Энтони Беркли - Суд и ошибка
И прошу вас, забудьте обо всем раз и навсегда. Ваша мать — на редкость разумная женщина, вот и берите с нее пример. А меня жалеть незачем. Мне… неприятна жалость, понимаете? Все, что я совершил, я был только рад совершить. Видите ли, жизнь не имеет для меня никакого смысла… Господи, только не надо так смотреть на меня! Улыбнитесь, черт возьми, улыбнитесь!
Фелисити одарила его дрожащей улыбкой.
— Я… не хочу, чтобы вас казнили… — пролепетала она.
Мистер Тодхантер хмыкнул.
— Меня еще не казнили. И потом, мне говорили, что это совсем не больно. Уверен, мне будет не на что жаловаться. Я и опомниться не успею… Да полно вам, милочка! — взмолился мистер Тодхантер. — Все мы рано или поздно умрем. А я вообще должен был скончаться месяц назад.
— Я подписала прошение о вашем помиловании, — прошептала Фелисити, утирая слезы. Несмотря на все обвинения в фашизме, великодушные британцы были искренне тронуты благородным поступком мистера Тодхантера. Возникло и быстро росло движение в его поддержку, сторонники которого предлагали отменить казнь и просто продержать его в тюрьме до смерти.
Мистер Тодхантер нахмурился. Он знал об этом движении и не одобрял его. По его мнению, простодушные британцы играли на руку Министерству внутренних дел, готовому воспользоваться любым предлогом, лишь бы на всякий случай оставить Палмера за решеткой.
— Лучше бы вы не вмешивались в мои дела, — раздраженно выпалил мистер Тодхантер.
— Но я в них уже вмешалась! — разрыдалась Фелисити. — Как и все мы! Это я во всем виновата. Если бы не я, вам не пришлось бы…
— Берчман! — рявкнул мистер Тодхантер. — Будьте любезны вывести ее!
— Нет! — выкрикнула Фелисити и вцепилась в стол.
— Вы нарушили обещание, — заявил мистер Тодхантер.
— Мне пришлось это сделать, — всхлипнула девушка.
— Вздор! Научитесь держать себя в руках. Ведь вы актриса! Вот и играйте. Думаете, мне приятно видеть рыдающих посетительниц?
Фелисити уставилась на него.
— Вот так-то лучше, — усмехнулся мистер Тодхантер. — А теперь будьте умницей, отправляйтесь домой. Я был очень рад видеть вас, но слезы меня нервируют. Малейшего волнения достаточно, чтобы… м-да…
Фелисити повернулась к надзирателю, который показался ей особенно доброжелательным.
— Можно поцеловать его на прощание? — шепотом спросила она.
— К сожалению, нет, мисс. Подходить к нему вплотную запрещено, Берчману было искренне жаль лишать подопечного последнего поцелуя очаровательной девушки.
Но мистер Тодхантер вовсе не желал, чтобы его целовали, и поспешил заявить:
— Ни в коем случае! А если вы передадите мне яд? На этот счет существуют строжайшие правила. Ограничьтесь воздушным поцелуем. Вот так. Ну, прощайте, дорогая! Очень рад, что пьеса имеет успех. И еще больше рад возможности оказать вам услугу — и не одну. Да… Всего хорошего!
Фелисити смотрела на него, ее губы шевелились. Внезапно она вскочила, зажала рот ладонью и бросилась к двери. Фокс выпустил ее из камеры.
— Слава богу, все позади… — пробормотал мистер Тодхантер, вытирая мокрый лоб.
Время шло. Затронутыми оказались не только сентиментальные струны публики, но и ее азарт. Мало кто желал, чтобы мистера Тодхантера казнили, даже среди тех, кто не сомневался в его виновности; те же, кто чтил традиции старой школы, в полном соответствии с которыми действовал мистер Тодхантер, подписывали прошение о помиловании по многу раз, но разными именами (и никакой это не позор — ничем не хуже списывания со шпаргалки). В сущности, все надеялись, что осужденный умрет своей смертью до дня казни. Быстро уловив настроение публики, газеты писали об этом напрямую. Каждое утро они выходили с заголовками вроде "Тодхантер еще жив"; видные лица — от епископа Мерчестерского до американской кинозвезды — излагали свои взгляды на аневризму и предполагаемую продолжительность жизни мистера Тодхантера. В клубах тайком держали пари по поводу шансов мистера Тодхантера на близкое знакомство с веревкой, учебники хирургии шли нарасхват. Происходящее постепенно стало напоминать поединок "мистер Тодхантер против палача", симпатии публики оставались на стороне первого, а агентству Ллойда пришлось заявить об отказе страхования вероятности любого исхода.
Такое развитие событий радовало мистера Тодхантера, который сам был довольно азартным человеком и пылким болельщиком "Миддлсекса" на поле для крикета. Он даже попытался убедить мистера Читтервика поставить на него и был готов предложить пять к четырем в пользу своей аневризмы. Однако мистер Читтервик пришел по совсем другому делу и не был расположен к легкомысленным поступкам.
— Мне бы не хотелось пробуждать в вас надежды, Тодхантер, — начал он, моргая глазами за стеклами очков в тонкой позолоченной оправе, — но я наконец-то могу сообщить вам нечто, касающееся Палмера.
— Палмера? — мистер Тодхантер перестал по-детски хихикать и насторожился. — О чем вы?
— О доказательствах. О том, когда именно он покинул дом мисс Норвуд.
— Да? Неплохо. Отлично, — похвалил мистер Тодхантер своего детектива. Но вы уверены, что это снимет с него подозрения?
— Невозможно сказать. Мы еще ничего не выяснили.
— Тогда какого же дьявола вы завели этот разговор? — возмутился мистер Тодхантер.
Мистер Читтервик снова заморгал и извинился.
— А вы не разволнуетесь, если я все объясню? — тревожно спросил он.
— Если промолчите — обязательно разволнуюсь, — мрачно пообещал мистер Тодхантер.
— Дело обстоит так… — начал мистер Читтервик.
Подлинная (или более-менее подлинная) история, с избранными отрывками которой мистер Читтервик познакомил мистера Тодхантера в присутствии надзирателей, звучала следующим образом. Вчера утром мистера Читтервика посетила блестящая мысль, и он бросился в Бромли, чтобы поделиться этой мыслью с молодой миссис Палмер, Мысль имела прямое отношение к наручным часам, и миссис Палмер поначалу не поняла, в чем она заключается. Но когда она сообразила что к чему, то воодушевилась пуще самого мистера Читтервика. Поэтому и охотно рассказала ему все, что знала о наручных часах мужа, в том числе и об упомянутых мистером Читтервиком и подаренных Винсенту мисс Норвуд. Затем миссис Палмер с готовностью позволила мистеру Читтервику поискать эти часы в вещах мужа, а потом и во всем доме, что детектив старательно проделал и торжествующе доложил хозяйке, что нигде не смог найти эти часы. Миссис Палмер тоже просияла (по мнению мистера Читтервика, впервые за несколько месяцев) и пригласила его на ленч, а мистер Читтервик поспешил принять приглашение.
Днем мистер Читтервик вместе с сэром Эрнестом, "дергая за веревочки" в пределах их досягаемости, добились разрешения на особое свидание с Палмером в тюрьме. Власти попробовали было воспротивиться, но мистеру Читтервику удалось назначить встречу с заключенным на следующее утро. В назначенный час мистер Читтервик и Палмер уселись лицом к лицу за столом в тесной пустой комнате, под присмотром надзирателя. Угрюмый и встревоженный Палмер сидел, окаменев на стуле и выложив на стол руки, согласно тюремным правилам. Последовал любопытный разговор.
— Кажется, — осторожно начал мистер Читтервик, — я напал на след доказательства вашей невиновности. Об этом свидании я просил потому, что хотел прояснить пару моментов с вашей помощью.
— Какого еще доказательства? — приглушенно и почти безнадежно спросил Палмер.
— Оно касается наручных часов. Тех, что подарила вам мисс Норвуд.
— Мисс Норвуд никогда…
— Выслушайте меня, — поспешно перебил мистер Читтервик, — и воздержитесь от заявлений, о которых вы можете впоследствии пожалеть. Я уже выяснил, что мисс Норвуд подарила вам часы, и ваша жена — да-да, ваша жена! — сообщила, что изнутри на крышке часов было грубо нацарапано "В, от Дж.", предположительно булавкой. Это известно абсолютно точно. Не пытайтесь отрицать этот наш шанс. Вы понимаете? — и мистер Читтервик уставился на Палмера со смесью дружелюбия, хитрости и предостережения на лице.
Палмер медленно расплылся в улыбке.
— Точно не знаю, но, кажется, понимаю…
— Превосходно! — мистер Читтервик облегченно вздохнул. — Я не сомневался в вас. Во всяком случае, не пытайтесь отрицать то, что я вам говорю. Ваша жена уже все знает. Попробуем восстановить события… В тот вечер вы поссорились с мисс Норвуд. В гневе вы покинули ее сад. Возможно, вы решили больше никогда не видеться с ней и не иметь с ней ничего общего. Вы вдруг вспомнили, что у вас на запястье подаренные ею часы. В ярости даже этот факт вы сочли оскорбительным. Вы сорвали часы с руки и швырнули их в сад возле дома, мимо которого как раз проходили. Да, да, я знаю все, не перебивайте. И вот мой вопрос: куда вы зашвырнули их?
