Лори Кинг - Ученица Холмса
Я повернулась и, не глядя на Майкрофта, холодно бросила:
– Да?
– Куда вы? В чем дело? Где Холмс?
Я заметила какое-то движение на палубе и, повернувшись, встретилась глазами с Холмсом. Он выглядел ужасно. Серые глаза блестели в глубине красных глазниц, желтая кожа обвисла на скулах, воротник рубашки был мятым, пуговица на жилетке расстегнута. Я собралась с силами и едко произнесла:
– Вот он, джентльмены, великий мистер Шерлок Холмс. Спаситель народов, величайший ум века, дар Божий человечеству. Джентльмены, я оставляю его вам.
Наши глаза встретились еще раз, и я увидела в них тень одобрения и понимания. Резко развернувшись на каблуках, я пошла прочь. Уотсон, должно быть, захотел вернуть меня, потому что до меня донесся насмешливый голос Холмса:
– Пускай идет, нам с ней не по пути. Она хочет оставить свой след в этом мире, разве вы не видите? – Он повысил голос до крика мне вслед. – И я не завидую мужчине, который с ней столкнется!
Я завернула за угол и поймала кеб. После этого я не видела Холмса два месяца.
Глава 15
Разделение
Она одна в этом мире, средь пробуждающейся весны.
Вернувшись в Оксфорд, я с головой погрузилась в учебу. Я пропустила больше месяца, и хотя программа в Оксфорде не очень-то связана с присутствием на лекциях и семинарах, однако непосещение отмечается и учитывается. Мне повезло, что моя преподавательница математики чем-то болела, а та, что вела греческий, по каким-то причинам задержалась после Рождества. Я быстро повысила свой рейтинг в глазах оставшихся преподавателей и, к своему собственному удивлению, почувствовала, что наверстала упущенное.
Я изменилась в ту весну. Во-первых, я больше не носила брюки и ботинки, зато пополнила свой гардероб дорогими платьями и юбками. Мы разошлись с Ронни Биконсфилд, зато я пыталась завязать приятельские отношения с другими девушками моего возраста. Их общество мне нравилось, хотя порой и не хватало терпения общаться с ними подолгу. Я стала много гулять одна по Оксфорду и его окрестностям и ходить в церковь, где просто сидела и слушала. Как-то я даже пошла на концерт с тихим молодым человеком, с которым мы вместе посещали лекции. Мы слушали Моцарта, играли хорошо, но я очень устала в тот день и заснула на середине. Молодой человек больше меня не приглашал.
Я стала меньше есть, работала в основном по утрам, порой, чтобы уснуть, позволяла себе бренди. Другими словами, я стала больше походить на Холмса. Он любил все человечество, которое не могло ни понять, ни принять его, теперь и я превратилась в подобную ему мыслительную машину.
Холмс пребывал в мире и покое у себя на юге. Миссис Хадсон вернулась из своего путешествия в конце февраля. Ее первое письмо было коротким, она была потрясена тем, в каком состоянии находился Холмс. В своих письмах она не просила и не обвиняла, но это ранило меня еще больше, особенно когда она просто сообщала, что однажды Холмс вообще не ложился спать или стал поговаривать о продаже своих ульев. Лестрейд приставил охрану к его коттеджу и пытался сделать то же для меня, но я отказалась. Я не верила в то, что кто-то из людей Лестрейда мог бы защитить меня лучше, чем я сама, кроме того, их постоянное присутствие было бы невыносимым.
Уотсон также писал длинные трогательные письма, касающиеся в основном здоровья Холмса. Однажды он приехал в Оксфорд навестить меня. Я вытащила его на длинную прогулку, чтобы не сидеть и не смотреть ему в глаза. В конце концов, замерзший, он уехал в сопровождении своего телохранителя.
Зима после теплой Палестины казалась очень холодной. Я читала свою Библию, думала об Олоферне и дороге в Иерусалим.
В начале марта я получила от Холмса телеграмму – это был его излюбленный способ коммуникации. Текст был простым:
ПРИЕДЕШЬ НА КАНИКУЛЫ
ХОЛМС
Я открыто прочитала ее возле конторки мистера Томаса, после чего придала своему лицу раздраженное выражение и пошла наверх. На следующий день я направила ему ответный вопрос:
СТОИТ ЛИ
РАССЕЛ
Вскоре в моем почтовом ящике лежал ответ:
ПОЖАЛУЙСТА ПРИЕЗЖАЙ МИССИС ХАДСОН ТОЖЕ БУДЕТ РАДА
ХОЛМС.
Через два дня я отправила телеграмму, в которой сообщила, что приеду.
Выкроив свободное время, я посетила исполнителей воли моих покойных родителей и попросила, чтобы мне выдали определенную сумму вперед из моего наследства, в полное владение которым я вступала через два года, – мне нужно было купить автомобиль. Дело было быстро улажено, и на следующий день я отправилась в гараж Моррис-Оксфорд, где оплатила покупку и приобрела первичные навыки вождения. Вскоре я ездила уже довольно прилично.
Именно тогда, за две недели до окончания триместра, я впервые обнаружила, что за мной следят. Я была сильно погружена в себя, часто читала на ходу, так что, вполне возможно, просто не заметила этого раньше. Впервые я обратила внимание на какого-то мужчину, когда выходила из дома. Я внезапно вспомнила, что забыла книгу, быстро повернула назад и боковым зрением увидела человека, который тоже неожиданно резко остановился и наклонился, чтобы завязать шнурок. Я уже была наверху и вставляла ключ в замочную скважину, когда меня осенило: туфли у него были без шнурков. После этого я стала повнимательнее и обнаружила, что вместе с тем типом действуют еще одна парочка – женщина с мужчиной. Если бы не школа Холмса, я, бесспорно, не заметила бы, что неподалеку от меня выгуливают одного и того же бульдога.
Меня волновало только одно: если бы я действительно порвала с Холмсом, то я не скрывала бы свое раздражение от того, что за мной следят. Как бы там ни было, но я хотела сперва посоветоваться с Холмсом. Впервые за мной пытались следить, и мне не терпелось их спугнуть. Интересно, неужели наша противница допускала, что я их не вижу? Конечно, их было довольно трудно заметить, и тем не менее...
Я решила продолжать в том же духе и стала еще более рассеянной, пока в один прекрасный день, идя с книгой перед носом, не воткнулась в фонарный столб на Хай-стрит. Я вышла из своего рассеянного состояния, обнаружив, что сижу на земле, люди ахают, глядя на мое окровавленное лицо, а молодая женщина протягивает мне мои разбитые очки. Я вернулась домой с большим куском пластыря на лбу, и мне пришлось воспользоваться запасными очками. Я очень старательно играла свою роль.
Когда мои старые очки починили, я обнаружила, что по-прежнему нахожусь под наблюдением. Я решила, что в Суссекс поеду на машине, а не на поезде, и рассказала об этом всем своим соседям по гаражу за день до отъезда. Я хотела быть уверенной, что преследователи отправятся за мной, поскольку я не в меньшей степени боялась потерять след их хозяйки.
За все время поездки они использовали пять машин, что свидетельствовало о больших деньгах, стоявших за ними. Я записала их номера и постаралась запомнить и машины, и водителей. Когда я остановилась у трактира позавтракать, то заметила целующуюся молодую пару, вышедшую из знакомой машины. Когда же я притормозила у Истборна, чтобы выпить чаю, то мимо проехал пожилой человек, сменивший молодую пару двадцать миль назад, а у гостиницы в Мор-рисе я обратила внимание на женщину, которая гуляла с моим знакомым бульдогом. Вскоре я увидела ее за рулем позади меня. Огни ее машины пронеслись дальше, только когда я свернула к своей ферме. Я вздохнула с облегчением, убедившись, что она меня не потеряла. Мне хотелось, чтобы они были свидетелями моего невинного поведения и впоследствии доложили бы об этом своему боссу.
Моя тетя была... была как всегда. Утром я обнаружила, что дела на ферме идут хорошо благодаря Патрику. Он сопровождал меня, пока я приветствовала коров, осматривала потомство, которое недавно принесла кобыла по имени Викки, и разговаривала с соседями по поводу приобретения трактора. Тогда впервые за целый месяц я надела брюки и высокие ботинки и почувствовала, что вовсе от них не отвыкла. Я пригласила Патрика к себе на чашку чая, но он, не испытывая особой любви к моей тете, предложил зайти в его маленький домик.
Чай был горячим, крепким и сладким, в самый раз для холодного весеннего утра. Мы беседовали о чем-то, когда он сказал:
– Какие-то люди в деревне спрашивали о вас. – В деревне трудно не заметить или скрыть что-либо. Очевидно, это были люди из города, с которыми мы имели дело.
– Да? И когда это было?
– Три-четыре недели назад.
– И что же они спрашивали?
– Просто интересовались вами, откуда и кто вы такая. И еще они спрашивали про мистера Холмса и как часто вы видитесь. Они спрашивали это у Тилли. – Я заметила, что он стал часто видеться с Тилли. – Она сразу и не обратила внимания на вопросы, потому что все было как бы между прочим, в разговоре. И только узнав, что на почте интересовались тем же, она насторожилась.
– Интересно. Спасибо тебе.
– Это не мое дело, но почему вы больше с ним не встречаетесь? Похоже, его это очень расстраивает.
