Агата Кристи - Том первый. Выпуск II
Он замолчал, потом с улыбкой добавил:
«Но взгляни вон на тех двух женщин, и ты не ошибешься, если скажешь, что с ними уж не произойдет никаких приключений. Они созданы для тихой, спокойной жизни».
Я посмотрел на них. Это были путешественницы с парохода «Холланд Ллойд», прибывшего вечером в порт; его пассажиры уже начали собираться в ресторане.
Одного взгляда на женщин было достаточно, чтобы понять, что имел в виду мой друг. Таких любительниц путешествий можно довольно часто встретить за границей. По виду им было лет по сорок. Обе – небольшого роста. Одна – светловолосая, полная, другая – худощавая, волосы темные. На лицах никаких следов косметики. Одеты неброско, в твидовые костюмы хорошего покроя. Словом, не было в них ничего особенного, примечательного. Держались обе уверенно, как держатся хорошо воспитанные англичанки. Это были типичные представительницы своего класса. Они наверняка пользовались советами Бедекера[17] и не обращали внимания на достопримечательности, которые в него не попали. Всюду, куда бы ни приезжали, они, конечно, посещали английские библиотеки и англиканскую церковь. По всей вероятности, одна из них или даже обе пописывали этюды. И, как считал мой друг, с ними, хотя они и объездили полсвета, по-видимому, не случалось никаких приключений. Признаюсь, моим вниманием владела танцующая испанка. Ее полуприкрытые глаза так и сверкали.
– Бедняжка, – со вздохом сказала Джейн Хелльер. – Но я думаю, глупо, когда люди не используют своих возможностей. Вот Валентина с Бонд-стрит – это же великолепие. Вы видели ее в спектакле «Ступенька вниз»? В первом действии она играет школьницу. Одри Денман очень подходил к ней. А ведь Одри – пятьдесят, а ей и того больше. Я случайно узнала, что ей даже около шестидесяти…
– Продолжайте, пожалуйста, доктор, – сказала миссис Бантри. – Я обожаю истории о таинственных испанках.
– Простите, – возразил доктор Ллойд, – но рассказ мой вовсе не об испанке.
– Да что вы?!
– Да, да. Мы с другом ошиблись. С красавицей испанкой не было связано никаких волнующих событий. Она вышла замуж за конторского служащего пароходной компании, и к моменту моего отъезда с острова у нее уже была куча ребятишек. Она порядком располнела.
– Точно так же, как служанка Израиля Питерса, – прокомментировала мисс Марпл. – Она выступала на сцене, и у нее были такие великолепные ноги, что ей всегда поручали в пантомиме роли героев-мальчиков. Все говорили, что она плохо кончит, но она вышла замуж за коммивояжера и прекрасно устроила свою жизнь.
– Деревенская параллель, – вполголоса заметил сэр Генри.
– Нет, нет, – продолжал доктор, – моя история о двух англичанках.
– Ох, неужели с ними что-то случилось? – спросила мисс Хелльер.
– Случилось, и очень скоро, на следующий день.
– Да ну? – изумилась миссис Бантри.
– Ради любопытства я заглянул в гостиничный журнал и без труда нашел их имена: мисс Мэри Бартони и мисс Эйми Даррант из «Литтл-Пэддокс», Гохтон-Уир, Олень. Я и представить себе не мог, что очень скоро встречусь с этими именами, но уже при других, трагических обстоятельствах.
На следующий день я со своими друзьями собрался на пикник. Нужно было пересечь остров на машине, чтобы добраться до местечка под названием, если мне не изменяет память, Лас-Нивес. Там была уютная бухта, где можно было отлично купаться. Все началось как было задумано, только с выездом немного задержались. Пришлось остановиться в пути перекусить и лишь потом отправиться дальше в Лас-Нивес искупаться перед чаем.
Когда мы приехали, нас поразило необычное многолюдье на берегу. Казалось, все население небольшой деревушки высыпало на пляж. Увидев нас, люди бросились к машине, принялись что-то возбужденно объяснять нам. Поскольку мы испанским владели плохо, то не сразу поняли их.
Оказалось, что две сумасшедшие англичанки захотели искупаться, одна заплыла слишком далеко и стала тонуть. Вторая поспешила к ней и пыталась ей помочь, но у нее не хватило сил. Мужчина на лодке быстро подгреб к ним и вытащил обеих из воды.
Я понял, побежал по берегу, пробился сквозь толпу. Поначалу я не узнал этих дам. Полная женщина в черном трикотажном костюме и плотно натянутой шапочке стояла на коленях возле другой. Страшно взволнованная, она неловкими движениями пыталась сделать ей искусственное дыхание. Когда я сказал, что я врач, у нее вырвался вздох облегчения. Я велел ей немедленно отправиться в ближайший дом, вытереться и надеть сухую одежду. Одна из моих спутниц вызвалась проводить ее. Я же тем временем принял все меры, чтобы вернуть утонувшую к жизни, но все мои попытки были тщетны.
Я пошел в дом, чтобы сообщить печальную новость. Открыв дверь, я сразу же узнал одну из вчерашних посетительниц ресторана. Она приняла известие довольно спокойно. Вероятно, ее потрясение было таким сильным, что она не вполне осознала происшедшее.
«Бедная Эми, – сказала она. – Как она ждала этой возможности покупаться как следует. И она ведь прекрасно плавала. Не могу понять, как такое случилось. Вы не знаете, доктор, отчего это могло произойти?»
«Скорее всего, судорога, – предположил я. – Не расскажете ли, как это все было?»
«Мы плавали, наверное, минут двадцать, когда я почувствовала, что начинаю уставать. Но Эми сказала, что она еще немного поплавает. Я направилась к берегу. И вдруг слышу: Эми зовет на помощь. Я назад к ней. Она еще держалась на воде, но едва я приблизилась, крепко обхватила меня, и мы обе стали тонуть. Я бы тоже утонула, если бы не мужчина в лодке».
«Спасать утопающего нелегко и опасно», – заметил я.
«Это просто ужас! – продолжала мисс Бартон. – Мы только вчера приехали, мечтали понежиться на солнце и немного отдохнуть, и вот такая трагедия».
Я попросил ее поподробнее рассказать о погибшей, обещая сделать все, что в моих силах, чтобы облегчить неизбежную встречу с испанскими властями.
Погибшую звали Эйми Даррант. Она была компаньонкой мисс Бартон уже около пяти месяцев. Дамы прекрасно ладили. Мисс Бартон мало что могла сообщить о детстве и родственниках Эйми, так как та об этом не распространялась. Мне стало известно, что она рано осталась сиротой, воспитывалась своим дядей, а в двадцать один год стала сама зарабатывать на жизнь. Вот и все, – закончил доктор, помолчал немного и снова повторил: – Вот и все.
– Я не поняла, – сказала мисс Хелльер. – Что значит «все»? Выходит, это просто трагический случай, а совсем не то, что можно бы назвать жуткой историей.
– Я полагаю, последует продолжение? – осведомился сэр Генри.
– Да, – ответил доктор Ллойд. – Продолжение последует. Видите ли, странное это оказалось происшествие. Я, конечно, стал расспрашивать о случившемся рыбаков и других жителей деревушки, которые были свидетелями трагедии. И одна женщина сообщила мне любопытную вещь. В ту пору я не придал ей, правда, особого значения, но позже вспомнил о ней. Женщина уверяла, что мисс Даррант вовсе не тонула, когда звала на помощь. Другая женщина подплыла к ней, схватила за голову и погрузила под воду. Как я уже сказал, я тогда не обратил на это особого внимания. Подобное мне казалось просто невероятным, и я решил, что с берега это могло выглядеть иначе. Мисс Бартон просто могла таким образом пытаться освободиться от объятий приятельницы, потерявшей сознание, чтобы не утонуть вместе с ней. А женщине с берега показалось, что она нарочно топит компаньонку.
Еще раз повторю, что сначала не придал значения словам жительницы поселка, но позже мне пришлось задуматься над этим.
Трудно было узнать что-либо об Эйми Даррант. Вместе с мисс Бартон мы осмотрели вещи покойной. Нашли один адрес, по которому написали письмо. Выяснилось, что это адрес хозяйки, у которой она снимала комнату и где были оставлены ее вещи. Хозяйка, к сожалению, ничего не могла сообщить о ней, она и видела ее всего один раз, когда та приходила снять комнату. Мисс Даррант тогда сказала, что ей всегда хотелось иметь место, куда бы она в любой момент могла вернуться. Среди ее имущества было несколько предметов старинной мебели, несколько подшивок академических репродукций и сундук, набитый тряпьем, купленным на распродажах. И никаких носильных вещей. Хозяйка тоже вспомнила, что мисс Даррант говорила ей, что ее родители умерли в Индии и воспитывал ее дядя, священник, но был ли это брат отца или матери, она не сказала, так что имен родственников выяснить не удалось.
Как видите, тут не было никакой таинственности, просто не все было ясно. На свете немало таких одиноких женщин, гордых и скрытных.
Среди ее вещей в Лас-Пальмас мы обнаружили две довольно старые выцветшие фотографии. Они были обрезаны и вставлены в рамки, поэтому имени фотографа не сохранилось. Кроме того, мы нашли старинный дагерротип, на котором была изображена, вероятно, ее мать, а скорее всего – бабушка.
