Эрл Гарднер - По тонкому льду
Она взяла две, запила их водой и откинулась на подушках.
– Не уходите. Не покидайте меня.
Я придвинул стул и сел у изголовья кровати.
Минуты две она лежала с закрытыми глазами.
– Вам лучше?
Она ответила мне слабой улыбкой.
– Ну, – сказал я, – тогда я пошел.
– Не уходите.
Женщина открыла глаза и с видимым усилием произнесла:
– Ты – хороший мальчик. Ты просто хочешь мне помочь, я знаю. Мне нужны деньги… о, как мне нужны деньги! И еще внимание! Я хочу, чтобы рядом со мной были любящие друзья. Я хочу уехать к своей дочери в Денвер. Я возьму их!
– Возьмете что?
– Десять тысяч.
– Может, подождем, пока вы не почувствуете себя лучше? – предложил я.
– Нет-нет. Я хочу уехать. Я хочу уехать прямо сейчас. Я вызову карету «Скорой помощи», меня отвезут в аэропорт и посадят в самолет. Вы и глазом не моргнете, как я окажусь в Денвере.
– Сначала подпишите отказ.
– Ну да… ну да… Десять тысяч за так не дают. Бумаги у вас при себе?
– Бумаги у меня при себе, – отозвался я. – И в них черным по белому написано, что за десять тысяч долларов вы передаете Национальному резервному банку, выступающему в качестве вашего доверенного лица, все свои претензии какого бы то ни было вида, характера и описания, предъявляемые к любому лицу или лицам, известным, а равно неизвестным, которые могли бы причинить вам любые физические увечья в течение минувшего года, в частности, к любым лицам, которые каким-либо образом причастны к тому автомобильному происшествию. Вместе с тем особо отмечается, что вы передаете третьему лицу все права на возмещение всяческих убытков по той или иной причине, которые могут возникнуть в отношении отдельного лица или группы лиц в соответствии с гражданским правовым деликтом.
– Что такое деликт?
– Гражданское правонарушение, – объяснил я. – Обычно сопровождается актом насилия или нарушением прав личности.
– Вы даете мне десять тысяч долларов и авторучку. Я подписываю документ. Дональд, пожалуйста, приподнимите меня.
Я передал ей вожделенную бумагу, и она приготовилась ее подписать.
– Сначала прочтите, – сказал я.
– Мне не до чтения.
– Хорошо. Тогда я зайду вечером, когда вы почувствуете себя лучше.
– Нет-нет! Я смогу прочесть, если это нужно. Я собираюсь сегодня же вечером быть в Денвере.
Женщина принялась с трудом читать, водя пальцем по строчкам и двигая губами. Она повторяла про себя каждое слово.
Закончив, миссис Честер сказала:
– Давайте деньги!
Я передал ей десять тысяч долларов, и она скрупулезно пересчитала купюры.
– Так, – сказала она. – Дело сделано. Молодой человек, перенесите, пожалуйста, телефон ближе к кровати. Я собираюсь вызвать «Скорую» и отправиться в аэропорт. И еще надо заказать билеты на самолет.
– Вы считаете, что сумеете просидеть весь путь до Денвера? – усомнился я.
– Постараюсь. У них в салоне очень хорошие мягкие кресла, и я уверена, что стюардессы позволят мне раздвинуть свое, если самолет не забит до отказа. За меня можете не беспокоиться. Вы не представляете, как внимательно люди относятся к тем, кто находится в преклонном возрасте и малоподвижен… Прошу вас, подайте мне телефон.
– Вы не хотите, чтобы я позвонил на станцию «Скорой помощи»?
– Нет. Я позвоню, когда эти таблетки начнут действовать. После них я часов пять-шесть не чувствую сильной боли. Доктор советовал не увлекаться ими, чтобы организм не привык. Но можете не сомневаться, молодой человек, что я намерена пользоваться ими в течение всего полета до Денвера.
Я поставил аппарат рядом с кроватью и спросил:
– Могу ли я еще что-то для вас сделать?
– Нет, – ответила она.
В машине я положил подписанный документ в конверт и отправился на почту, где на конверте написал адрес нашего с Бертой офиса, наклеил марку и бросил его в почтовый ящик.
Затем я взял бланк телеграммы и направил ее клиенту в Денвер:
«Полный ажур тчк Дональд Лэм».
Глава 5
Когда на следующее утро я пришел на работу, все вокруг сигналило: «Опасность!» Так, девушка внизу, приветствуя меня, подняла ладонь вверх. На столе, где обычно скапливалась поступавшая почта, стояли два лотка: один, помеченный «Б. Кул», другой с моей фамилией. В моем лотке лежало несколько писем, придавленных красным пресс-папье, – верный признак надвигающейся беды, о которой давала мне знать верная Элси Бранд.
Эти условные знаки давали мне шанс как-то подготовиться к встрече с неприятностями. Обычно они означали, что в офисе меня поджидает некий громила, готовый набить мне морду, если я не перестану заниматься очередным расследованием.
Набрав в грудь побольше воздуха, я открыл дверь своего кабинета и вошел.
Там сидел сержант Фрэнк Селлерс, и по его лицу я понял, что мне несдобровать.
Селлерс был здоровенным детиной, громогласным, с тяжелыми кулаками, к тому же он был глубоко предан своему делу. Он был не слишком разговорчив и не доверял людям, которые много болтают.
Селлерс был человеком действия. Ему все время нужно было что-нибудь делать.
В данный момент он нервно сжимал кулаки, покусывая конец своей вонючей незажженной сигары.
– Привет, Шустрик, – начал он зловещим тоном.
– Привет, сержант.
– Ну ты и влип.
– Я?
– Ты.
– Каким образом?
– Не строй из себя невинного младенца. Со мной этот номер не пройдет.
– Я никогда не утверждал, что являюсь вполне невинным. Но хотелось бы знать, в чем, собственно, меня обвиняют.
– Твои плутни тебе даром не пройдут.
Я счел самым разумным промолчать.
– Я говорю о недавнем наезде, – уточнил Селлерс.
Я удивленно поднял брови.
– Речь идет о даме по имени Харвей Честер, которая проживает в небольшом старомодном бунгало за домом 2367 по Дормен-авеню.
– При чем же здесь я?
– А вот об этом ты нам сейчас и расскажешь, – заявил Селлерс. – Тут я не сомневаюсь. Тебе прекрасно известно, что мы расследуем это дело. Ты представляешь интересы человека, который совершил наезд и скрылся с места преступления. Ты взял пачку наличных, уплатил потерпевшей, и она скрылась с горизонта. К твоему сведению – ведь ты чересчур туп, чтобы понять это самому, – ты теперь выступаешь в роли соучастника, а с соучастниками у нас разговор короткий.
Я сел за стол Элси. Она уставилась на меня испуганными глазами.
– Ордер есть? – нахально спросил я.
– Не строй из себя умника, – огрызнулся он. – А то я могу упрятать тебя за решетку. Надо чтобы ты понял, с кем имеешь дело. У меня достаточно материалов, чтобы прямо сейчас арестовать тебя по подозрению в соучастии, но я даю тебе шанс оправдаться.
– Чего же ты хочешь?
– Узнать имя твоего клиента.
– Это будет нарушением профессиональной этики.
– А если я не узнаю его имени, это будет нарушением закона нашего штата.
– Ну, хорошо. Кто тебе все это выложил?
– Не твоего ума дело, – проворчал он и мрачно добавил: – Мы не выдаем свои источники информации.
– В таком случае, если вы такие умные, почему бы вам не последить за миссис Честер, или как ее там?
– Потому, черт побери, что благодаря твоим стараниям мы уже не можем установить за ней наблюдение.
– Моим?
– Черт возьми, а чьим же еще?! Ты вызывал ей «Скорую», загрузил ее в машину, доставил в аэропорт и сунул в кресло на колесиках, пока она была наполовину под кайфом. Ты посадил ее в самолет, а после того, как эта дамочка сошла в Денвере, она просто растворилась.
– Послушайте, сержант. В Денвере ее должны были встречать с инвалидной коляской и…
– Точно, коляска там была, – перебил меня Селлерс. – Ее встречали какие-то люди в частном автомобиле. И потом она словно сквозь землю провалилась. Перед тем как покинуть Лос-Анджелес, эта женщина, однако, успела кое с кем поболтать и похвастаться перед подругой, продемонстрировав пачку новеньких стодолларовых купюр. За квартиру она также уплатила такой купюрой. Хотите верьте, хотите нет, но «Скорой» она также заплатила сто долларов одной бумажкой.
– А что случилось с ее багажом?
– У нее ни хрена при себе не было, если не считать дамской сумочки.
– Но что-то у нее дома осталось?
– Ничего. Все начисто вывезли. Брось строить из себя святую невинность. Я это все говорю к тому, что ты у нас на крючке.
– Я-то тут при чем?
– При том, что ты поставил свою машину в двух кварталах от ее дома и явился к ней под видом продавца журналов. Одна женщина видела, как ты припарковал свою машину, крутил журналы, а затем начал к ней приставать. Она решила, что ты ничуть не похож на распространителя, а скорее всего, наводчик. Вот почему она записала номер машины и позвонила нам, чтобы мы связались с Бюро занятости.
Мы, конечно, получаем массу подобных звонков, но этот решили на всякий случай проверить. А когда мы отправились поговорить с миссис Честер, ее уже и след простыл. Я принялся выяснять подробности, и отдел связей случайно вспомнил о том звонке.
