Сирил Хейр - Жилец. Смерть играет
— Мне нужно получить от вас, сэр, заявление для коронера. Это сэкономит вам время и хлопоты во время следствия, когда вы придете, чтобы дать показания в суде. Это чистая формальность. Если вы не возражаете заехать в участок…
Сефтон не возражал и по приезде в участок был водворен в самое удобное кресло в кабинете. Ему была предложена сигарета из коробки, которую инспектор держал у себя на столе для своих визитеров, не таких выдержанных, как он сам. И вообще обращались с мужем убиенной с тем почтением и сочувствием, которые, безусловно, соответствовали ситуации. Тейт скрепя сердце признал, что это было очень хорошей постановкой, если вам вообще нравилось вести себя таким образом.
— Позвольте узнать, мистер Сефтон, — говорил Тримбл, в то время как его самописка быстро скользила по листу бумаги, — ваше полное имя? И адрес?.. Благодарю вас. Хотелось бы иметь номер вашего личного удостоверения, пока мы тут… Большое спасибо. Теперь можем начать: «Я являюсь супругом»… как полное имя вашей жены, мистер Сефтон?.. В самом деле? Странные имена дают своим детям эти иностранцы, не правда ли?.. «Супругом Люсиль Ольги Сефтон, сценическое имя — Люси Карлесс». Это верно, сэр? Мне не хотелось бы наделать ошибок, потому что это ведь ваше заявление, и потом я попрошу вас подписать его… Верно! Тогда я продолжаю. «Я женился на ней…» Когда именно это было, сэр?.. Боже мой! Совсем недавно! Какая трагедия! Затем: «В субботу 4 ноября в десять часов пятнадцать минут утра я посетил морг, расположенный по адресу Корпорейшн-стрит, Маркгемптон, где мне предъявили тело женщины, в которой я узнал свою жену. Ей было…» Сколько лет было вашей жене, сэр? Совершенно верно: «…тридцать пять лет, и до сих пор она не жаловалась на здоровье». Я полагаю, это так, сэр?.. Отлично. «В последний раз я видел ее живой…» Когда, вы сказали, мистер Сефтон, вы видели вашу жену живой в последний раз?
— Приблизительно в половине восьмого вчера вечером.
— «В половине восьмого», — повторил Тримбл, продолжая писать. — Это было, вероятно, в Сити-Холл?
— Да. Мы прибыли туда из отеля вместе. Я оставил ее в артистической уборной.
— Вы оставили ее одну?
— Да. Она предпочитает оставаться одна перед выступлением. Это… это зависит от характера, как вы понимаете.
— Вы хотите сказать, что вместе с ней приехали в Сити-Холл, проводили ее до уборной и сразу ушли?
Сефтон смущенно заерзал в кресле. Атмосфера разговора незаметно изменилась. Вопросы перестали носить чисто формальный характер, хотя трудно было сказать, в какой именно момент.
— Э… Да, кажется, да, — промямлил он.
— Я только хотел установить, кто последним видел вашу жену живой, успокаивающе пояснил Тримбл, но ручку отложил. — Из того, что рассказал мне мистер Эванс, следует, что за сценой должно быть довольно много народу, и мне интересно…
— Я только что вспомнил, — прервал его Сефтон, — что ушел не сразу. Мы разговаривали с женой минут десять или около того.
— Понимаю. Вы беседовали о чем-то конкретном, мистер Сефтон?
— Нет, нет, ничего особенного, так, о разных вещах.
Тримбл не стал настаивать.
— Понятно, — сказал он. — Значит, когда вы ушли, было приблизительно без двадцати восемь?
— Да. Конечно, я не могу сказать точно, но…
— Нет, нет, конечно, не можете. В таких вопросах можно говорить только приблизительно. И вы направились в зал, вероятно?
Последовала внушительная пауза, прежде чем Сефтон ответил:
— Нет, я, собственно, не пошел туда.
— Нет? Но у вас же было место на концерт?
— Да, конечно. То есть на первую часть концерта. В последней части концерта я должен был аккомпанировать жене. Но я решил выйти и прогуляться.
Решил выйти прогуляться, — повторил инспектор. Некоторое время он помолчал, как бы вдумываясь в смысл фразы. Затем быстро взглянул на Сефтона и спокойно спросил: — Это довольно необычное решение, не так ли?
Сефтон избегал его взгляда. И выглядел уже не так спокойно.
— Да, пожалуй, — сказал он. — Но мне хотелось кое-что обдумать.
— Возможно, вещи, связанные с музыкой? — с надеждой предположил Тримбл.
— Да, да, именно так, — слишком охотно подхватил Сефтон. — У нас с женой были кое-какие разногласия по поводу интерпретации одной из пьес, и я хотел обдумать это наедине с собой, чтобы меня не отвлекали. Это чисто технический момент, может, вы не совсем поймете…
— Да, — сухо сказал Тримбл, — может, и не пойму. Эта тема и была предметом вашего обсуждения с женой перед тем, как вы ушли из Сити-Холл, мистер Сефтон?
— Да, конечно.
— Но вы не сказали мне об этом, когда я предоставил вам эту возможность. Вы обедали с женой в отеле перед тем, как отправиться в Сити-Холл, мистер Сефтон?
— Да, но я не понимаю…
— Из того, что сообщил мне метрдотель, становится ясно, что ваши разногласия с женой в тот момент касались вовсе не музыкальной темы.
Сефтон внезапно помрачнел, лицо стало красным от злости.
— Нет. Это был личный вопрос.
— Вопрос касался лично вас двоих или здесь было замешано какое-то третье лицо?
После короткого молчания Сефтон заявил:
— Это вопрос я не желал бы обсуждать. Моя жена умерла. У нее были свои недостатки, как и у всех, и я не всегда снисходительно относился к ним. Мы не могли бы оставить этот вопрос?
— Боюсь, что нет, мистер Сефтон, — мягко сказал инспектор. — Видите ли, показания, которыми я располагаю, показывают, что в тот вечер вы некоторым образом поссорились с женой, и во время ссоры упоминалось имя другого мужчины. Вы должны понимать, что я обязан выяснить этот вопрос, и это в ваших же интересах. А теперь, сэр, скажите нам откровенно: в каких отношениях вы были с женой?
Сефтон с отчаянным видом взмахнул руками.
— Как вы можете понять меня?! — прохрипел он. — Ваша жена привлекательная женщина?
На этот раз растерялся инспектор:
— Моя?!
— Разумеется, нет! Во всяком случае, ваша жена привлекательна не в том смысле, в каком была Люси. Как вы можете знать, что значит быть женатым на женщине, которая создана так, что к ней влечет каждого встречного мужчину, которой мало того, что она зарабатывает деньги, выставляя свою красоту и талант напоказ толпе хохочущих глупцов, но поощряет… да, поощряет каждого отвратительного субъекта, который только проходит мимо, — иметь наглость…Его голос прервался звуком, похожим на рыдание.
Тримбл собирался что-то сказать, но Сефтон продолжал.
— Разве это не причина для ссор, как вы сказали? — вопросил он. — Разве я не имел права предупредить ее, куда ее может завести ее поведение?
— Вы хотите сказать, что ее смерть была результатом поведения, о котором вы говорили? — быстро вставил инспектор.
— А чем же еще? Она слишком часто искушала судьбу, и вот результат. Было безумием позволить ей приехать сюда, и мне следовало это знать.
В этот момент инспектор в первый раз ощутил благодарность за присутствие сержанта Тейта. Допрос, который он с таким успехом ухитрился довести до этого момента, грозил полностью выйти из-под контроля. Основательный и медлительный Тейт, который записывал что-то себе в блокнот, сидя сбоку у стола, сейчас, когда он имел дело с человеком, находящимся на грани истерики, внушал ему чувство надежности и уверенности. Нарочито деловитым тоном инспектор сказал:
— Почему было безумием привезти ее именно в Маркгемптон? Я бы сказал, вообще-то это довольно безопасный город.
На лице Сефтона появилось выражение хитрого безумства.
Маркгемптон полон людей, которые хорошо знали мою жену. Слишком хорошо знали ее, сказал бы я — и гораздо раньше, чем я ее, — приятная вещь для мужа, не правда ли? Взять хотя бы Эванса — он знал ее еще с тех пор, как она приехала из Польши. Вентри тоже — они познакомились в Лондоне, когда у него еще не было здесь дома, — как вы можете доверять своей жене с таким человеком, как он? Она клялась, что никогда не виделась с этим типом Петигрю, но вы думаете, я ей поверил? Они долго беседовали на приеме у Вентри, как старые друзья. И как будто этого было недостаточно, она еще выходит, встречает и улыбается Диксону — Диксону! Вы знаете, кто такой Диксон? — неожиданно спросил он.
— Насколько я знаю, это секретарь оркестра, — ответил несколько удивленный инспектор.
— Он бывший муж моей жены. Теперь вы понимаете?
— Вполне понимаю, что встреча с ним могла быть достаточно неловкой, но в конце концов…
— Неловкой! Неловкой, и только?! Господи! Неужели вы не понимаете, что это был ад? Я предупредил ее об опасности, навстречу которой она мчится, но она и внимания на это не обратила.
— О какой конкретно опасности вы говорили, мистер Сефтон?
Сефтон дико расхохотался:
— Хорошенькое дело, о какой опасности! Жену убили, а вы спрашиваете, о какой опасности я ее предупреждал!
