Жорж Сименон - Мегрэ и труп молодой женщины

— Кошелька у нее не было?

— Может, и был, я не обратила внимания. Лоньон продолжал делать вид, что не имеет к разговору никого отношения.

— Во сколько она вышла?

— Переодевание заняло минут пятнадцать.

— Спешила?

— Похоже, что так. Два или три раза смотрела на часы.

— На свои?

— Не заметила, чтобы они у нее были. Часы висят над прилавком.

— Когда она выходила, шел дождь. Она взяла такси?

— Здесь нет стоянки. Она пошла в сторону улицы Бланш.

— А в этот раз она назвала вам свою фамилию и адрес?

— Я ее не просила об этом.

— Вы не могли бы найти тот листок, на котором в первый раз записали ее адрес?

Со вздохом хозяйка обошла вокруг прилавка и выдвинула ящик, до краев заполненный блокнотами, счетами, карандашами, образцами тканей и множеством разномастных пуговиц. Разгребая все это, она не переставала говорить:

— Месье понимает, что хранить их адреса бесполезно: они, как правило, снимают квартиры, которые меняют чаще, чем белье. Когда им становится нечем платить за квартиру, они просто-напросто испаряются… Нет! Это не то… Если я правильно запомнила, то это где-то рядом, знакомая улица. Но не могу найти. Если вам это очень нужно, я поищу получше и позвоню месье.

— Я буду вам очень благодарен.

— Он с вами работает? — она показала на Лоньона. — Он мог бы рассказать месье обо мне кое-что интересное. Правда, должна признаться, что вот уже много лет у меня все в порядке. Не так ли, красавчик?

Мегрэ завернул вещи в ту же самую серую бумагу.

— Месье не оставит мне мое голубое платье?

— Не сейчас. Мы позднее пришлем его.

— Как вам будет угодно. Комиссар уже пошел к выходу, когда вспомнил еще об одной детали:

— Когда она пришла вчера вечером, то просила любое платье или именно то, которое уже один раз брала?

— То, которое уже брала.

— Как вам кажется: если бы его не было, взяла бы она другое?

— Не знаю. Просила именно это.

— Благодарю вас.

— Не за что.

Они вернулись к машине. Рабыня закрыла за ними дверь. Лоньон по-прежнему молчал. Наверное, ждал вопросов.

— Сидела?

— Три или четыре раза.

— Скупка краденого?

— Да.

— Когда была последняя судимость?

— Года четыре или пять назад. Сначала она была танцовщицей, затем совладелицей публичного дома, когда такие заведения еще существовали.

— У нее всегда живет такая невольница?

Шофер ждал указаний.

— Лоньон, вы вернетесь к себе?

— Если у месье Мегрэ нет срочного задания.

— Площадь Константэн-Пэкёр, — распорядился Мегрэ.

— Я могу пойти пешком! Черт бы его побрал с этой его ненавязчивой покорностью!

— Вы знаете эту Вивьен?

— Ее — нет. Они часто меняются.

— Что, выгоняет?

— Нет, сами уходят. Она принимает их, когда им уже так плохо, что некуда деться.

— Зачем она это делает?

— Может быть, просто для того, чтобы не спали на улице…

Лоньон, казалось, говорил: «Знаю, что вы в это не верите и подозреваете Бог знает какие отвратительные штуки. Неужели вы не можете понять, что даже такая женщина может иметь доброе сердце и ей не чуждо милосердие. Я тоже… А все воображают, что я…»

Мегрэ вздохнул.

— Лучше всего было бы, чтобы вы выспались. Скорее всего вы мне понадобитесь этой ночью. А что вы вообще думаете об этой истории?

Вместо ответа Лоньон пожал плечами. «Зачем притворяться, что я что-то думаю, если и так — он не сомневался в этом ни на минуту — все меня держат за идиота».

Это было несправедливо. Лоньон не только отличался интеллигентностью, но и был одним из самых добросовестных сотрудников париж ской полиции. Слишком занудным, правда.

Машина остановилась на небольшой площади перед обычным доходным домом.

— Месье будет звонить мне в комиссариат?

— Нет, домой. Так будет лучше.

Через полчаса Мегрэ был уже на набережной Орфевр и, держа сверток под мышкой, вошел в комнату инспекторов.

— Есть что-нибудь для меня, Люка?

— Нет, патрон.

Он разочарованно нахмурился. После выхода утренних газет с, фотографией неизвестной прошло уже несколько часов.

— Никто не звонил?

— Если ты надолго, надень теплое пальто. После захода солнца становится холодно.

На столе не было ни одного донесения. Мегрэ вызвал Люка.

— Опять ничего? Никаких звонков?

— Нет, патрон. Вот, принес вам дело Элизабет Кумар. Мегрэ стоя пролистал его, не найдя там ничего, что бы он уже не знал от Лоньона.

— Лапуэнт разослал фотографии в газеты.

— Он здесь?

— Ждет вас.

— Позови.

Фотографии были просто шедеврами монтажа. Глядя на них, Мегрэ испытал что-то похожее на шок. Он видел девушку дважды: первый раз — в свете фонарей на мокрой от дождя площади Вэнтимиль, второй — на мраморном столе в институте у доктора Поля. Сейчас он видел ее такой, какой она была вчера, когда вечером зашла к мадемуазель Ирэн.

На Лапуэнта фотографии тоже произвели впечатление.

— Что вы об этом скажете, патрон? — спросил он неверным голосом. И, помолчав, добавил:

— Красивая, правда?

Лапуэнт неточно выразился. Девушку нельзя было назвать красивой. Это было нечто большее, что нелегко поддается точному определению. Фотографу удалось вдохнуть жизнь в ее глаза, которые будто задавали вопрос. И никто не мог на него ответить.

На двух фотографиях она была в своем черном платьице, на третьей — в плаще, еще на одной — в вечернем туалете. Можно было представить ее на улицах Парижа, среди толпы таких же девушек. Вот она идет по улице, останавливается около витрин, а потом спешит дальше, один Бог знает куда.

У нее были отец, мать. Позднее, в школе — подружки и приятели. Потом самые разные люди окружали ее, звали по имени. А теперь, когда ее нет в живых, оказалось, что все о ней забыли, как-будто она никогда и не жила на свете.

— Было очень трудно?

— Что?!

— Найти похожую.

— Нет, только немного неловко. Меня окружила дюжина девиц, и когда я показал им платье, каждая захотела его примерить.

— При тебе?

— Они к этому привыкли.

Доблестный Лапуэнт после двух лет работы в полиции еще не разучился краснеть!

— Пошли фотографии во все провинции.

— Я позволил себе сделать это, не дожидаясь вашего распоряжения.

— Прекрасно. А во все комиссариаты здесь, в Париже?

— Полчаса назад.

— Соедини меня с Лоньоном.

— Звонить в округ?

— Нет, домой.

Через минуту в трубке раздался голос:

— Инспектор Лоньон слушает.

— Это Мегрэ.

— Я понял.

— Я распорядился послать фотографии в ваш комиссариат А через час или два они будут в газетах.

— Патрон хочет, чтобы я повторил свой обход?

Мегрэ был бы изрядно растерян, если бы его попросили объяснить, почему он не верит, что этот обход может дать какой-то результат. Ведь визит к мадемуазель Ирэн, происхождение голубого платья, час, в который нашли тело, — все говорило о какой-то связи происшедшего с районом ночных увеселительных заведений.

Что другое, как не намерение пойти туда, куда принято ходить только в вечернем туалете, могло заставить незнакомку бегать в девять вечера по Парижу в поисках платья? Спектакли в театрах уже давно начались. К тому же во все театры, за исключением Оперы и премьер, можно было бы пойти и в обычной одежде!

— На всякий случай попробуйте. Прошу вас обратить особое внимание на ночные такси.

Мегрэ положил трубку. Лапуэнт застыл на месте, ожидая указаний, но комиссар не имел никакого представления о том, что делать дальше. Опять же на всякий случай он позвонил на улицу Дуэ.

— Мадемуазель Ирэн?

— Да, я.

— Вы не нашли адрес?

— А, это месье комиссар… Нет! Искала везде. Я могла и выбросить этот листок или записала на нем размеры какой-нибудь клиентки. Но зато я вспомнила, как ее звали. Абсолютно уверена, что Луиза. Фамилия начинается тоже на Л, как там… Вроде Ла Монтань или Ла Брюйер… Может быть, и не так, но очень похоже.

— Мадам не заметила, был ли среди мелочей, которые она перекладывала из своей сумочки в ту, серебряную, какой-нибудь документ?

— Нет.

— А какие-нибудь ключи?

— Минуточку. Сдается мне, что ключ я видела. Это была не связка, а один маленький медный ключик. Мегрэ услышал, как она позвала:

— Вивьен, иди сюда!

Что она говорила своей невольнице (или подопечной, бог ее знает), он не слышал.

— Вивьен тоже кажется, что она видела ключ.

— Плоский ключик?

— Да, месье знает, сейчас почти все такие.

— Денег у нее не было?

— Несколько свернутых купюр. Немного, может, две или три. По сто франков. Я еще подумала, что с такими-то деньжищами не разгуляешься.

— И ничего больше?

— Нет, это все.

В дверь постучали. Это был Жанвье. Увидев лежащие на столе сним ки, он вздрогнул так же, как и Мегрэ.

— Вы нашли ее фотографию? — удивился он. Потом поднес снимки ближе к глазам. — Это ребята сверху смастерили? — и шепнул:

— Интересная девушка.

И все равно они не знали о ней ничего, помимо того, что ее никто не узнал, кроме хозяйки пыльного магазинчика.