Месть под расчет - Джордж Элизабет

— Значит, вы уже знали об онкозиме, когда Мик пришел к вам брать интервью?

— Все в «Айлингтоне» знают об онкозиме. Его еще называют «детищем Бари».

— Что вы можете рассказать о нем?

— Это антионкоген, предотвращает рост раковых клеток. Вы же знаете, что такое рак. Организм не справляется с лишними клетками, и онкозим помогает ему справиться.

— А побочные действия?

— В этом-то вся проблема, так? Всегда есть побочные действия. И иногда опасные. Поверьте мне, мистер Сент-Джеймс, если бы кто-то создал лекарство без побочного действия, весь научный мир ликовал бы.

— А если лекарство эффективно при одной болезни, но, к несчастью, может быть причиной очень серьезных нарушений в организме?

— Вы о чем? О почечной дисфункции? Органических нарушениях? Об этом?

— Или даже хуже. Скажем, аномалии. Уродства.

— Всякая химиотерапия аномальна. В нормальных условиях ее никогда не назначают беременным женщинам.

— А как насчет воздействия на клетки, участвующие в зачатии?

Последовала долгая пауза. Тренэр-роу откашлялся.

— Вы имеете в виду широкомасштабные генетические повреждения у мужчин и женщин? Это невозможно. Лекарства проходят жесткий контроль, и такое обязательно проявилось бы. Не тут, так там. Скрыть такое невозможно.

— Предположим, скрыли. Мик мог догадаться?

— Отчего же нет? Нечто необычное в результатах тестов… Но где он мог взять эти результаты? Даже если он побывал в лондонской лаборатории, кто дал бы ему результаты? И зачем?

Сент-Джеймс подумал, что у него есть ответы на оба вопроса.

Когда десять минут спустя Дебора появилась в кабинете, она жевала яблоко. Разрезав его на восемь частей, она переложила их на тарелке тонкими ломтиками сыра «чеддер». Так как в руках у нее была еда, то следом шествовали такса Персик и кот Аляска, причем такса все время переводила взгляд с лица Деборы на тарелку и обратно, а Аляска, считая даже молчаливую просьбу недостойной себя, прыгнул на стол Сент-Джеймса и, пройдясь мимо карандашей, ручек, книг, журналов и писем, удобно устроился возле телефона, словно в ожидании звонка.

— Закончила с фотографиями? — спросил Сент-Джеймс.

Он сидел, не сводя взгляда с камина, в кожаном кресле, с которого не вставал после разговора с Тренэр-роу.

Дебора, скрестив ноги, уселась на диван и поставила тарелку с яблоком и сыром себе на колени. У нее на джинсах красовалось длинное пятно, оставленное каким-то химикатом, и на рубашке тоже были мокрые пятна после работы в темной комнате.

— Не совсем. У меня перерыв.

— Решила напечатать снимки. Я правильно понял?

— Правильно, — как ни в чем не бывало отозвалась Дебора.

— Для выставки?

— Возможно. Почему бы и нет?

— Дебора.

— Что?

Она подняла голову от тарелки, убрала со лба волосы. В руке у нее был сыр.

— Ничего.

— А.

Отломив кусочек сыра, она предложила его вместе с яблоком Персику. Собака проглотила то и другое, помахала хвостом и лаем потребовала еще.

— После твоего отъезда я отучил ее попрошайничать, — сказал Сент-Джеймс. — Мне потребовалось на это два месяца.

В ответ Дебора дала Персику еще кусочек сыра. Она погладила собаку по голове, почесала ее за шелковистыми ушами и только потом посмотрела невинным взглядом на Сент-Джеймса:

— Почему бы ей не просить, если хочется? В этом нет ничего плохого, разве не так?

Сент-Джеймсу было ясно, что она провоцирует его. Он встал с кресла. Надо было сделать еще несколько звонков, чтобы побольше узнать о Бруке и об онкозиме, проверить, не появилась ли Сидни, не говоря уж о текущей работе, не имевшей отношения к смерти Кэмбри-Брука-Ниффорд, и здесь, в кабинете, и в лаборатории. Но Сент-Джеймс остался в кабинете.

— Не возьмешь чертова кота отсюда? — спросил он и подошел к окну.

Дебора приблизилась к столу, взяла на руки кота и положила его в кресло Сент-Джеймса.

— Еще что-нибудь? — спросила она, когда Аляска принялся энергично тереться о далеко не новую кожу.

Сент-Джеймс смотрел, как кот устраивается в его кресле и как улыбается Дебора.

— Нахалка, — сказал он.

— Капризуля.

Хлопнула дверца автомобиля, и Сент-Джеймс повернулся к окну.

— Томми приехал, — сообщил он, и Дебора отправилась открывать входную дверь.

Сент-Джеймс сразу понял, что у Линли плохие новости. Шел он необычно медленно, тяжело переступая ногами. Дебора перехватила его на улице, и они обменялись парой слов. Она коснулась его руки. Он покачал головой и взял ее за руку.

Отойдя к книжным полкам, Сент-Джеймс вынул наугад книгу и открыл ее: «Жаль, ты не знала, что была единственной мечтой моей души, — читал он. — В моем падении я бы не чувствовал этого так остро, если бы из-за тебя, и твоего отца, и дома, который стал по-настоящему твоим домом, не оживали старые тени…» Черт побери. Сент-Джеймс захлопнул книгу. «История двух городов». Как раз что надо, с усмешкой подумал он.

Он поставил книгу на место и взял другую. «Вдали от безумной толпы». Прекрасно. Отличный набор страданий от Габриэль Оук.

— …потом говорил с мамой, — продолжал начатую фразу Линли, входя вместе с Деборой в кабинет. — Она приняла это неважно.

Сент-Джеймс сразу же протянул Линли виски, и тот с благодарностью взял его, после чего сел на диван. Дебора примостилась рядом на подлокотнике, касаясь кончиками пальцев плеча Линли.

— Похоже, Брук сказал правду, — сообщил Линли. — Питер был в Галл-коттедж после ухода оттуда Джона Пенеллина. Они с Миком поссорились.

Он рассказал все, что узнал от Питера, и о том, что произошло в Сохо, тоже.

— Я предполагал, что Кэмбри дрался там с Питером, — отозвался Сент-Джеймс, когда Линли умолк. — Сидни говорила, что видела там Питера. Описание совпадало, — добавил он, отвечая на незаданный вопрос, мелькнувший в глазах Линли. — Итак, если Питер узнал Кэмбри, то и Джастин Брук мог его узнать.

— Брук? — переспросил Линли. — Как? Да, помню, он был вместе с Сидни. Ну и что?

— Томми, они были знакомы. Брук работал в «Айлингтоне», — сказал Сент-Джеймс и познакомил друга со всем, что узнал во время визита в «Айлингтон-Лондон ».

— Какова роль Родерика Тренэр-роу?

— Он — главный двигатель истории. Это он сообщил Мику Кэмбри ключевую информацию. И Кэмбри использовал ее, чтобы начать расследование. Все пошло от Тренэр-роу. Он сказал Мику об онкозиме.

— А потом Мик умер. В тот вечер Тренэр-роу присутствовал на представлении.

— Томми, у него нет мотива. А вот у Джастина Брука был.

Сент-Джеймс объяснил. Его версия, продуманная им, пока он оставался один в кабинете, была очень проста. Кокаин в обмен на информацию неизвестного источника, которая должна лечь в основу статьи об опасном лекарстве. Мик Кэмбри и Джастин Брук. Что-то у них не сложилось и закончилось трагически в ту самую пятницу, когда Брук отправился вместе с Питером в Галл-коттедж.

— А кому понадобилось убивать Брука?

— Никому. Несчастный случай, как правильно считают полицейские.

Линли вынул из кармана портсигар и задумчиво поглядел на него, после чего щелкнул зажигалкой, однако закуривать не стал.

— Паб, — произнес он. — Питер сказал, что Брука в пятницу не было в «Якоре и розе».

— После того, как они побывали в Галл-коттедж?

— Да. Питер отправился в паб. Он был там без четверти десять и потом. А Брука там не было.

— Все складывается, да?

— А Джастин знал, что Питер везет его к Мику Кэмбри? — спросила Дебора. — Питер называл Мика до того, как они выехали? Или не называл его?

— Скорее всего, заранее не называл, — ответил Сент-Джеймс. — Вряд ли Джастин поехал бы, если б знал, что Питер собирается одолжить денег у Мика Кэмбри. Зачем рисковать?

— Мне кажется, Мик должен был больше бояться разоблачения, чем Джастин Брук, — заметила Дебора. — Кокаин, женское платье, двойная жизнь. Один Бог знает, что вы еще раскопаете.

Линли закурил и, выпустив струю дыма, вздохнул: