Джон Карр - Он никогда бы не убил Пэйшнс или убийство в зоопарке
Луиза Бентон засмеялась, продемонстрировав белые зубы.
— Очень галантно с вашей стороны, мистер Квинт. Не сомневаюсь, мисс Пэллизер это оценит. — Она посмотрела на Мэдж. — Мистер Квинт говорит, что вы возобновляете шоу. Но конечно, вы не будете выступать сами?
Мэдж сразу напряглась.
— Почему нет?
Луиза казалась озадаченной.
— Право, не знаю. Но женщина-фокусник…
— Раньше такого не было, — согласилась Мэдж. — Но есть ли причина, по которой подобного не должно быть? Это моя работа, я выросла с ней и люблю ее. Если бы только злобные и завистливые люди оставили меня в покое…
— По-моему, это чудесная идея! — воскликнула Луиза. — Я обязательно приду на вашу премьеру. Но мы не должны стоять целый день на пороге! Входите!
— Э-э… входить? — переспросил Кери, обменявшись с последней из Пэллизеров долгим вызывающим взглядом.
— Отказов не принимаю, — улыбнулась Луиза. — Папа будет в ярости, если не застанет вас, когда вернется.
Для Майка Парсонса это явилось последней соломинкой.
— Простите, мисс, — хрипло заговорил он, — но разве вы не собираетесь вызвать полицию?
— Зачем?
— Чтобы арестовать этого джентльмена!
— Арестовать мистера Квинта? — Луиза Бентон засмеялась. — В жизни не слышала подобной чепухи! Будьте хорошим мальчиком, Майк, и забудьте об этом. Я сама все объясню отцу. Беру ответственность на себя.
— Очень хорошо, мисс. Но кто будет отвечать за толстого джентльмена, которого едва не покусали?
— Боже, я совсем о нем забыла! — Луиза повернулась к Энгасу Мак-Тэвишу. — Должно быть, для бедняги это явилось шоком?
— Да.
— И он… расстроен?
— Да, — снова подтвердил Мак-Тэвиш.
— Тогда идите к нему и скажите, что мы очень сожалеем о случившемся… Знаю! Спросите у него, не хочет ли он выпить с нами чаю или стакан ячменного отвара.
Мак-Тэвиш покачал головой:
— Не уверен, мисс, что приглашение будет принято. Он пьет виски в баре и выглядит как лев во время кормления.
— Как его имя?
— Не знаю. Он говорит, что хочет повидать доктора Риверса…
— Доктора Риверса?! — воскликнула Луиза, широко раскрыв глаза, в которых мелькнул испуг. — Это лысый мужчина с большим животом и в роговых очках, который то и дело повторяет: «Будь я проклят!», «Гореть мне в аду!» и тому подобное? — Когда Мак-Тэвиш кивнул, она простонала: — Боюсь, что это сэр Генри Мерривейл! Пригласите его скорее сюда! Пригласите его скорее сюда!
Большинству из собравшихся это имя говорило очень мало. Но оно значило много для Кери Квинта.
— Сэр Генри Мерривейл? Неужели великий Г.М.?
— Да. Вы его знаете?
— Нет. Но я отдал бы уши, чтобы с ним познакомиться! — воскликнул Кери, впервые проявляя подлинный энтузиазм. — Это ученый муж из министерства обороны, который раскрывает все сенсационные преступления. Думаю, каждое из его дел я знаю наизусть.
— Неужели? — усмехнулась Мэдж.
— Я часто хотел с ним встретиться, но говорят, он обладает таким чувством собственного достоинства, что подобраться к нему невозможно. — Кери с уважением посмотрел на Луизу Бентон: — Выходит, вы с ним знакомы?
— Еще как! — весело отозвалась Луиза.
Спустившись на две ступеньки, она взяла Кери Квинта за руку. Со стороны девушки в белом платье с короткими рукавами и поблескивающими на солнце желтыми волосами это был всего лишь дружеский жест. Не было никаких причин, по которым Мэдж Пэллизер должна была смотреть на это таким ледяным взглядом.
— Господи! — пробормотал Кери. — Я и понятия не имел, что это человек, который… Что он здесь делает?
— Вы имеете в виду Г.М.?
— Да.
— Наш друг доктор Риверс… — в этом месте Луиза слегка покраснела, — собирался показать ему, как для медицинских целей берут яд у живых змей. Вы не встретили Джека Риверса в террариуме?
— Насколько я помню, нет. Вроде бы, кроме нас, там никого не было.
— Вероятно, он задержался. Ладно, Мак-Тэвиш все равно пришлет Г.М. сюда. А пока что входите!
Луиза проводила их в просторный холл с низким потолком, дышащий прохладой и отполированный до блеска. Слева находились две двери, а справа три. Сквозь вторую дверь слева можно было видеть маленькую темноволосую горничную, толкающую пылесос на колесиках к кухне. В задней стене холла — прямо напротив входа — виднелась еще одна дверь. Она была закрыта, а на ручке висела карточка с надписью «Не беспокоить!», какими часто пользуются в отелях. Карточка настолько не соответствовала безукоризненно чистому холлу, традиционному во всех других отношениях, что Кери Квинт сразу заметил ее, справедливо предположив, что дверь ведет в кабинет старика. Потом Луиза проводила их в комнату слева.
Это была тенистая гостиная. Окна в эркерах с обитыми ситцем подоконными сиденьями выходили на зеленую лужайку. На гладком, потемневшем от возраста полу и вокруг большого кирпичного камина стояли глубокие кресла. Белые оштукатуренные стены, низкий потолок с балками, книжные полки, где яркие обложки чередовались со старой кожей, создавали уют. Чувствовалось, что суета и насилие не могут вторгнуться сюда.
Казалось, Мэдж Пэллизер впервые вспомнила, что на ней шерстяная рубашка и вельветовые слаксы, из кармана которых торчат довольно грязные хлопчатобумажные перчатки.
— Боюсь, — обратилась она к Луизе, — я не совсем одета для визита. Понимаете, я была в своей мастерской.
Луиза выглядела озадаченной.
— В вашей мастерской?
— В театре. Мы сами делаем всю аппаратуру.
— Вы имеете в виду аппаратуру для фокусов?
— Да. Но я захотела немного прогуляться на свежем воздухе…
— Господи! — воскликнула Луиза. — И только для этого вы проделали такой долгий путь до Кенсингтонских садов?
— По правде говоря, — сказала Мэдж, опускаясь в кресло и откидывая со лба каштановые волосы, — это не единственная причина. Я подумывала включить в программу иллюзию, которую изобрел мой двоюродный дедушка Артур много лет назад.
— В самом деле?
— И поэтому я хотела взглянуть на змей. Но теперь…
Мэдж выпрямилась, закусив нижнюю губу. Ее лицо покраснело, и Луиза с удивлением, а Кери с испугом увидели в ее глазах слезы.
— Но теперь я, кажется, не смогу использовать этот трюк. Ко времени моего выступления он уже устареет.
— Послушайте… — начал Кери.
Луиза, кивая и улыбаясь, с интересом разглядывала обоих.
— Знаете, — промолвила она, — это самая романтическая история, какую я когда-либо слышала.
Кери недоуменно заморгал:
— Романтическая? О чем вы?
— О вас двоих.
— Ну и что в нас такого романтического?
— Не секрет, что Квинты и Пэллизеры всегда были смертельными врагами.
— Можете в этом не сомневаться! — подтвердила Мэдж.
— Вот почему такая перемена выглядит романтично. Это как Ромео и Джульетта. «Друг друга любят дети главарей, но им судьба подстраивает козни».[4]
Кери Квинт выпрямился в кресле.
— Погодите! — резко сказал он. — Что вы имеете в виду?
— Долгие годы вражды, один бог знает но какой причине, а потом внезапная перемена! Представитель одного из враждующих семейств влюбляется в представителя другого. По крайней мере, — смеясь, добавила Луиза, — судя по описанию Майком цели вашего прихода в террариум. Правда, Майк был несколько грубоват, сказав «потискаться», но вы должны его извинить…
Последовала длительная пауза.
Выражение лица Мэдж Пэллизер указывало на то, что она не верит своим ушам.
— Очевидно, я неправильно вас поняла, — медленно заговорила девушка. — У вас сложилось впечатление, будто я и этот… — Казалось, слова застревают у нее в горле. Тряхнув головой, словно оглушенный боксер, Мэдж внезапно вскочила с кресла, подошла к окну. — Роман между последней из Пэллизеров и последним из Квинтов! — произнесла она звенящим голосом, стоя спиной к остальным. — Боже, это уж слишком!
— Слушайте, — запротестовал Кери Квинт. — Почему бы вам не вести себя естественно?
Очередная пауза была, очевидно, самой угрожающей в разговоре между этими двумя.
Прошло несколько секунд, прежде чем Мэдж повернулась.
— Что именно вы под этим подразумеваете, мистер Кери Квинт? — осведомилась она.
— Только то, что сказал.
— Вы намекаете, мистер Кери Квинт, что я веду себя неестественно?
— Откровенно говоря, да. Посмотрите на себя!
От злости Мэдж настолько потеряла способность соображать, что окинула себя взглядом, хотя Кери требовал от нее совсем не этого.
— Вами завладела сцена, — продолжал он. — Вы произносите звук «р» так, словно полощете горло скотчем. Вы говорите не «роман», а «р-р-роман» и протягиваете при этом руку жестом миссис Сиддонс.[5] Я не утверждаю, что вы не искренни. Вероятно, вы верите каждому своему слову. Но…
