Патриция Вентворт - Сквозь стену
— Помнишь Морин Поттер, Инна? Она была в шестом, когда мы в первый раз пошли в школу. Она вышла за какого-то богача. Она и ее мать приходили сегодня. Думаю, поделить дом — это ее идея. Она сразу сказала: «Вы же Мэриан Брэнд, да? Мисс Фишер говорила мне, что вы работаете здесь. Ну, и как вам здесь нравится?» Еще она спрашивала о тебе и вспоминала, какая ты была хорошенькая, и говорила, что неплохо было бы нам еще увидеться. Но не думаю, что у нее будет на это время — она приехала всего на несколько дней.
Ничего более увлекательного, чем эти истории, попросту не было. Конечно, если приезжал Сирил, все было по-другому. Иногда он возвращался с кучей денег, и на некоторое время жизнь становилась едва ли не слишком увлекательной. Он занимался с ней любовью в своей властной, уверенной манере, он вывозил ее в город перекусить, выпить чаю, пообедать. А потом или деньги заканчивались, или ему становилось скучно — Сирил всегда с ужасающей легкостью находил всевозможные поводы для скуки — и он вновь уезжал, бросив на прощание: «Ну, пока, увидимся». Хуже всего было, когда он однажды вернулся совсем без денег, а Мэриан именно тогда приняла твердое решение и стояла на своем до последнего: Сирил мог жить в доме и получать на обед то же самое, что и Мэриан с Инной, но не более того. Если ему нужны деньги на сигареты или на выпивку, или даже на проезд в транспорте, он должен пойти и заработать их. Сирилу оставалось лишь засунуть руки в карманы и демонстративно вышагивать по гостиной, рассказывая Инне, что именно он думает о низости поведения и грубой бессердечности Мэриан. Инна, конечно же, его понимала. Мужчине необходимы деньги на карманные расходы — он должен быть в состоянии купить пачку сигарет и угостить приятеля выпивкой. Но и Мэриан она тоже понимала, и временами даже проявляла непозволительную бестактность, говоря об этом вслух.
— Но, дорогой, у нее и в самом деле нет денег. Мы должны принять это как данность.
Ее слова не встретили никакого понимания. Сирил застыл на очередном шаге и язвительно расхохотался.
— Это она так тебе говорит! С нее станется! И ты на ее стороне! Тебя совершенно не волнует, какое унижение я терплю!
И тогда Инна готова уже разразиться слезами. Если сравнить одно с другим, то скука в те дни, когда Сирил где-то далеко, оказывается предпочтительнее, нежели изматывающее напряжение, когда он рядом.
Этим вечером Инна обо всем забыла и испытывала болезненное желание, чтобы он был рядом. Когда он в отъезде, она могла — и именно так и делала — наложить образ героя из последнего прочитанного романа на свои воспоминания о Сириле. Это очень помогало. Но сейчас, когда она так тревожилась из-за Мэриан, Инна думала о том, как было бы чудесно, если бы Сирил обнял ее и сказал, что глупо волноваться по пустякам. В книге, которую она дочитала за вечерним чаем, Пендред Котлстоун так умело и душевно унимал все женские страхи. Она сейчас испытывала желание оказаться рядом с кем-то, кто мог бы искренне посочувствовать, что Мэриан, обещавшей прийти к семи, все еще не было дома в половине десятого вечера.
Спустя полчаса стало весьма сомнительно, что даже Пендред, явившись собственной персоной, сможет приободрить ее. Опять пришла миссис Дин с новой порцией свеженьких историй. На этот раз все они были о пропавших людях, о которых никто больше никогда не слышал.
— Один джентльмен, забыла, как его звали, прогуливался со своей женой по Виктория-стрит. Вокруг было довольно много людей, не протолкнуться, и жена обогнала его на пару шагов, продолжая все это время о чем-то с ним разговаривать. Ну, в какой-то момент он не ответил ей, она обернулась, но его и след простыл, и с той поры ни слуху ни духу и никого, кто мог бы рассказать, что же произошло. Он просто исчез прямо там, на Виктория-стрит, в полдень. И ей, бедняжке, так никогда и не удалось выяснить, вдова она или нет.
— О, миссис Дин, прошу вас, не надо!
— Ну, моя дорогая, вам от этого не спрятаться, подобные вещи случаются, и не дело так убиваться и изводить себя. «Не позволяй неприятностям одержать над тобой верх», — так говаривал мой покойный супруг, и, я вам скажу, он был прав, хоть я с ним никогда не соглашалась. Уж лучше быть готовым к самому худшему, говорила я ему, и тогда, если все обойдется, никому не будет от того вреда.
Было почти пол-одиннадцатого вечера, когда у дверей остановилось такси, и из него вышла Мэриан. Ей пришлось одолжить денег, чтобы заплатить водителю, потому что ее сумочка по-прежнему покоилась где-то под обломками поезда. Она поблагодарила водителя, и он подал ей руку, чтобы помочь выйти и подняться по ступенькам, поскольку теперь все ее тело, с головы до ног, словно одеревенело, превратившись в сплошную боль. Ключи остались в потерянной сумочке, так что ей пришлось позвонить. Миссис Дин приоткрыла дверь, не сняв ее с цепочки, как это делают люди, вечно ждущие, что к ним ввалятся вооруженные грабители, и Инна сбежала вниз по лестнице и оттолкнула ее в сторону.
— О, Мэриан, где ты пропадала? Я думала, что-то случилось. О!..
Это «О!..» вырвалось у нее, как только дверь за Мэриан закрылась, и свет в передней убедительно продемонстрировал, что, вне всяких сомнений, что-то случилось. С лица Мэриан смыли грязь и кровь, но на лбу у нее красовался огромный синяк, поверх которого была наклеена узкая полоска пластыря. От ее шляпки почти ничего не осталось, так что привозить ее с собой, пожалуй, не стоило затраченных усилий. Правый рукав платья оторвался, а от юбки остались одни лохмотья.
— Мэриан!
— О, мисс Брэнд!
Их перепуганные лица расплывались в туманной дымке. Мэриан услышала собственные слова:
— Ничего страшного, правда. Я попала в аварию, но со мной все в порядке.
Она на ощупь пробралась к лестнице и опустилась на вторую ступеньку.
Глава пятая
Сирил Фелтон вернулся на четвертый день после крушения поезда. Кто-то показал ему крошечную заметку в вечерней газете, и он первым же рейсом выехал домой. Не слишком-то приятно было обнаружить, что его жена и свояченица уехали в Лондон на весь день, зато миссис Дин была в настроении поболтать и, более того, охотно пригласила его выпить чаю у нее в гостиной и рассказать все, что было ей известно. Если уж нельзя было назвать Сирила Фелтона достойным мужем, то относиться к нему, как к весьма привлекательному и романтичному мужчине вполне можно, так считала миссис Дин. И потом, она получала немалое удовлетворение от того факта, что он видит ее с только что сделанной укладкой волос, названной в номере «Стань красоткой!» «королевским стилем». Она принялась доставать свой лучший чайный сервиз.
— Я почти ничего не знаю, миссис Дин, кроме того, что прочел в газетах.
— О, мистер Фелтон, подумать только — они вам не сообщили!
— Ну, я же был в отъезде. Они не знали, куда писать. Но что все-таки случилось? Все, что я прочел — это три или четыре строчки о том, что Мэриан Брэнд попала в аварию сразу после того, как узнала, что унаследовала какие-то деньги.
— Да, правильно. Вот как все было. Она пришла домой в разорванной на спине одежде, с синяком на лбу. Сейчас он почти сошел, и вы едва ли его заметите. Миссис Фелтон была просто в ужасе, но серьезных повреждений у мисс Брэнд не оказалось, и сегодня в десять часов утра они поехали сделать кое-какие покупки и встретиться с адвокатом их дяди по вопросу, связанному с домом, который им остался. Он прямо у моря, этот дом, и мисс Брэнд хочет как можно скорее перевезти туда миссис Фелтон, ведь морской воздух, как они всегда говорили, пойдет ей на пользу.
Сирил резко сказал:
— Там должно быть нечто большее, чем просто дом.
Миссис Дин положила две ложки чая в заварочный чайник.
— О, что до этого, уверена, я не должна об этом говорить, мистер Фелтон, я не из тех, кто сует свой нос в чужие дела. Но нет причин волноваться, я думаю. Миссис Фелтон такая взволнованная с тех пор, как это случилось, вы ее просто не узнаете — напевает все время, и румянец появился.
У него было время, чтобы в полной мере испытать раздражение до того, как вернулись его жена и свояченица.
Глаза Инны сияли, словно звезды. Она сделала прическу, накупила всяческой косметики для лица, которой раньше не могла себе позволить — всевозможных питательных кремов, очищающих кремов, помады, румян двух различных, но прелестных оттенков, пудры (предел мечтаний любой женщины) и лаков для ногтей разнообразных цветов. Девушка в косметическом салоне показала ей, что со всем этим делать, и она пребывала в состоянии трепетного восторга. Она выглядела точно так же, как выглядела в восемнадцать лет, нет, даже лучше, чем тогда, потому что никогда раньше у нее не было таких прекрасных косметических средств. Она чувствовала себя героиней романа, романтичной и изящной. На ней были новые туфли и чулки, и пальто, и юбка, которая стоила больше, чем все, что она покупала когда-либо в своей жизни. Она бросилась к Сирилу в объятия и вывалила на него сразу все новости, заключив свой рассказ фразой: «О, милый, ну разве это не потрясающе? Ты только посмотри на меня!»
