Коллектив авторов - Спросите полисмена
– В общем, да. Но как я уже говорил, вам незачем воспринимать все в моем меморандуме… всерьез.
– Я ничего в нем всерьез не воспринимаю, но если бы вы действительно сделали то, о чем говорите в своем меморандуме, то остановились бы не на своей стороне.
– Очевидно.
– Вторая история констебля – или якобы вторая – про то, что он огибал ваш автомобиль, а вы тронулись с места, и про то, что не успел он вернуться на свою полосу, как с подъездной дорожки лорда Комстока выехала сначала одна, а потом вторая машина – каждая не по своей полосе, поэтому на свою сторону он так и не вернулся.
– И что?
– Возможно, я сумел бы это проглотить, если бы вы ехали в одном с констеблем направлении. Но поскольку в действительности он не огибал ваш автомобиль, а ехал вам навстречу, то, вероятно, у него было и время, и место прижаться к своей обочине. Более того, – добавил Андерсон, – я бы думал, что и вы взяли в сторону от него, то есть влево.
Андерсон замолчал, но министр внутренних дел никак его слова не прокомментировал. Рисование узоров как будто снова завладело его вниманием.
– Мне бы хотелось добавить еще два замечания, сэр Филипп. Прежде всего совпадения в показаниях ваших и сэра Чарлза наводят на мысль, что ваш автомобиль стоял на углу Хорсли-лодж, а не напротив окна кабинета, поэтому рассказ про две машины, которые вылетели не по своей стороне дороги, не выдерживает критики.
– Продолжайте! – Голос сэра Филиппа звучал скорее печально, чем раздраженно.
– Нам известно, что вас там вообще не было, следовательно, история констебля – ложь.
– Если только там не было другой машины, не моей, и если не я, а другой человек не заглядывал через стену…
Андерсон покачал головой:
– Нет, сэр. Вторые показания констебля появились только после того, как лорд Питер Уимзи побывал у сэра Чарлза Хоуп-Фэрвезера. Разумеется, звонок из дома сэра Чарлза вам проследить будет сложно, но не составит труда проследить ваш заказной звонок в полицейский участок Уинборо.
Грифель карандаша сэра Филиппа сломался.
Андерсон обрадовался, что ему не придется просить лондонскую телефонную службу представить информацию о звонке, теперь он понимал, что звонок был сделан, и этого ему было достаточно.
– Преступная карьера требует тщательного планирования, – произнес он.
Министр внутренних дел улыбнулся, вспоминая, как громил председателя комиссии по торговле, непримиримого сторонника национальных планов развития.
– Я слегка поспешил, – признался он, – но не смог удержаться от искушения потревожить покой Уимзи в расплату за бессонную ночь, которую он устроил нам с Хоуп-Фэрвезером.
– Отлично! – энергично откликнулся Андерсон. – Теперь нам известно, что вторые показания констебля фальшивка.
– Так что у нас остаются первые показания о том, что он ехал по своей стороне – по левой полосе дороги – и направлялся в Уинборо.
– Не обязательно, сэр. Вероятно, жена констебля ослышалась или сам он говорил невнятно, звуки могут произноситься похоже..
– Прошу, продолжайте, Андерсон, ваш экскурс в фонетику весьма интересен.
– Этот человек ехал из Уинборо, а не в него, он находился на не той стороне дороги, когда на него налетел Литлтон. Майор ехал по правильной стороне, и никакой вины за констеблем нет.
– Но если он ехал не по той стороне…
– Он был там, исполняя свой долг.
– Майор Литлтон здесь, – приоткрыв дверь кабинета, доложил Гэмбрелл.
– Ну, разумеется, сэр Филипп, – произнес майор Литлтон. – Мне с самого начала было ясно, что главный свидетель – констебль. Конечно, я не держал в уме «Дело о зеленом велосипеде», но ведь оба дела почти совпадают. В данном случае странным обстоятельством, на мой взгляд, было то, что местность напротив Хорсли-лодж поднимается, образуя холм. За окружающей это владение зеленой изгородью парнишка дурачился с пневматической винтовкой пятнадцатого калибра и случайно выстрелил поверх дороги – прямо в кабинет Комстока.
– Разумеется, констебль не понял, какие последствия имел выстрел. Он просто предостерег мальчишку, иными словами, устроил ему выволочку – за то, что стреляет поверх дороги. На деле же он стал свидетелем выстрела, который прикончил Комстока.
Воцарилось неловкое молчание. Министр внутренних дел чувствовал, что от него ожидают извинений, но был не в настроении приносить их. В конце концов, Литлтон в этой истории повел себя несдержанно, и вообще, кто мог ожидать, что Комстока случайно застрелит четырнадцатилетний мальчик, приехавший домой на каникулы и дурачившийся с пневматической винтовкой, которая далеко не игрушка.
– Не знаю, почему мне не сообщили…
– Вы не дали мне… и столичной полиции… возможность…
Сэр Филипп отказывался признавать поражение.
– Полагаю, вы знали о моем решении передать расследование третьим лицам. Вы сказали, что было установлено, что пуля была выпущена из той пневматической винтовки…
– Должен вам напомнить, что столичная полиция была только временно отстранена, тогда как дилетантам дали обещанные сорок восемь часов. И могу добавить, что местная полиция получила распоряжение записать показания окончательно оправившегося констебля, а затем изучить пулю и пневматическую винтовку, и эти распоряжения поступили непосредственно из министерства внутренних дел. От Андерсона.
Возникла новая пауза. Майор Литлтон полагал, что его последнее замечание ясно дает понять, что если бы не Андерсон, он сам ни за что бы не осознал, какие интеллект и человечность проявил, позаботившись о пострадавшем констебле.
– Если позволите сказать, – продолжил он, – очень умно было со стороны Андерсона сообразить, что в подобных вопросах желательно… спросить у полицейского.
– Нет ни тени сомнений, – обратился Андерсон к Гэмбреллу. – Конечно, я не знал, что скажет констебль. Просто пришел к выводу, что выстрел, скорее всего, произвели за пределами дома. Но это не Бриггс, Бетти или Брэкенторп. Выстрел был с дальнего расстояния, что подразумевало иной тип оружия. Потом, исходя из плана, я обнаружил, что соседнее владение расположено выше дороги, а также точку приблизительно на одной высоте с окном кабинета, откуда дом Комстока не закрывали деревья. Я заметил, что место, где сбили констебля, недалеко от этой линии, и решил, что неплохо бы разузнать, что скажет сам констебль. В каком-то смысле это была тщетная надежда, ведь если бы он видел что-нибудь важное, то непременно доложил об этом. А вскоре мне пришло в голову, что он, возможно, сам не сознает, что именно видел. Все эти события показались мне, мягко говоря, достаточными, чтобы намекнуть Литлтону… В конце концов, таков ведь заведенный порядок.
Гэмбрелл вздохнул:
– Я почти уловил связь сегодня утром. Как раз собирался сообщить, когда вы отвлекли меня, заявив, мол, и я, и Миллс что-то забыли.
– Отвлек? Это должно было помочь вам. Вспомните хронологию событий, опустив точное или предполагаемое время каждого из них. Выходит архиепископ. Пауза. Входит Хоуп-Фэрвезер… И в этот момент Комсток отворачивается во вращающемся кресле от главного партийного организатора. Надо думать, он даже не видел Хоуп-Фэрвезера. И в эту самую секунду… валится вместе с креслом.
– Но шум… сначала один, а потом падение подноса с корреспонденций.
– Когда застрелили Комстока, Миллс находился у входной двери. Литлтон слышал шум, с чего бы ему слышать затем еще грохот? Или он слышал, но не придал ему значения. Дворецкий и кухарка после ухода архиепископа занялись своими делами. Его слышал только Хоуп-Фэрвезер.
– Согласно расписанию…
– Да, но я уверен, что интервалы, отмеченные в расписании, слишком велики. Хоуп-Фэрвезер спешил: Комсток мертв, он получил свои драгоценные бумаги, милая Бетти ждет в машине, он не стал бы тратить три минуты, бормоча вежливые пустяки такому типу, как Миллс.
Гэмбрелл усмехнулся:
– А что я забыл?
– Причину, почему висок Комстока так удобно был подставлен под пулю.
– Наверное, он поворачивался в кресле к двери.
– Нет. Комсток повернулся бы налево, и если пуля попала бы в него, то ударила в затылок. Нет, он не видел и не слышал, как открывается дверь из конторы, или решил, будто это всего лишь Миллс, и не обратил внимания.
– Сдаюсь, – произнес Гэмбрелл.
– Что сделал бы Комсток после ухода архиепископа? После бурной ссоры, когда он отказался прекратить свою антихристианскую кампанию? Позвонить в свою газету и приказать взяться за церковь еще жестче, рассказать, как он только что под орех разделал архиепископа…
Возникла пауза.
– Фаррент поправил Миллса, когда тот заявил, что ничего в кабинете не трогал. Фаррент указал, что он находился у окна и говорил по телефону. Вспомните, у Комстока была личная телефонная линия в «Комсток-пресс». Аппарат стоял на подоконнике за креслом, и Комсток поворачивался вправо, чтобы поднять трубку…
