Джон Бёкан - Тридцать девять ступенек. Маска Димитриоса
Вы, наверное, уже давно заметили, что я мистически настроен. Да, это так. Говорят, например, это совпадение. Но я не верю в совпадения. Если Всемогущий хочет, чтобы встреча произошла, она обязательно происходит. Так что, встретив в Риме два года тому назад Виссера, я нисколько не удивился.
Мы не виделись уже больше пяти лет. Бедняга попал в переплет. Выйдя из тюрьмы, он оказался совершенно без денег и подделал чек. Конечно, попался и сел опять в тюрьму на сей раз уже на три года. Когда же отсидел срок, полиция выслала его, как иностранца, из Франции. У него не было влиятельных друзей, которые могли бы за него заступиться. Денег опять не было.
Мы встретились в кафе, и он сказал мне, что собирается ехать в Цюрих, чтобы купить новый паспорт, потому что его голландский паспорт очень мешает ему в связи с судимостью, но, к сожалению, у него нет денег. Он попросил меня дать ему взаймы. Я не любил его, но мне вдруг стало его жалко, хотелось ему помочь, но я заколебался, и он стал умолять меня дать ему денег. Он, видимо, понял, что деньги у меня есть, а мне не захотелось лгать, хотя, конечно, самое разумное было сказать, что их у меня нет. К счастью, потом оказалось, что моя щедрость была все-таки вознаграждена.
Он клялся и божился, что вернет мне долг, как только встанет на ноги. Как поступить в таком случае? Когда просящий дать ему взаймы клянется, что вернет долг, он, конечно, искренен, но ведь может оказаться, что буквально на другой день он решит: речь идет о такой незначительной сумме, что такому великодушному человеку, как вы, просто стыдно требовать ее возврата. Если обстоятельства помешают вернуть ему долг, то он возненавидит вас, и вот вы не только потеряли деньги, но еще и приобрели нового врага. Так что я решил ему отказать.
Он ударил кулаком по столу и закричал, что я не доверяю ему, человеку чести. Меня это только оттолкнуло — я не люблю, когда говорят глупости. Тогда он чуть не со слезами на глазах стал просить дать ему взаймы и, чтобы убедить меня, начал рассказывать, где он собирается достать деньги. Это было очень интересно.
Я уже, кажется, говорил вам, что Виссер сумел разузнать о Димитриосе много такого, чего никто из нас не знал. Все началось, по словам Виссера, в тот вечер, когда он выхватил пистолет. Никто еще, говорил он мне, не обращался с ним так оскорбительно, и он решил, что такой человек, как Димитриос, непременно окажется предателем, но, я думаю, эта мысль тогда не могла прийти ему в голову. Как бы там ни было, он стал следить за Димитриосом.
В тот первый вечер у него ничего не вышло, потому что, выйдя из тупика, Димитриос сел в большую машину с занавесками на стеклах, которая поджидала его, и уехал. Пока Виссер искал такси, машина исчезла. В следующий раз Виссер не пошел на собрание, а, взяв напрокат машину, стал дожидаться Димитриоса на Рю де Ренн. Когда появилась та большая машина с занавесками, Виссер поехал за ней. Машина остановилась у большого жилого дома на авеню Ваграм, и Димитриос, выйдя из машины, скрылся в подъезде. Машина с занавесками уехала. Виссер записал адрес и спустя неделю опять появился у этого дома. Спросив у консьержки, не проживает ли здесь месье Макропулос, он услышал, что нет, не проживает, другого он и не ожидал услышать. Тогда он дал консьержке немного денег и описал ей наружность Димитриоса, и она сказала, что здесь проживает похожий на это описание человек, которого зовут месье Ружмон.
Виссер при всем своем самодовольстве был человек далеко не глупый. Он подумал о том, что квартира на авеню Ваграм наверняка не единственное место, где бывает Димитриос. Он начал регулярно наблюдать за ним. И вот однажды ему повезло — он заметил, что из дома есть другой выход и что Димитриос им пользуется. Он продолжил наблюдение: оказалось, что отсюда Димитриос отправляется в другой большой дом на авеню Гош. Он узнал, что дом этот принадлежал одной шикарной и очень богатой женщине, которую я буду называть графиней. Виссер понаблюдал и за этим домом. Однажды он проследил, как графиня и Димитриос отправились в оперу.
После этого он потерял к Димитриосу интерес. Мне кажется, он подумал, что собранную им информацию можно прекрасно использовать, если представится случай отомстить Димитриосу, и на этом успокоился.
Когда его арестовали, он ничего не сообщил полиции о Димитриосе. Да и что он мог сообщить? Что Димитриос проживал на Рю Ваграм и бывал в гостях у графини на Рю Гош? Но после его исчезновения эти адреса были бесполезны. Поэтому Виссер решил заняться Димитриосом уже после выхода из тюрьмы.
Как я уже говорил, Виссер был человек агрессивный и, наверное, первое время хотел убить Димитриоса, но безденежье трансформировало идею мести в обыкновенный шантаж. Вряд ли Димитриос хотел, чтобы красавица-графиня узнала, как ее друг зарабатывает свои миллионы. Значит, Димитриосу пришлось бы раскошелиться. Но одно дело — хорошая идея, и совсем другое — ее осуществление. Выйдя на свободу в начале января 1932 года, Виссер пустился на поиски Димитриоса. Конечно, первым делом выяснил он, в Париже ли графиня. «Нет, она уехала в Биариц», — сказала консьержка. Виссер отправился в Биариц, но Димитриоса там не оказалось. И вот тогда ему в голову пришла отличная идея: богачи-наркоманы лечатся в специальных клиниках, значит, Димитриоса надо искать в одной из них.
В пригороде Парижа оказалось пять таких клиник. Виссер побывал в трех из них, представляясь братом одного из друзей месье Ружмона. И вот, наконец, в четвертой один из лечащих врачей спросил его, как сейчас здоровье месье Ружмона.
Мне кажется, мстительный Виссер остался доволен, узнав, что Димитриос лечился от наркомании. Если вы этого не знаете, то могу сказать, что лечение похоже на пытку. Оно состоит в том, что врачи постепенно уменьшают дозу наркотика до нуля. Пациента бьет дрожь, с него струями льется пот, он не может ни есть, ни спать и желает только одного — умереть. Но мне не хочется рассказывать вам ужасы, мистер Латимер. Лечение обычно длится три месяца и стоит сто тысяч франков. Некоторые из выписавшихся, помня о перенесенных пытках, никогда больше не принимают наркотиков; других больше привлекает наркотический Эдем, и они начинают все сначала. Димитриос, по-видимому, принадлежал к числу первых.
Когда Виссер появился в той клинике, Димитриоса там уже не было — он выписался из нее четыре месяца тому назад. Конечно, опять нужны были деньги. Виссер подделал чек и снова отправился в Биариц. В течение нескольких дней он наблюдал за виллой, где жила графиня. Случай вскоре представился: графиня куда-то отлучилась, двое старых слуг легли после обеда отдыхать, и он пробрался в комнату графини.
Любопытно, что Димитриос не любил корреспонденцию. Тем не менее Виссер вспомнил (мне, кстати, этот случай запомнился тоже), что однажды Димитриос написал для Вернера адрес на клочке бумаги. Я обратил тогда внимание на грубые ошибки, на скачущие буквы и какие-то завитушки. Письма, написанные таким странным почерком, и искал Виссер в бумагах графини. Их было девять, и все они были отправлены из Рима, где Димитриос проживал в одном из самых дорогих отелей. Мне кажется, вы что-то хотите сказать, мистер Латимер.
— Я знаю, зачем он поехал в Рим. Он занимался организацией покушения на одного югославского лидера.
Мистер Питерс пропустил это мимо ушей.
— Весьма вероятно, — сказал он равнодушно, — его организаторские способности чрезвычайно многообразны. На чем я остановился? Ах да, письма.
Все письма были подписаны инициалами С. К. и не содержали ничего интересного. В них даже не было тех нежностей, которые любят женщины. Они были очень короткими и сухими и сплошь заполнены рассказами Димитриоса о встречах то с итальянским аристократом, находящимся в родстве по линии жены с королевской фамилией, то с румынским дипломатом. Во всяком случае, эти письма имели для Виссера ту пользу, что показывали, каким снобом стал Димитриос. Ну что ж, тем лучше, решил он, значит, тот не станет торговаться. Виссер записал адрес отеля и вернулся в Париж, чтобы оттуда прямым поездом отправиться в Рим. Когда он вышел из вагона, полиция уже поджидала его.
Вы легко можете представить, что он думал о Димитриосе. Он был так близок к успеху и вот, пожалуйста, три бесконечных года тюрьмы. Думаю, вы согласитесь, что, с его точки зрения, только Димитриос был виноват в этом. Бессильная ярость кипела в нем все эти годы, и, мне кажется, он даже тронулся на этой почве. Выйдя из тюрьмы, он поехал в Голландию, заработал там немного денег и затем направился в Рим. Он пошел в отель, где жил три года назад Димитриос, и, прикинувшись голландским частным детективом, попросил разрешения посмотреть книгу записей о всех проживающих в отеле в тот период. Ему сказали, что она, как это принято, хранится в полиции. Выход все-таки нашелся: обнаружились счета с фамилиями проживавших в отеле в тот период. По инициалам Виссер установил, под какой фамилией проживал в отеле Димитриос, но дальше след обрывался, потому что, выехав из отеля, он не оставил своего домашнего адреса. Известно было только, что он отбыл в Париж.
