Энтони Беркли - Суд и ошибка

Мистер Тодхантер с самого начала знал: рассудительные присяжные, вроде этих, наверняка поймут, что именно он совершил преступление. Волноваться незачем. Мистер Тодхантер слегка поклонился присяжным, они не ответили. Секретарь продолжал, обращаясь к подсудимому:

— Лоуренс Баттерфилд Тодхантер, вы признаны виновным в преднамеренном убийстве. Вам есть что сказать в свое оправдание?

Мистер Тодхантер подавил безумное желание сначала расхохотаться, а потом рявкнуть на секретаря: "Не зовите меня Баттерфилдом!" Сдержавшись, он ответил:

— Ровным счетом ничего.

Более-менее владея собой, он с интересом проследил, как на парик судьи возлагают квадратную черную шапочку. Значит, вот она какая, подумал мистер Тодхантер, и пришел к выводу, что в шапочке вид у судьи стал глуповатым.

— Лоуренс Баттерфилд Тодхантер, — послышался старческий голос, — мой долг — вынести вам приговор в соответствии с вердиктом присяжных, и я сделаю это без дополнительных пояснений. Сэр Эрнест, у вас есть вопросы по поводу приговора, который я намерен огласить? Вы понимаете, о чем я?

Сэр Эрнест усердно закивал.

— Ваша честь, никаких вопросов у меня нет.

— В таком случае, Лоуренс Баттерфилд Тодхантер, суд выносит вам следующий приговор: из зала суда вы будете отправлены в тюрьму и впоследствии казнены через повешение. Вы будете похоронены на тюремном кладбище, и да упокоит Господь вашу душу.

— Аминь! — отозвался капеллан, сидящий рядом с судьей.

Мистер Тодхантер, которому было больше не на что сетовать, учтиво поклонился судье.

— Благодарю, ваша честь. Я могу высказать последнее пожелание?

— Боюсь, я не смогу выслушать его.

— Придется, ваша честь, — возразил мистер Тодхантер вежливо, но твердо. Я прошу взять меня под стражу.

Наградой мистеру Тодхантеру стало то, что эти слова произвели настоящую сенсацию в утренних газетах. Исполняя торжественный ритуал вынесения приговора, судьи совсем позабыли про то, что мистер Тодхантер не находится под стражей. Теперь же, в соответствии с приговором, он подлежал аресту.

Судья пошептался с секретарем, секретарь — с судебным приставом, пристав — с одним из дружелюбных полицейских, а полицейский шагнул к скамье подсудимых и взял мистера Тодхантера за плечо.

— Лоуренс Баттерфилд Тодхантер, вы арестованы за убийство Этель Мэй Биннс, совершенное двадцать восьмого сентября прошлого года. Предупреждаю вас, что все сказанное… то есть…

— Давно пора, — отозвался мистер Тодхантер.

Часть V, Готический роман

Узник подземелья

Глава 19

Сказать, что вынесенный мистеру Тодхантеру приговор переполошил всю страну — значило ничего не сказать.

Весь мир твердо верил (а британцы не уставали твердить), что британская судебная система — лучшая в мире, и вдруг оказалось, что виновными в одном и том же преступлении признаны два человека, из которых один наверняка должен быть невиновным. Неужели непревзойденное британское правосудие допускает такие ошибки, как арест невиновного и бегство преступника?

Вдумчивая передовица "Тайме" утверждала, что в системе нет никаких изъянов, старательно анализировала тот факт, что, несмотря на осторожность судьи, мистер Тодхантер добился-таки обвинительного приговора, и в то же время сокрушалась по поводу того, что Винсенту Палмеру так и не удалось добиться оправдания. Славящийся не менее вдумчивыми передовицами "Дейли телеграф" какое-то время просто отмалчивался. "Морнинг пост" склонялась к мнению, что здесь замешана некая изощренная коммунистическая пропаганда. "Ньюс кроникл" как никогда уверенно заявляла, что побочный результат злополучного процесса — гражданская война в Испании. Популярная пресса открыто, и громогласно осыпала присяжных всевозможными лестными эпитетами, какие только удалось отыскать в словарях. По какой-то причине, неизвестной мистеру Тодхантеру, популярная пресса с самого начала приняла его сторону.

Общественность, как обычно, ждала первых проявлений чьей-нибудь инициативы. А правительство, как всегда, ждало проявлений инициативы со стороны общественности.

Общественность медлила в нерешительности ровно сорок восемь часов. За этот период она разделилась примерно поровну на тех, кто был убежден в виновности мистера Тодхантера, и на сторонников версии его невиновности и альтруизма — с легким перевесом в пользу последних, более романтичных и сентиментальных.

Переломный момент оказался характерным. Откуда-то, из какого-то неизвестного источника вдруг поползли шепотки: фашизм! Мистер Тодхантер единолично решил, что некоего человека следует убить, и привел свой приговор в исполнение. Если это не фашизм, тогда что же? Не важно, кто совершил преступление — сам мистер Тодхантер или его сообщники: он задумал убийство, а это гораздо хуже. Ведь присяжные признали его виновным, верно? Что хорошо для присяжных, то хорошо и для нас. Это не по-британски! Это фашизм!

Во вдохновенной передовице "Дейли телеграф" провела прелюбопытную параллель между привычкой фашистских диктаторов избавляться от неугодных и поступком мистера Тодхантера. Во взрыве праведного негодования окончательно потонуло пятно на репутации британского правосудия. Заручившись поддержкой народа, правительство получило полное право повесить мистера Тодхантера, не испытывая ни малейших угрызений политической совести.

Мистер Тодхантер ничего не знал о таком повороте событий. Теперь, когда его тревоги остались позади, он слишком живо заинтересовался новой для себя обстановкой, чтобы уделять внимание таким банальностям, как общественное мнение. Мистер Тодхантер сомневался в том, что истинному интеллигенту когда-либо выпадал случай воочию увидеть все, что происходит между вынесением приговора и его исполнением, и сознавал всю полноту возложенной на него ответственности.

Именно поэтому он с нетерпением готовился попрощаться с друзьями и последовать за стражником. То, что с друзьями ему предстояло расстаться навсегда, его не волновало. Чувство новизны, чуть ли не радостное возбуждение, вызванное новой ролью узника, приговоренного к казни, заставляли мистера Тодхантера сгорать от любопытства.

Процесс завершился краткой сценой триумфа, сэр Эрнест и мистер Тодхантер обменялись поздравлениями, сияющий мистер Читтервик поздравил их обоих — могло показаться, что подсудимого приговорили не к казни, а к бракосочетанию. Врач улучил возможность обменяться парой слов со стражником, предупредить его, что здоровье мистера Тодхантера внушает чрезвычайно серьезные опасения — ему нельзя быстро ходить, поднимать и переносить тяжести и вообще переутомляться, иначе вместо живого заключенного стражник получит остывающий труп. Пораженный стражник пообещал передать все эти сведения надзирателю мистера Тодхантера. Все происходило в очень дружеской, неофициальной обстановке, мистер Тодхантер прощался с друзьями и знакомыми так беспечно, словно уезжал отдыхать на выходные.

Пожилой дружелюбный стражник провел мистера Тодхантера через двери с застекленным верхом в наклонный коридор с бетонным полом. Коридор заканчивался чугунными воротами, которые стражник отпер, а потом старательно запер за собой. Ворота вывели мистера Тодхантера в еще один длинный и узкий коридор с каменным полом. По обе стороны коридора шли двери с застекленным верхом, за стеклом мистер Тодхантер увидел размытые лица.

— Это заключенные? — вежливо осведомился он.

— Верно, — кивнул стражник. — Приговоренные или ждущие суда.

— Значит, их содержат под стражей и до суда? Пожалуй, это слишком жестоко…

— Больше негде.

— Да, ничего не поделаешь, — мистер Тодхантер сделал мысленную пометку для задуманной серии статей. Его впустили в одну из тесных темных камер и заперли. Дружелюбный тюремщик понятия не имел, сколько заключенному придется пробыть здесь. Прижав нос к застекленному верху двери, мистер Тодхантер засмотрелся на тюремщиков, осужденных и арестованных. Время от времени по полутемному коридору проходили адвокаты в париках и развевающихся мантиях.

— Любопытно… — пробормотал мистер Тодхантер себе под нос. Преступление еще не значит наказание.

Спустя некоторое время и его самого вновь повели по коридору. В дальнем его конце располагался кабинет, где седой полицейский делал мелом загадочные пометки на грифельной доске. Мистер Тодхантер полюбопытствовал, чем он занимается, и услышал в ответ, что эти пометки имеют непосредственное отношение к тюремным фургонам "Черная Мария", ждущим во дворе, и их грузу.

— А, "Черная Мария"! — повторил довольный мистер Тодхантер, глядя в окно на ряд лоснящихся черных машин, предназначенных для доставки заключенных по тюрьмам. Он не сразу заметил, что стражник с виноватым видом позвякивает чем-то металлическим. — Ах да, наручники! А это обязательно — учитывая обстоятельства?