Банда беспалых - Николай Иванович Леонов
– А это не могли быть рыбаки? – спросил майор Моторный.
– Могли быть, конечно, и рыбаки, – отвечал Гришин. – Только почему они не подъехали вплотную к реке, а остановились в километре от нее? Если я не ошибся и на «девятке» приехал один человек, то откуда взялся второй?
– А может быть, это были не рыбаки, а грибники? – продолжал выдвигать версии майор. – Один из них приехал сюда, допустим, автобусом, а его приятель – на машине. Поставили они ее здесь потому, что им не нужна была река. Походили по лесу, поискали грибы, а потом уехали вместе.
– Тоже вполне допустимая версия, – произнес капитан Гришин. – Я только замечу, что за грибами редко ходят чисто мужской компанией. Обычно это дело семейное. Да и лес здесь не больно-то грибной. Вон, смотрите, тут все больше клен да липа, осины совсем немного. Какие в таком лесу грибы? Впрочем, это уже не мое дело – разные версии выдвигать и проверять. Мы со Славой обязаны представить вам заключение о транспортном средстве, которое здесь останавливалось. Сегодня к вечеру я его напишу. А пока, если не будет новых заданий, позвольте нам откланяться.
Глава 5
Когда криминалисты уехали, Гуров еще немного походил по поляне, что-то прикидывая и разглядывая следы на земле, а потом сказал:
– Ну что, майор, пора и нам возвращаться в город. Поедем прямо к вам в управление. Там… Хотя нет, не так. Давай сначала отправимся в СИЗО. Надо мне познакомиться и побеседовать с обвиняемым Кострикиным. А потом ты, может быть, все же изменишь свою позицию в этом вопросе и согласишься освободить Кострикина, отпустить его под домашний арест или даже под подписку о невыезде.
– Да вы и сами можете этот вопрос решить, – сказал Моторный. – Ведь приказом министра вы, Лев Иванович, назначены руководителем группы, которая будет расследовать это убийство.
– Нет, тут ты не прав, – заявил Гуров и покачал головой. – Министр не издавал приказа, он отдал устное распоряжение. Так что официально руководителем группы остаешься ты. Тебе и принимать решение о том, оставить ли обвиняемого под стражей или отпустить. Так что определяйся, майор.
Моторный ничего на это не ответил.
Они сели в машину, направились в город, отъехали несколько километров от места убийства, и Гуров сказал:
– Что нам совершенно точно надо сделать в самое ближайшее время, так это найти эту самую «девятку» или «восьмерку», которая останавливалась в том осиннике. Как только будет готово заключение криминалистов, давай, Вадим Евгеньевич, организуй ее розыск. Может быть, эти поиски нам ничего не дадут, но надо попытаться. Ведь у вас вдоль этого шоссе какие-то камеры стоят, да?
– Вообще-то дорога эта тупиковая, – отвечал Моторный. – Она ведет из Костюкова в поселок Заречный, дальше не продолжается. Камеры есть только на выезде из города, дальше – ни одной.
– Надо же! – отозвался Гуров. – А покрытие на дороге хорошее, прямо как на какой-нибудь федеральной магистрали.
– Это потому, что в Костюкове много хороших дач, коттеджей в последнее время появилось, – объяснил Моторный. – Там наше руководство отдыхает, многие богатые люди. Вот и сделали хорошую дорогу.
– Ага, и поэтому Елена Переверзева открыла там свою кондитерскую?
– Ну да, там спрос хороший. Даже странно, что никто раньше нее не догадался открыть такую точку.
– Значит, погибшая супруга вашего магната Переверзева была совсем не глупой женщиной, – заметил Гуров.
Остальную дорогу оперативники проехали молча.
После въезда в город машина свернула на боковые улицы, по сторонам тянулись бетонные заборы промышленных предприятий. Потом показалась еще более высокая, примерно десятиметровая ограда, опутанная по верху колючей проволокой. Это и было СИЗО.
Майор заранее, еще когда они ехали в город, позвонил начальнику изолятора и объяснил, что им срочно необходимо провести допрос заключенного. Поэтому к их визиту здесь были готовы. Когда оперативники позвонили от главного входа, их без проволочек впустили и провели в комнату для допросов.
Спустя несколько минут конвоир ввел туда и Дениса Кострикина. Это был человек немного старше пятидесяти лет, среднего роста, склонный к полноте, с уже наметившейся залысиной. Впрочем, сейчас он выглядел намного старше своего истинного возраста, под глазами у него набрякли мешки, лицо выглядело опухшим.
Гуров представился, объяснил, что теперь он будет участвовать в расследовании преступления, в котором обвиняют владельца гостиниц. Сыщик заметил, что его имя было знакомо обвиняемому. Тот с надеждой взглянул на Льва Ивановича.
– Иван Данилович, меня интересуют несколько моментов в этой истории, – сказал Гуров. – Я жду от вас полных и искренних ответов на мои вопросы.
– Я уже отвечал на вопросы вот этому майору и другим людям, – сказал Кострикин. – Боюсь, что ничего нового уже не скажу. Но я готов разговаривать с вами сколько угодно. Лучше этим заниматься, чем в камере сидеть.
– Я вас понимаю, – сказал Гуров. – Итак, мой первый вопрос будет касаться ваших отношений с Еленой Переверзевой, убитой три дня назад. Я знаю, что в юности вы были близко знакомы с этой женщиной, ухаживали за ней. Скажите, как часто вы с ней встречались в последний год?
– Мы с Леной встречались точно так же, как и все прочие люди, не имеющие ничего общего, просто живущие в одном городе, – отвечал Кострикин. – Виделись случайно, раз в два, в три месяца. Обычно это случалось на каких-то концертах, в театре или в ресторане.
– А встреч наедине у вас не было?
– Меня уже спрашивали об этом. Я отвечу точно так же, как говорил и тогда. Нет, никаких встреч наедине у нас не было. Мои отношения с Еленой прекратились восемнадцать лет назад, когда она отвернулась от меня и вышла замуж за этого борова Дениса Переверзева.
– Стало быть, вы ее выбор не одобряете?
– А с какой стати я должен его одобрять? Денис – человек редкой наглости, готовый переть напролом, лишь бы добиться своего. Мы с ним во всем противоположны. Историю с Еленой я пережил еще тогда и совсем не собирался к ней возвращаться.
– Тогда как вы объясните тот факт, что ваши отпечатки пальцев были найдены на ручке двери ее машины, а на земле рядом остались отпечатки ваших ботинок?
– Да, я знаю, что на этих отпечатках и следах держится все обвинение против меня, – угрюмо отвечал Кострикин. – Но я не в курсе, откуда они там взялись. Мне твердо известно одно: меня там, на Сити, не было!
– Вы в тот вечер сидели дома, потому что чувствовали себя плохо?
– Совершенно верно. После семи вечера я никуда не выходил. Даже оба телефона выключил, чтобы меня не беспокоили.
