Сирил Хейр - Трагедия закона. Простым канцелярским шилом
— Прошу меня простить за вмешательство, — перебила его миссис Хопкинсон, — но, если я сейчас же не убегу, Джудит меня застукает. Для мистера Эдельмана все это не имеет ровно никакого значения — он сам себе хозяин, а с людьми маленькими, вроде меня, особенно не церемонятся. Джудит думает, что я сейчас там, — Веселая Вдова выразительно кивнула в сторону женского туалета, — но нельзя же проводить там половину рабочего дня! Всего хорошего, мистер Петигрю, надеюсь, вы будете «хорошим мальчиком» и не станете портить нам жизнь.
— Давайте-ка расставим все по своим местам, — заявил Петигрю после того, как она ушла. — Не вижу, какое мне, собственно, до всего этого дело, но, раз уж вы начали объяснять, дойдем до логического конца. Насколько мне удалось понять, Вуд, вы изучаете возможности этой части здания в качестве сцены для некоего криминального сюжета?
— Именно так, — подтвердил Вуд. — Возможно, вы помните, как во время первого обсуждения этой идеи именно вы высказали предположение, что лучшего места для преступления, чем библиотека, просто не найти. Лично я побывал там только один раз, поэтому мне, естественно, очень хотелось снова увидеть это место. Осмотреть его, так сказать, свежим взглядом.
— Кроме того, в целях большей достоверности сюжета автору было крайне важно точно знать, какую именно часть комнаты можно увидеть через замочную скважину, — добавил Эдельман.
— Вот-вот! Причем нам надо было проделать все это в реальных условиях. Меня очень волновала проблема, каким конкретно образом моему убийце удастся никем не замеченным добраться до библиотеки, что требовало детального изучения на месте.
— Нам также очень хотелось узнать, кто и в какое время дня появляется в этом коридоре, как можно подробнее изучить маршруты посыльных, ну и так далее и тому подобное, — сказал Эдельман и, помолчав, добавил: — Даже попробовать выяснить наиболее вероятное время, когда старший инспектор бывает там один…
— Разведать возможные пути отхода, — перебил его Вуд.
Они работали как пара хорошо понимающих друг друга комедиантов.
— Минутку, минутку! — остановил их Петигрю. — Это чистейшая чепуха! Нонсенс! Если вы хотите написать книгу, то наверняка сами создадите именно ту обстановку и варианты действий своих героев, которые наилучшим образом соответствуют избранному сюжету. Только так, а не наоборот! Неужели вы на самом деле рассчитываете, что я поверю вам?
— В определенном смысле вы, безусловно, правы, — после довольно долгой паузы согласился Эдельман. — Против этого трудно возразить. Но все дело в том, что в данный момент мы пока еще не пишем книгу.
— Странно. А мне показалось, вы не далее как две минуты назад говорили, что пишете, Вуд.
— Я, конечно, не могу отвечать за Вуда, — снова вмешался Эдельман, не давая Вуду возможности ответить. — Писатель он, а не я. Мое участие во всем этом заключается только в том, как совершенно справедливо заметила миссис Хопкинсон, чтобы помочь творцу прорепетировать сцену. Мы просто попытались на практике проделать вымышленное преступление, которое, кстати, сами же и придумали. Ну подумайте, какой смысл создавать что-то стоящее в абсолютном вакууме, даже не представляя себе, как это будет выглядеть на деле?
— Мне это кажется пустой тратой времени, — сказал Петигрю. — Кроме того…
Но Эдельман, выразительно подняв указательный палец, попросил его на минуту прерваться. Из соседней комнатки послышался возрастающий свист кипящего чайника. Эдельман бросил взгляд на часы и повернулся к Вуду.
— Десять с половиной минут, — многозначительно заметил он. — На мой взгляд, времени более чем достаточно. — Затем, помолчав и внимательно прислушиваясь к торопливым шагам мисс Дэнвил в коридоре, добавил: — Вот и она! Дело сделано. Причем отметьте, за все это время никто, кроме нас, здесь не появился. Да, все складывается как нельзя лучше.
— Но зачем вам понадобилось втягивать в ваши детские забавы мисс Дэнвил?
— Но ведь мы единодушно решили, что убийцей будет именно она! Кроме того, хотел бы, с вашего позволения, заметить, что при правильном подходе к делу ее совсем нетрудно было бы склонить к убийству инспектора… или, скажем, кого-то еще. Она на редкость подходит на эту роль. Я знаю это по собственному опыту.
Вуд пробормотал что-то на ухо Эдельману, но что именно, Петигрю так и не услышал.
— Ах да! Вуд только что напомнил мне, что ваша секретарша, которая явно не одобряет наши старания, вот-вот явится сюда с чаем, поэтому нам лучше всего как можно быстрее ретироваться с глубочайшими извинениями за то, что отняли у вас столько времени. Простите, пожалуйста. Искренне надеюсь, что нам не придется больше тревожить вас новыми репетициями. Могу даже твердо обещать это. Мы уже поняли все, что нам требуется. Вплоть до типа оружия. Очевидно, мне следует поставить вас в известность об этом, поскольку вы столь явно и недвусмысленно интересуетесь нашими делами. Как вы знаете, инструмент, которым клерки протыкают бумаги, чтобы скрепить их в папке, обычно называют канцелярским шилом. Оно длинное и очень острое. Мы решили остановить свой выбор на нем. Нам кажется, такое вполне впишется в задуманную нами картину. Ну а теперь нам действительно пора. Еще раз просим простить нас. До встречи.
Сидя за чашкой чая, который мисс Браун принесла сразу после ухода незваных посетителей, из чего можно было сделать логический вывод, что она была в курсе их краткосрочного присутствия, Петигрю задумчиво размышлял над только что услышанным им забавным, если не сказать — нелепым сюжетом. Причем чем больше он думал об этой истории, тем менее вероятной она ему казалась. Наиболее загадочным было участие в ней Эдельмана. Как он там оказался? Зачем? Он даже не поленился сделать себя одним из главных героев этой мало кому понятной игры. Но как же он, взрослый, серьезный человек, может тратить рабочее время на такие, мягко говоря, детские забавы? Миссис Хопкинсон — это совсем другое дело. Для Петигрю она была не чем иным, как пустоголовой взбалмошной особой, для которой «не важно что, лишь бы развлечение». Вуд реальный автор, как и все остальные писатели «с чудинкой в голове». Но Эдельман! Что ему-то здесь делать?! На него это совсем не похоже… Для чего ему вообще участвовать, да еще с таким искренним энтузиазмом, в этой нелепой затее? Неужели тоже захотел развлечься? А если он по каким-то своим соображениям скрывает правду, то чем тогда можно объяснить его участие?
Петигрю недовольно нахмурился. Эдельман был совсем не похож на человека, делающего хоть что-либо без достаточно весомых причин, но в данном случае они были и непонятны, и не внушали доверия. Особенно неприятно прозвучало его легкомысленное замечание о «внушаемости» мисс Дэнвил. Оно напрямую связывалось с его хладнокровной оценкой возможности, что на ее последующие действия обязательно повлияет сам факт, что она узнает о роли, уготовленной ей в этом пока еще теоретическом спектакле. Уж не замыслил ли он по каким-то только ему ведомым резонам причинить зло этой бедной уязвимой душе? И если да, то в каких целях?
Петигрю поежился. Нет-нет, так не пойдет, это не дело… Зачем снова впадать в мелодраматические подозрения? Особенно по отношению к собственным сотрудникам, с которыми ему еще работать и работать… Ведь ему это совсем не свойственно. Может, на него уже начала воздействовать атмосфера Марсет-Бей? Пытаясь привести свои мысли в порядок, Петигрю открыл папку, которую ему принесли буквально за две минуты до того, как он, сам того не ожидая, поймал Вуда за подглядыванием в замочную скважину кабинета старшего инспектора. Так-так, любопытно: оказывается, их интересует его мнение о желательности или нежелательности официального открытия уголовного дела в связи с незаконной торговлей взрывателями на черном рынке. Неужели это именно то, на что намекал Маллет во время их последней встречи? Посмотрим, посмотрим… Название фирмы «Бленкинсоп». Что-то смутно знакомое. Затем на память Петигрю вдруг пришли слова «досье „Бленкинсоп“», произнесенные мисс Кларк в гостиной, но в какой конкретно связи, пока неясно. То ли это было слишком давно, то ли не показалось достаточно важным… Трудно сказать.
Он с головой погрузился в чтение отчета Маллета. Да, у дела, безусловно, есть определенные перспективы, хотя вряд ли имеет смысл принимать решение в конце утомительного рабочего дня. Тем не менее Петигрю продолжал читать в надежде получить хотя бы общую картину, чтобы на свежую голову и более детально заняться делом на следующий день.
Увы, это ему тоже не удалось: снова помешали посторонние звуки за дверью. В общем-то звуки вполне знакомые — шарканье ног, сдержанные голоса, тихий смех… Нет, это уже переходит все допустимые границы! Обещанию Эдельмана и Вуда не беспокоить его верить не стоит, но нарушать его, когда не прошло и часа? Это выглядит уже как открытый вызов, если не наглость, и поэтому просто недопустимо!
