Агата Кристи - Том седьмой. Выпуск II
Внезапно Томми вздрогнул и напрягся. Эти фальшивые ноты ему удивительно знакомы. Переврать мотив, именно в этом месте, именно таким образом может лишь один человек на свете!
«Ей-богу, Алберт!» — решил Томми.
Алберт рыщет вокруг «Приюта контрабандистов», Алберт рядом, а он валяется в углу, скрученный, не в силах ни пошевелиться, ни издать звука! Постой, постой! Так ли уж не в силах? Существует один звук, который можно издавать и с закрытым ртом. Конечно, с открытым — легче, но все-таки можно и так. И Томми отчаянно захрапел. Короткий всхрап, еще раз, еще раз, пауза. Долгий всхрап, еще раз, еще раз, пауза. Короткий, короткий, короткий…
Свидание с Таппенс встревожило Алберта. Положение дел ему решительно не нравилось. Прежде всего ему не нравилась война.
Эти немцы, мрачно размышлял он, орут «Хайль Гитлер!», маршируют строевым шагом, захватывают страну за страной, бомбят, строчат из пулеметов и вообще расползлись повсюду, как зараза. Пора их остановить, но пока что это никому не удается.
А тут еще миссис Бирсфорд, на редкость хорошая женщина, впутывается в скверную историю и вот-вот угодит в беду. А ведь она сцепилась с людьми из пятой колонны — эх, ну и грязная же они сволочь! Подумать только, среди них есть даже англичане. Позор, одно слово позор! А хозяин, который один умел удерживать слишком стремительную хозяйку, взял да исчез.
В конце концов Алберт решил, что главное — найти хозяина, и, как верный пес, отправился его искать. Никаких заранее разработанных планов у него не было, и приступил он к розыскам точно так же, как искал сумочку жены или собственные очки, когда этим существенно важным предметам случалось куда-нибудь запропаститься.
В данном случае сведения о Томми обрывались на том, что, пообедав с капитаном Хейдоком в «Приюте контрабандистов», он вернулся в пансион «Сан-Суси», у ворот которого его и видели в последний раз. Исходя из этого, Алберт поднялся до ворот «Сан-Суси» и минут пять с надеждой взирал на них. Но так как вдохновение его не осенило, он медленно и сокрушенно поплелся к «Приюту контрабандистов».
На этой неделе Алберт тоже побывал в кино, и «Странствующий менестрель» произвел на него сильное впечатление. Просто поразительно, до чего романтично! А судьба героя напоминает его собственную. Как и звезда экрана Лэрри Купер, он играет роль верного Блонделя, который разыскивает своего господина, заточенного в темницу.
Алберт тяжело вздохнул: ему вспомнилась нежная мелодия «О, Ричард, мой король», которую верный трубадур так чувствительно распевал под всеми лежавшими на его пути башнями. Экая жалость, что у него нет слуха — не умеет он схватить мотив. Правда, в последнее время опять пошли в ход старые песни.
~Если б в мире, кроме нас с тобою,
Не было, родная, никого…
Алберт остановился и оглядел ворота «Приюта контрабандистов», аккуратно выкрашенные белой краской. Вот, значит, куда ходил обедать хозяин. Алберт поднялся еще немного вверх и вышел на холмы. Нигде ни души. Только трава да овцы.
Ворота «Приюта контрабандистов» распахнулись, пропуская машину, в которой сидел крупный мужчина в гольфах. Рядом с ним стояли клюшки. Он вывел автомобиль на дорогу и покатил вниз по холму.
«Капитан Хейдок, не иначе», — сообразил Алберт, снова спустившись вниз, и стал приглядываться к «Приюту контрабандистов». Недурное местечко. Славный садик, красивый вид. «Ты меня любила б всей душою», — напевал он, одобрительно взирая на виллу.
Из дома, через боковую дверь, вышел человек с мотыгой и скрылся за калиткой сада. В Алберте, который разводил у себя на заднем дворе салат и настурции, мгновенно проснулось любопытство. Он приблизился к вилле и вошел в открытые ворота. Да, недурное местечко.
«Ты меня любила б всей душою», — прогудел еще раз Алберт. Опять сбился! Эта строчка уже была. Вот потеха! Капитан, кажется, держит свиней. Ишь, как протяжно хрюкают! Постой-ка, под землей они, что ли? Любопытно! Разве погреб место для свиней?
Да нет, какие там свиньи! Просто кто-то похрапывает. Завалился спать в подвале и храпит… Денек подходящий — сам бог велел вздремнуть, только вот место для сна странное какое-то.
Жужжа, как шмель, Алберт подошел к дому. Вот откуда храп — из этой отдушины. Храп, храп, храп, выдох, выдох, выдох, храп, храп, храп. Странно, очень странно! В этих звуках есть что-то страшно знакомое…
— Ого! — чуть не вскрикнул Алберт. — Да это же SOS! Точка, точка, точка, тире, тире, тире, точка, точка, точка.
Он быстро оглянулся вокруг, опустился на колени и что-то тихо выстучал по железной решетке подвальной отдушины.
Глава тринадцатая
Уснула Таппенс в самом радужном настроении, но ей пришлось поплатиться за это жестоким упадком духа в бессонные предутренние часы, когда мрачные предчувствия особенно легко овладевают человеком.
К завтраку, однако, она повеселела, и причиной такой перемены было письмо, лежавшее на тарелке миссис Бленкенсоп и надписанное неуверенным почерком с наклоном влево.
Послание это ничем не напоминало корреспонденцию, аккуратно поступавшую к Таппенс от Дугласа, Раймонда, Сирила и других мифических лиц, и состояло сегодня из ярко раскрашенной открытки с изображением песика Бонзо, на которой каракулями было выведено: «Прости, что не могла написать. Все хорошо. Моди». Таппенс отодвинула открытку в сторону и распечатала, письмо. Оно гласило:
«Милая Патриция!
К сожалению, тете Грейси стало хуже. Врачи, конечно, не говорят ничего определенного, но я понимаю, что дело идет к концу и надежды мало. Если хочешь повидать ее перед смертью, постарайся приехать сегодня в Йерроу поездом 11.20. Наш друг встретит тебя с машиной.
Даже при таких печальных обстоятельствах буду счастлива видеть тебя, дорогая.
Всегда твоя
Таппенс».
Таппенс еле удержалась, чтобы не вскрикнуть от радости, не без труда изобразила на лице похоронное выражение и с тяжелым вздохом опустила письмо на стол. Вслед за тем она изложила его содержание об5еиМ слушательницам — миссис О'Рорк и мисс Минтон, которые с неподдельным сочувствием выслушали ее рассказ.
После завтрака Таппенс позвонила портному, отменила примерку юбки и пальто, а затем разыскала миссис Перенну и объявила, что, вероятно, отлучится на несколько дней. Как полагается в таких случаях, хозяйка выразила ей свое соболезнование. Вид у миссис Перенны был усталый, выражение лица — тревожное.
— О мистере Медоузе все еще никаких известий, — сказала она. — Не правда ли, очень странно?
— Он наверняка стал жертвой несчастного случая, — вздохнула миссис Бленкенсоп. — Я сразу это сказала.
— Нет, миссис Бленкенсоп, будь это несчастный случай, нам бы уже дали знать.
— А что еще могло произойти? — спросила Таппенс.
— Не знаю, право, что и думать, — покачала головой миссис Перенна. — Видите ли, миссис Бленкенсоп, нам почти ничего не известно о мистере Медоузе.
— Что вы хотите этим сказать? — резко бросила Таппенс.
— Пожалуйста, не воспринимайте мои слова так болезненно. Я лично ни минуты этому не верю.
— Чему?
— Слухам, которые о нем ходят.
— Слухам? Но я ничего не слышала.
— Ну, вам, пожалуй, и не скажут. Не знаю точно, откуда пошли эти слухи, но думаю, что первым заговорил об этом мистер Кейли. Вы же понимаете, он человек подозрительный.
— Пожалуйста, расскажите, в чем дело, — попросила Таппенс, призвав на помощь все свое терпение и силясь сдержаться.
— Мистер Кейли сказал — разумеется, это лишь предположение, — что мистер Медоуз, возможно, вражеский агент, человек из этой ужасной пятой колонны.
Таппенс постаралась вложить в свои слова все возмущение, на которое была способна миссис Бленкенсоп.
— Какой вздор! В жизни не слышала ничего глупее!
— Лично я того же мнения. Но мистер Медоуз не раз встречался с нашим молодым немцем и, кажется, даже подробно расспрашивал его о работе химического завода. Вот люди и подозревают, что они были сообщниками.
— Значит, вы думаете, что в истории с Карлом нет ошибки? — спросила Таппенс.
Лицо миссис Перенны передернулось.
— Мне очень хочется, чтобы все было не так.
— Бедная Шейла! — мягко сказала Таппенс. Глаза миссис Перенны запылали.
— Сердце бедной девочки разбито. Ну почему все сложилось именно так? Почему она не могла выбрать кого-нибудь другого?
— В таких делах не выбирают, — покачала головой Таппенс.
— Вы правы, — глухо и горько отозвалась миссис Перенна. — Жизнь устроена так, что вас обязательно ранят в сердце…
Ее прервало покашливанье. Густой горловой кашель. На пороге, заполнив собою весь дверной проем, стояла миссис О'Рорк.
— Не помешала? — осведомилась она.
— Нисколько, миссис О'Рорк, — ответила хозяйка. — Мы тут гадали, что могло случиться с мистером Медоузом, Удивляюсь, почему полиция до сих пор его не разыскала.
