Крейг Кеннеди - Артур Б. Рив
Рядом с богато украшенным решетчатым дверным проемом главного входа в ”Мэйфейр” стоял позолоченный и черный мольберт с надписью "Чай танго в четыре". Хотя это было значительно позже того времени, перед заведением выстроилась очередь такси, а внутри собралась целая толпа поздних и ранних вечерних гуляк. Публичные танцы прекратились, и их место заняло кабаре.
Мы вошли и сели за один из самых незаметных маленьких круглых столиков. На сцене, сбоку, девушка пела одну из последних синкопированных арий.
– Мы просто побудем здесь немного, Уолтер, – прошептал Крейг. – Возможно, эта Лорейн Кит придет.
Позади нас, защищенная как музыкой, так и шорохом приходящих и уходящих людей, пара тихо разговаривала. Время от времени до меня долетало слово на языке, который, конечно же, был английским, но не из тех, которые я мог понять.
– Заскочил к Флэтти, – услышал я один раз, потом что-то о "рупоре", и "быках", и "создании растения".
– Карманник и его девушка, или ган-молл, как они их называют, – перевел Кеннеди. – Одного из них, очевидно, взял детектив, и он ищет у них хорошего адвоката или защитника.
Помимо этих двоих, было бесчисленное множество других интересных проблесков в жизни этого места встречи для полу- и подземного миров. Движение в зале привлекло меня, как будто вот-вот должен был появиться какой-то любимый исполнитель, и я услышал, как "ган-молл" прошептала: "Лорейн Кит".
Вот она, миниатюрная, темноволосая девушка с живыми глазами, шикарная, ухоженная и одетая так дерзко, что каждая женщина в зале завидовала, а каждый мужчина вытягивал шею, чтобы лучше ее разглядеть. Лорейн была одета в облегающее черное платье с разрезом до колена. На самом деле все было рассчитано на то, чтобы выставить ее в лучшем свете, и, по крайней мере, на сцене в ней было что-то изысканное. И все же в ней также было что-то отвратительное.
Ее сопровождал нервного вида парень, чье бледное лицо было особенно непривлекательным. Казалось, что кость в его носу ломается из-за сокращения кровеносных сосудов. Однажды, как раз перед началом танца, я увидел, как он потер что-то тыльной стороной ладони, поднес к носу и понюхал. Затем он сделал глоток ликера.
Танец начался, дикий с первого шага, и по мере его развития Кеннеди наклонился и прошептал:
– Танец апачи.
Это была акробатика. Мужчина выражал грубую страсть и ревность; женщина – привязанность и страх. Казалось, это рассказывало историю – о борьбе любви, любви женщины против жестоких инстинктов головореза, ее любовника. Она была напугана и одновременно очарована его бешеным нравом и огромной сверхчеловеческой силой. Мне было интересно, отражает ли танец этот факт.
Музыка была популярной, со многими быстрыми изменениями, но во всем присутствовал постоянный ритм, который хорошо сочетался с непринужденностью раскачивающегося танца. Действительно, наблюдая за этими двумя, я ни о чем так не мог думать, как о Билле Сайксе и Нэнси.
Это была схватка двух обезумевших молодых животных. Он украдкой подходил, хватал ее и кружил, поднимая на плечо. Она была проворной, послушной и пугливой. Он развязал шарф и обернул его вокруг нее; она прислонилась к нему, и они закружились. Внезапно мне показалось, что он начал ревновать. Она убегает, он следует за ней и ловит. Она пыталась успокоить его; он приходил в еще большую ярость. Танец становился все быстрее и яростнее. Его яростные усилия, казалось, были направлены на то, чтобы повалить ее на пол, и все теперь больше походило на драку, чем на танец. Зрители замерли, затаив дыхание. Все закончилось тем, что она упала в изнеможении, что стало достойным финалом этого самого низкого и жестокого танца.
Тяжело дыша, раскрасневшиеся, с неестественным блеском в глазах, они спустились к зрителям и, презрев рев аплодисментов, чтобы повторить представление, сели за маленький столик.
Я видел, как пара девушек подошла к мужчине.
– Дай нам Кока-колу, – сказала одна из них резким голосом.
Официант кивнул. Серебряный четвертак на мгновение блеснул из руки в руку, и он украдкой передал одной девушке маленький пакет из белой бумаги. К нему приходили другие, как мужчины, так и женщины. Это казалось чем-то устоявшимся.
– Кто это? – тихо спросил Кеннеди у карманника позади нас.
– Кока-кола Броуди, – последовал лаконичный ответ.
– Помешанный на кокаине?
– Да, и на лоббировании системы продажи наркотиков в соответствии с этим новым законом.
– Где он берет товар для продажи? – небрежно спросил Кеннеди.
Карманник пожал плечами.
– Полагаю, никто не знает, – прокомментировал мне Кеннеди. – Но он получает его, несмотря на дополнительные ограничения, и продает его в маленьких пакетиках, расфасованный и по баснословной цене за такую дрянь. Эта привычка распространяется, как лесной пожар. Это благодатное средство вербовки заключенных в отелях вице траста. Это тоже настоящая эпидемия. Кокаин – один из самых вредных наркотиков, вызывающих привыкание. Раньше это была привычка преступного мира, но теперь она подкрадывается и постепенно и уверенно достигает высших слоев общества. Одна вещь, которая вызывает его распространение, – это легкость, с которой его можно принимать. Для него не требуется никаких курительных притонов, никаких шприцев, никаких принадлежностей – только сам наркотик.
Место танцоров занял другой певец. Кеннеди наклонился и прошептал карманнику:
– Скажи, ты и твоя подружка с пистолетом не хотите взять мелочь, чтобы получить тот мундштук, о котором я слышал, как ты говорил?
Карманник подозрительно посмотрел на Крейга.
– О, не волнуйся, все в порядке, – засмеялся Крейг. – Ты видишь этого парня, Кока Броуди? Я хочу получить что-нибудь от него. Если вы это сделаете, я плачу пятьдесят.
Парень скорее посмотрел, чем произнес, свое изумление. Очевидно, Кеннеди удовлетворил его подозрения.
– Я согласен, – быстро сказал он. – Когда он уйдет, я пойду за ним. Вы держитесь позади нас, а мы доставим товар.
– Что все это значит? – прошептал я.
– Что? – ответил он, – я хочу заполучить Броуди, только я не хочу участвовать в этом деле, чтобы он узнал меня или заподозрил что-нибудь, кроме простого ограбления. Они доберутся до него, заберут все, что у него есть. На этом человеке должно быть что-то, что поможет нам.
Несколько исполнителей прошли по очереди, и запас наркотика, казалось, был исчерпан. Броуди встал и, кивнув Лорейн, вышел, пошатываясь, теперь, когда действие кокаина прошло. Можно было
