дэммерс — топить в многословии пустоватую мысль. Всем было известно, что миссис Дэммерс была единственной, кто отверг (по слухам) домогательства сэра Юстаса Пеннфазера. Однажды ему взбрело в голову пополнить коллекцию дам, потерявших из-за него голову, еще одной интеллектуалкой, каковой слыла Алисия Дэммерс. Это внесло бы известное разнообразие в его коллекцию, состоявшую из женщин, которых интеллектуалками не назовешь. Привлекательная, высокая, стройная, всегда безукоризненно одетая, Алисия Дэммерс вполне отвечала его изощренному вкусу. И он совершенно серьезно намерен был ее покорить.
