Дороти Сэйерс - Рассказы о лорде Питере
— Латентно, милорд.
— Вот именно, латентно, то есть скрыто. Бантер — моя правая рука, что бы я без него делал? Изображение латентно, пока мы не начали проявлять его. То же и с мозгом. Так что никакой мистики. Всего лишь маленькие клетки, доставшиеся мне от моей уважаемой бабушки. Немного серого вещества — и более ничего. Кстати, любопытно, я не ошибся насчет тех людей наверху?
— Все совершенно верно. Мужчина — инспектор газовой компании. Грубоватый, но на свой манер любящий жену. Я хочу сказать, он не прочь в воскресное утро поваляться в постели, предоставив ей заниматься хозяйственными делами, но все деньги, которые ему удается сэкономить, он отдает ей на шляпки, меховое пальто и все такое. Они женаты всего около полугода. Меня вызывали к ней весной, когда она подхватила инфлюэнцу. Он тогда буквально потерял голову от волнения. Она — прелестная маленькая женщина. Должно быть, итальянка. Думаю, он нашел ее в каком-нибудь баре в Сохо[93]. Великолепные черные волосы и такие же глаза, фигура Венеры, превосходные очертания всех необходимых мест, хорошая кожа — как говорится, все при ней. Можно предположить, что она была, некоторым образом, приманкой для посетителей. Веселая. Однажды здесь бродил какой-то ее старый поклонник — нелепый маленький итальянец с ножом, быстрый как обезьяна. Тогда могло случиться всякое, но, к счастью, я случайно оказался дома, а потом подошел и ее муж. На этих улицах драки не редкость. Для дела, конечно, неплохо, однако изрядно надоело бинтовать разбитые головы и перевязывать перерезанные вены. Женщина, ничего не скажешь, симпатичная, хотя, я бы сказал, излишней застенчивостью не отличается. И все же, думаю, она искренно любит Бротертона, так его зовут.
Уимзи слегка кивнул.
— Думаю, жизнь здесь довольно однообразна, — заметил он.
— В профессиональном отношении — да. Роды, пьянки, избиения жен — вот, как правило, и все. И конечно, обычные болезни. Сейчас, например, я живу на детские поносы — из-за жаркой погоды, как вы понимаете. Осенью начинаются инфлюэнции и бронхиты. Случайно может перепасть воспаление легких. Ноги, само собой разумеется, — варикозные вены. Господи! — вдруг взорвался доктор. — Если бы я мог убраться отсюда и заняться своими опытами!
— Ах, — вздохнул лорд Питер, — где тот старый эксцентричный миллионер с таинственным заболеванием, который всегда фигурирует в романах? Мгновенный диагноз, чудесное исцеление, а потом: «Бог благословит вас, доктор; здесь пять тысяч фунтов, Харли Стрит...»
— Такие типы в Блумсберри не живут, — вздохнул доктор.
— А увлекательная это, должно быть, штука ставить диагнозы, — задумчиво продолжал лорд Питер. — Как вам это удается? Для каждого заболевания есть определенный набор симптомов, подобно тому как, объявляя, например, трефы, вы хотите дать знать своему партнеру, чтобы он не ходил козырями? Вы ведь не скажете: «У этого малого прыщ на носу, следовательно у него ожирение сердца»?
— Надеюсь, что нет, — сухо ответил доктор.
— Или больше похоже на то, как находят ключ к преступлению? — продолжал Уимзи. — Комната или, скажем, тело, все перевернуто и разбросано как попало — это внешние симптомы зла, и вы должны тут же выбрать один, который расскажет вам обо всем.
— Пожалуй, ближе к этому, — сказал доктор Хартман. — Некоторые симптомы показательны сами по себе, как, скажем, состояние десен при цинге, другие в сочетании... «
Он не договорил; оба вскочили на ноги: из квартиры наверху донесся пронзительный крик, сопровождаемый падением чего-то тяжелого. Жалобно закричал мужской голос, протопали тяжелые шаги, затем — доктор и его гость еще стояли в оцепенении — появился и сам мужчина — поспешно сбежав вниз по лестнице, он забарабанил в дверь доктора Хартмана:
— Помогите! Помогите! Откройте же! Моя жена... Он убил ее...
Они торопливо бросились к двери и впустили его. Это был высокий блондин, в рубашке и носках. Волосы его стояли дыбом, на лице недоуменное страдание.
— Она мертва... Он был ее любовником... — простонал он. — Ее не стало, доктор! Я ее потерял! Моя Мадалена... — Он замолчал, какое-то мгновение дико озирался вокруг, потом прохрипел: — Кто-то проник в квартиру... не знаю как, заколол ее... убил... Я призову его к ответу, доктор. Идите быстрей... Она готовила мне на обед цыпленка... А-а-а!
Он издал громкий крик, который перешел в истерический смех, прерываемый икотой. Доктор энергично встряхнул его.
— Возьмите себя в руки, мистер Бротертон, — резко сказал он. — Может быть, она только ранена. Дайте пройти!
— Только ранена?... — переспросил мужчина, тяжело опускаясь на ближайший стул. — Нет, нет, она мертва... Маленькая Мадалена... О Боже!
Схватив в кабинете сверток бинтов и несколько хирургических инструментов, доктор Хартман побежал наверх, следом за ним — лорд Питер. Бантер, успокоив истерику холодной водой, пересек комнату, подошел к окну и громко окликнул стоявшего внизу констебля:
— Ну, чего там? — донеслось с улицы.
— Не соблаговолите ли вы зайти сюда на минуточку? — сказал мистер Бантер. — Тут произошло убийство.
Когда Бротертон и Бантер вместе с констеблем поднялись наверх, они нашли доктора Хартмана и лорда Питера в маленькой кухне. Доктор, стоя на коленях, склонился над телом женщины. Увидев вошедших, он покачал головой.
— Мгновенная смерть, — сказал он. — Удар прямо в сердце. Бедное дитя. Она совсем не страдала. О, к счастью, здесь и констебль. По-видимому, совершено убийство, однако убийца, боюсь, скрылся. Может быть, нам сможет помочь мистер Бротертон. Он в это время находился в квартире.
Мужчина опустился на стул, тупо уставившись на мертвое тело, с его лица, казалось, сошло всякое выражение. Полицейский вытащил блокнот.
— Итак, сэр, не будем терять время, — сказал он. — Чем скорее начнем, тем больше вероятности схватить того типа. Значит, когда это случилось, вы были здесь, так?
Какое-то время мистер Бротертон смотрел на него непонимающим взглядом, потом, сделав над собой усилие, твердо заговорил:
— Я был в гостиной, курил и читал газету. Моя... она готовила обед. Вдруг я услышал, как она вскрикнула, бросился на кухню и увидел, что она лежит на полу. Ни слова не успела сказать... Когда я понял, что она мертва, то сразу бросился к окну и увидел, как отсюда по стеклянной крыше ползет человек. Я громко закричал, но он исчез. Затем я побежал вниз...
— Стойте, — прервал его полицейский. — А что, сэр, вам не пришло в голову сразу кинуться за ним?
— Моя первая мысль была о ней, — ответил мужчина. — Я подумал, может, она еще жива. Я пытался привести ее в чувство...
Он застонал.
— Значит, он вошел через окно... — начал полицейский.
— Извините, констебль, — прервал его лорд Питер, отрываясь, очевидно, от мысленной инвентаризации кухни, — мистер Бротертон предполагает, что тот человек ушел через окно. Надо быть точнее.
— Это одно и то же, — возразил доктор. — Он мог войти только через кухонное окно. Все эти квартиры похожи друг на друга. Дверь с лестницы ведет в гостиную, а там был мистер Бротертон, так что этим путем он войти не мог.
— И через окно в спальне он тоже не мог пробраться, иначе бы мы его заметили, — добавил Уимзи. — Ведь мы сидели внизу, в комнате. Разве только он спустился с крыши. — Потом, повернувшись к Бротертону, он неожиданно спросил: — Скажите, дверь между спальней и гостиной была открыта?
Тот какое-то мгновение колебался.
— Да, — произнес он наконец, — открыта, я в этом уверен.
— Если бы тот человек вошел через окно спальни, вы могли бы его увидеть?
— Конечно, я просто не мог бы его не увидеть.
— Послушайте, сэр, — несколько раздраженно сказал полицейский, — разрешите мне задавать вопросы. Надо думать, тот малый не стал бы лезть в окно спальни на виду у всей улицы.
— Как мудро, что вы об этом подумали, — сказал Уимзи. — Конечно, не стал бы. Мне это не пришло в голову. Должно быть, как вы говорите, это было именно кухонное окно.
— Еще бы, даже следы его остались. — Констебль торжествующе указал на несколько расплывчатых отпечатков на покрытом лондонской сажей подоконнике. — Значит, так: он спустился по водосточной трубе на стеклянную крышу... А что это за крыша, между прочим?
— Моей лаборатории, — пояснил доктор. — О Боже! Подумать только, пока мы сидели за столом, этот мерзавец...
— Действительно, сэр, — согласился констебль. — Потом по стене на задний двор... Там его кто-нибудь да видел, можете не сомневаться; сцапать его ничего не стоит, сэр. Не успеете глазом моргнуть, как я там буду. Послушайте, сэр, — повернулся он к Бротертону, — нет ли у вас какой мыслишки, кто бы это мог быть?
Бротертон посмотрел на него безумным взглядом, и в разговор вмешался доктор.
— Я думаю, вам следует знать, констебль, — сказал он, — что на эту женщину еще раньше, примерно месяца два тому назад, было совершено покушение — не смертельное, нет, но могло, бы таковым оказаться. Покушавшегося звали Маринетти, он итальянец, официант, у него был нож...
