Эллери Квин - Трагедия Игрек
Следы пальцев на краю второй полки указывали, что кто-то пытался дотянуться до номеров девять и тридцать полкой выше, но не смог. Чтобы достать нужные химикалии, ему пришлось встать на табурет. Очевидно, последняя попытка была успешной, так как мы знаем, что химикалии были использованы. Это привело меня к следующему пункту: если кто-то оставил следы пальцев возле бутылок с номерами шестьдесят девять и девяносто, значит, расстояние от полки, на которой остались пятна, до пола должно соответствовать росту этого человека — конечно, не его реальному росту, а при стоянии на цыпочках и вытянутых вверх руках. Ибо если вы пытаетесь достать что-то, находящееся выше вашей досягаемости, то автоматически становитесь на цыпочки и вытягиваете руки вертикально.
— Понимаю, — медленно произнес окружной прокурор.
— Но Марта Хэттер смогла, стоя не на табурете, а на полу, снять банку с верхней полки! Это означало, что каждый взрослый, фигурирующий в деле, мог снять с полки «Перуанский бальзам», не пользуясь табуретом, так как Марта и Луиза были ниже остальных взрослых. Поэтому тот, кто оставил отпечатки, чтобы снять химикалии, был гораздо ниже Марты и не являлся взрослым… Насколько ниже? Это было просто рассчитать. Я позаимствовал вашу линейку, инспектор, и измерил расстояние между полками, обнаружив, что между верхней полкой и полкой с пятнами оно составляет ровно шесть дюймов. Я также измерил толщину самой полки — она равнялась одному дюйму. В таком случае оставивший отпечатки был ростом приблизительно на шесть дюймов плюс один дюйм плюс еще один дюйм (поскольку Марта подтянулась на дюйм вверх, чтобы достать банку) — то есть дюймов на восемь — ниже Марты. Но так как Марта была одного роста с Луизой, а рост Луизы — пять футов четыре дюйма, то рост оставившего следы составлял около четырех футов восьми дюймов! Замечательное подтверждение моего первоначального вывода — еще одно указание на убийцу ростом в пятьдесят шесть дюймов, то есть на Джеки!
Последовала маленькая пауза.
— Я просто не могу это переварить! — пожаловался инспектор.
— А я не могу порицать вас за это, — серьезно отозвался Лейн. — С каждым подтверждением теории, в которую я не мог заставить себя поверить, я становился все мрачнее. Но закрывать глаза на правду я тоже больше не мог. Джеки Хэттер не только отравил грушу и ударил по голове миссис Хэттер, но и взял стрихнин, чтобы отравить эгног, и встал на табурет, чтобы снять банку с «Перуанским бальзамом», — то есть проделал все, что должен был осуществить убийца.
Актер глубоко вздохнул:
— Теперь я не сомневался, что, каким бы безумным это ни казалось, преступником был тринадцатилетний Джеки. Фантастично, но бесспорно! Все же замысел был плодом незаурядного и зрелого ума. Было абсолютно невероятно, чтобы его самостоятельно придумал тринадцатилетний ребенок, пусть даже развитый не по годам. Существовало только два возможных объяснения. Одно заключалось в том, что Джеки служил всего лишь орудием взрослого интеллекта, составившего план и каким-то образом заставившего ребенка его осуществить. Но это не выдерживало критики. Стал бы взрослый использовать ребенка — самое ненадежное из всех орудий? Маловероятно — взрослый рисковал бы тем, что ребенок откроет секрет либо по недомыслию, либо из озорства, или же расколется на первом же официальном допросе. Конечно, его можно было заставить молчать, угрожая насилием, но это тоже не казалось вероятным — дети ведут себя достаточно откровенно, а поведение Джеки никак не походило на поведение запуганного ребенка.
— С этим я не стану спорить, — буркнул инспектор.
Лейн улыбнулся:
— Но даже если допустить, что взрослый мог сделать своим орудием мальчика, в осуществлении плана проглядывает явная непоследовательность, которую никогда не допустил бы взрослый и которая, как я вскоре продемонстрирую, скорее указывает на детский ум. На основании некоторых несообразностей я отверг теорию, что действиями Джеки руководил взрослый, но не мог отказаться от уверенности, что замысел был плодом взрослого ума. Поэтому я столкнулся со следующей проблемой: каким образом взрослый мог придумать план, а ребенок осуществить его, не являясь соучастником взрослого? На это был лишь один возможный ответ — мое второе объяснение, — что ребенок следовал плану, написанному взрослым, который ничего не знал о действиях ребенка (в противном случае он сразу же сообщил бы о своем плане полиции).
— Так вот как вы набрели на сюжет романа, — задумчиво промолвил окружной прокурор.
— Да. Я чувствовал, что иду по верному следу. Были ли какие-нибудь указатели на личность взрослого создателя плана? Были. Во-первых, свободное и уверенное использование ядов указывало на химика — Йорка Хэттера. Во-вторых, Барбара Хэттер в своих первоначальных показаниях упомянула, что ее отец пробовал силы в беллетристике. В-третьих, «Перуанский бальзам», которым пользовался только Йорк Хэттер… Эти признаки указывали на него, живого или мертвого.
Помните, я говорил, что у меня есть две нити для расследования, что вас так удивило, инспектор? Первой, о которой я рассказал, был запах ванили, а второй — мой визит к Барбаре Хэттер, который я нанес, идя по следу взрослого автора плана. Она подтвердила мое предположение, что ее отец работал над детективным романом. Хэттер сообщил ей только то, что набрасывает план сюжета. Значит, план мог существовать на бумаге! Я был убежден, что Йорк Хэттер, набросав план вымышленного убийства, после своей смерти невольно снабдил юного Джеки письменной инструкцией для реального преступления.
Джеки следовал плану. Уничтожил ли он его? Вероятно, нет — детская психология скорее продиктовала бы ему спрятать план. По крайней мере, его стоило поискать. Где же мальчик мог его спрятать? Разумеется, где-то в доме. Но дом уже обыскали, не обнаружив ничего подобного. Кроме того, я чувствовал уверенность, что тринадцатилетний подросток — в возрасте, когда играют в пиратов, ковбоев, индейцев и Ника Картера, — выбрал бы для тайника романтическое место. Я уже открыл метод проникновения Джеки в лабораторию — через дымоход и камины. Поскольку этот метод мог продиктовать столь же романтическое укрытие для плана, я обыскал камины и дымоход и обнаружил выше перегородки расшатавшийся кирпич в стене дымохода, за которым и оказался план. К тому же Джеки, безусловно, был уверен, что больше никто не знает об этом фантастическом способе связи между двумя комнатами, и, пряча план в дымоходе, не сомневался, что его там не найдут.
Несомненно, озорной, испорченный и непослушный мальчишка шарил по дому, ища способ проникнуть в лабораторию, так как ему запрещала это делать грозная бабушка. Забравшись в камин со стороны спальни, он увидел, что перегородка тянется не до самого верха, взобрался на нее и понял, что может войти в лабораторию, не пользуясь дверью. Джеки так и поступил и в одном из отделений шкафа для документов, которое мы обнаружили пустым, нашел рукопись, которую Хэттер положил туда перед самоубийством. Позднее, решив осуществить план романа на практике, он ослабил кирпич в дымоходе, который, вероятно, уже расшатался, и воспользовался им для устройства тайника… Помните, что между находкой рукописи и первой попыткой отравления у него было достаточно времени, чтобы разобраться в замысловатом плане, — хотя доброй половины Джеки наверняка не понял, он усвоил достаточно, чтобы реализовать замысел. Не забывайте также, что находка плана произошла до первой попытки отравления, но после смерти Йорка Хэттера.
— Всего лишь ребенок… — Инспектор покачал головой. — Не знаю, что и сказать…
— Вернемся к самому плану, — продолжал Лейн. — Найдя тайник, я не мог забрать рукопись — Джеки обнаружил бы исчезновение, а моей целью было внушить ему, что он преуспел в осуществлении замысла. Поэтому я сразу скопировал план и вернул оригинал на место. В тайнике я обнаружил также пробирку с белой жидкостью, которая, как я не сомневался, была ядовитой, и заменил содержимое молоком — из соображений безопасности и по другой причине, которую вы поймете, прочитав рукопись. — На траве лежал старый пиджак, и Лейн потянулся к нему. — Я неделями таскаю ее с собой. Поразительный документ! Предлагаю вам, джентльмены, прочитать его, прежде чем я продолжу.
Актер достал из кармана пиджака копию плана Йорка Хэттера и передал ее Бруно. Оба гостя с жадностью приступили к чтению. Лейн молча ждал. Когда они вернули план, их лица выражали понимание.
— Я уже упоминал, — заговорил Лейн, спрятав копию, — что в осуществлении зрелого замысла были детские несообразности. Во-первых, отравленная груша. Забудьте на минуту, что в намерения Джеки не входило убить Луизу. В любом случае он собирался отравить грушу, независимо от мотива. Но мы обнаружили использованный шприц в самой спальне. А груши, как мы знали, сначала не было в комнате — ее принес туда отравитель. Иными словами, он отравил плод на месте преступления! Нелепо и по-детски. Поступил бы так взрослый? Преступление предполагает спешку, возможность соглядательства или вмешательства. Взрослый, намереваясь отравить грушу, сделал бы это прежде, чем войти в комнату, где он собирался ее оставить, дабы избежать необходимости делать инъекцию, когда дорога каждая секунда.
