Фил Гровик - Секретный дневник доктора Уотсона
Поскольку я не представляю, когда Вы будете читать это письмо, а также не знаю, будем ли мы еще находиться в состоянии войны с Германией или к тому времени выиграем ее, я не хочу, чтобы Вы думали, будто я лишил Вас своих изначальных прогнозов по поводу исхода этой войны. Но вместо подробного изложения, которое я написал изначально, я оставляю Вам его краткое содержание.
1. Англия и Франция выиграют войну, но только с помощью Соединенных Штатов Америки, которые в начале войны, когда я впервые записал свой прогноз, были столь же далеки от участия в ней, как я от того, чтобы отрастить крылья.
2. К сожалению, боевые действия продлятся до 1918 или 1919 года, потому что США вступят в войну очень поздно и только из-за откровенно враждебных действий Германии.
3. К тому времени, как США присоединятся к союзникам, Англия и Франция окажутся буквально истощены в плане человеческих и денежных ресурсов. И именно США предоставят и то, и другое.
4. Старый порядок в Европе – но я ни в коем случае не имею в виду Англию, – вероятно, изменится безвозвратно. Я не представляю, во что превратится монархия в некоторых странах, но надеюсь, что Англия все-таки послужит примером.
5. После окончания войны США будут играть все более важную роль в мировом развитии, потому что эта страна теперь почти прошла период становления.
Вот это и есть те выводы, пусть и в сокращенном виде, что я в первый раз оставлял Вам на хранение. Если я ошибся по какому-то из пунктов, я не буду возражать, если Вы это скроете. А я знаю, что Вы так и сделаете.
Уотсон, у Вас есть жена, ребенок и прекрасный дом. Большинство мужчин не так счастливы, как Вы, и лишены этого. Хотя моя жизнь определенно не располагает к такому счастью. Тем не менее я молюсь о том, чтобы Вы высоко ценили то, что имеете, и хотя обстоятельства вполне могут изменить будущее, которое я предвижу, я использую эту возможность, чтобы попрощаться с человеком, который был моим истинным другом и братом.
Внизу стояла подпись Холмса.
Прочитав это письмо после дневника деда, я почувствовал себя таким же усталым, как мой предок в ту ночь после возвращения в Лондон. Требовалось слишком многое переварить. Слишком много набралось невероятных вещей, которые не мог или не желал воспринимать мой разум. Как и предупреждал меня дед, все это шло вразрез с тем, чему меня учили – чему учили всех.
Я вспомнил его предупреждение о гневе всего мира, который обрушится на Англию, но, как заметил мистер Смит, он был уверен, что мой дед найдет способ отомстить тем, кто несет ответственность за зло, которому они положили начало. И теперь он это сделает, хоть прошло столько лет. Но мой дед об этом знал. Он не возражал против того, чтобы мир подождал, – если мир в конце концов узнает правду. А теперь так и будет.
Многие вопросы остались без ответа. Многие следы все еще были скрыты в то время, когда дед закончил писать дневник. Мне предстояло ими заняться. После публикации этой информации следующим поколениям придется писать историю заново.
Теперь мне хотелось бы кое-что сообщить вам о некоторых менее известных лицах, которые упоминаются в дневнике моего деда.
Адмирал Ярдли продолжал служить королю и стране, вышел в отставку, на протяжении всей жизни оставался другом моего деда и умер сразу же после Второй мировой войны, в начале которой он снова предложил свои услуги стране.
Сообщалось, что сэр Рэндольф Ньюсом утонул в Греции – несчастный случай во время отпуска. Его объявили героем и устроили торжественные похороны.
Сэр Томас Престон и сэр Артур Томас прекрасно служили своей стране. Их карьера была долгой и выдающейся.
Особое место следует отвести мистеру Джону Клею благодаря тому, что он сделал для моих деда и отца. Если бы я был религиозным человеком, то сходил бы в церковь и помолился за упокой его души. Я действительно считаю, что его помощь моему деду помогла искупить многие из его прошлых грехов. Нет никаких данных, даже у полиции, о какой-либо деятельности Клея в дальнейшем. Он, как и Холмс, исчез. Но, конечно, о его смерти повествуется в рассказе моего деда «Ноги из глины».
Однако четыре главные тайны так и остались тайнами, и когда я наконец уходил утром из конторы Криса, эти четыре вопроса продолжали крутиться у меня в голове, словно вышедшие из-под контроля гоночные машины.
Во-первых, история гласит, что Сидней Рейли исчез в России, и с тех пор про него никто никогда не слышал. Но что, если он сам хотел, чтобы было так? Что, если он выбрался из России, узнал, куда доставили Татьяну и царскую семью, и добрался до Эльютеры? Что, если он связался с моим дедом и они договорились держать в тайне его местонахождение?
Во-вторых, что случилось с царской семьей? Они остались на Эльютере и прожили там всю жизнь? Или Алексей и великие княжны уехали после неизбежной смерти родителей? Что произошло с Татьяной и маленьким Сиднеем? Они ведь вполне могли вернуться в Лондон и жить рядом с моим дедом.
В-третьих, куда исчез Джон Клей? Смог ли он выяснить, жив Холмс или мертв? А если смог, то почему не сообщил моему деду? А если Клей вернулся к своему прошлому образу жизни, то почему нет никаких сведений, подтверждающих это, пусть даже мой дед рассказал о его смерти?
И самое важное, что на самом деле случилось с Шерлоком Холмсом? Из всего, что мой дед когда-либо написал о своем лучшем друге, из всего, что говорит о нем история, мы знаем, что интеллект этого человека был вершиной разума, соединяющего девятнадцатый век с двадцатым. Не мог ли Холмс, будучи великим мистификатором, каким-то образом выжить? А если он выжил, то что с ним случилось? Почему он не связался с моим дедом и не дал ему знать, что жив?
Судя по записке, которую мой дед так никогда и не прочитал, Холмс обладал б́ольшим даром предвидения, чем предполагал. Возможно, прославленный детектив понимал, что его «воскрешение» принесет настоящую смерть и ему самому, и моему деду. Насколько я понимаю Шерлока Холмса, он скорее позволил бы миру себя похоронить, чтобы мой дед продолжать жить.
После всех размышлений лишь одна вещь мне стала абсолютно ясна: рассказ моего деда породил еще больше тайн, чем те вопросы, на которые он дал ответы. От всей этой круговерти у меня даже разболелась голова. Поэтому я закрыл дневник, положил письмо Холмса туда, где оно лежало много лет, потом вернул все в бумажный пакет и засунул его под мышку. Для одной ночи информации было более чем достаточно.
Выходя из личного кабинета Криса, я обнаружил, что совсем забыл о своем друге, который остался со мной. Крис крепко спал на диване в приемной, и я не стал его будить. Впереди еще много времени, чтобы рассказать ему про дневник, когда он полностью отдохнет. Затуманенный разум просто не сможет воспринять все то, что я только что узнал.
Поэтому я тихо вышел из конторы своего друга и, шагнув на тротуар утром благословенного великолепного лондонского летнего дня, случайно заметил роскошный старый «роллс-ройс», припаркованный справа. Я помню, как обратил внимание на красивую старую машину.
Однако, когда я проходил мимо, задняя дверца открылась, и оттуда вышел элегантный пожилой джентльмен, которому, по моему мнению, было за семьдесят. Он позвал меня по имени.
Я повернулся к нему:
– Да, я доктор Джон Уотсон.
Мужчина подошел поближе:
– Простите меня, доктор, я не хотел вас пугать так рано утром, тем более сразу после того, что вы узнали.
Это определенно меня удивило. По словам моего деда, никто не знал о том, что он написал. Никто. Тем не менее передо мной стоял некий пожилой джентльмен, который утверждал обратное.
– Что вы имеете в виду? Что я узнал? – уточнил я.
– Ну, если вы хоть немного соответствуете тому, каким, предположительно, был ваш дед, то сейчас вы задаете себе вопросы, на которые у вас нет ответов. Я не только в курсе того, что этой ночью открылось вам. У меня есть и ответы на вопросы, которые вас мучают.
– Но как это возможно? Предполагается, что об этом никто не знает! Никто! Кто вы такой?
– О, пожалуйста, простите упущение старику, доктор Уотсон. Позвольте мне должным образом представиться. Меня зовут Сидней. Я – сын Татьяны и Рейли.
Я чуть не выронил дневник, и если бы я не был врачом и не знал, как работает система кровообращения, то мог бы поклясться, что после этих слов мое собственное сердце прекратило биться в груди, а легкие прекратили дышать. Я смог выдавить лишь нечленораздельный возглас. Безуспешно я пытался хоть что-то сказать – ничего не получилось. Помог мне Сидней – он рассмеялся.
– Вы слышали, что я сказал, доктор. Я – тот самый ребенок, которому на Эльютере помог появиться на свет ваш дед. Как видите, я давно вышел из того возраста, когда требуются подгузники.
