Рекс Стаут - Отрава входит в меню
Операция была полностью расстроена, и я был беспомощен. Темнокожая Джаконо, которая была прикреплена к вам, обслужила мистера Крейса и…
– Пожалуйста, – оборвал его Вульф. – Я выслушаю их, а также и тебя. Я всегда считал тебя заслуживающим доверия, но, возможно, в твоем высокопоставленном положении метрдотеля у Рустермана, ты скорее постараешься увильнуть, чем быть впутанным в отравление. Ты увиливаешь, Феликс?
– Боже милостивый, мистер Вульф. Я впутан!
– Очень хорошо. Я видел, как эта женщина уронила блин и хотела взять его пальцами, и я видел, как ты положил его обратно. Да, ты впутан, но не так, как ты… – Он повернулся ко мне: – Арчи, ты обычно моя первая надежда, но сейчас и последняя. Ты сидел рядом с мистером Пайлом. Кто поставил перед ним тарелку?
Конечно, я знал, что настанет этот момент, но не утруждал свой мозг, потому что я знал, что это бесполезно.
Я сказал кратко, но твердо:
– Нет.
Он взглянул на меня, и я добавил;
– Это все, просто «нет», как и Феликс, я могу объяснить. Во-первых, я должен был оглянуться назад, чтобы увидеть ее лицо, а это плохие манеры за столом. Во-вторых, я наблюдал за Феликсом, спасающим блин. В-третьих, шел спор о цветах с пятнами и полосками, и я, так же как и вы, к нему прислушивался. Я не видел даже ее руки.
Вульф стоял и тяжело дышал. Он закрыл глаза и открыл их снова и еще несколько раз вздохнул.
– Немыслимо, – прорычал он. – Негодяйке невероятно везет.
– Я иду домой, – сказала Фэри Фабер. – Я устала.
– И я, – сказала еще одна из них и двинулась, но взгляд Вульфа пригвоздил ее к месту.
– Я советую вам этого не делать, – сказал он. – Это правда, что мисс Фабер как преступник исключается, и также и мисс Квин, потому что она была под наблюдением Феликса в то время, когда обслужили мистера Пайла, но даже и им я советую остаться. Когда мистер Пайл умрет, врачи, конечно, вызовут полицию, и для вас будет лучше быть здесь, когда придет полиция. Я надеялся, что смогу им предоставить разоблаченную убийцу. К черту! Есть один шанс.
Арчи, идем со мной. Фриц, Феликс и Золтан, оставайтесь с этими женщинами. Если одна или несколько из них будут настаивать на том, чтобы уйти, не держите их силой, но запишите их имена и время ухода. Если они захотят есть, накормите их. Я буду…
– Я ухожу домой, – упрямо сказала Фэри Фабер.
– Очень хорошо, идите. Вас вытащит из кровати полисмен еще до того, как окончится ночь. Фриц, я буду в столовой. Пошли, Арчи.
Он пошел, а я последовал за ним через коридор-кладовую к двери в столовую.
По пути я взглянул на свои ручные часы: десять минут двенадцатого. Я скорее ожидал, что столовая окажется пустой, но это было не так. Восемь из них все еще были там, отсутствовали только Шривер и Хьюит, которые, по-видимому, были наверху. Воздух был наполнен сигаретным дымом. Все, кроме Адриана Дарта, сидели за столом, откинувшись в креслах, со стаканами бренди и сигаретами.
Дарт стоял спиной к картине, изображающей летящих гусей, и разглагольствовал. Когда мы вошли, он остановился, и все головы повернулись к нам.
Эмиль Крайс заговорил:
– Вот и вы. Я подходил к кухне, но не захотел вмешиваться. Шривер просил меня извиниться перед Фрицем Бренером. Согласно нашему обычаю, мы приглашаем шефа присоединиться к нам к шампанскому, грубому и веселому, но, конечно, при таких обстоятельствах… – фраза повисла в воздухе, и он добавил: – Должен ли я объяснить ему это? Или вы?
– Я это сделаю. – Вульф подошел к концу стола и сел. Он находился на ногах почти два часа, что вполне нормально для его свиданий с орхидеями в оранжерее дважды в день, но не для других мест. Он огляделся вокруг. – Мистер Пайл еще жив?
– Мы на это надеемся, – сказал один из них. – Мы искренне на это надеемся.
– Я должен быть дома в постели, – сказал другой. – У меня завтра тяжелый день. Но, кажется… – он выпустил струю дыма.
Эмиль Крайс потянулся за бутылкой бренди.
– Ни слова с того момента, как я спустился вниз. – Он посмотрел на запястье. – Около часа назад. Я думаю, мне следует подняться наверх. Чертовски неприятно. – Он отхлебнул бренди.
– Ужасно, – сказал один, – абсолютно ужасно. Я знаю, что вы спрашивали, кто из девушек принес ему икру. Крайс говорит, вы его спрашивали.
Вульф кивнул.
– Я также спрашивал мистера Шривера и мистера Хьюита. И мистера Гудвина, и мистера Бренера, и двух человек, которые по моему требованию пришли помогать. И самих женщин. После более чем часа разговора с ними я все еще нахожусь в затруднении. Я раскрыл хитрость, которой пользовалась преступница, но не установил ее личности.
– Вы не слишком преждевременны? – задал вопрос адвокат, мистер Лейкрафт. – Может быть, преступника нет. Острый и сильный гастрит может послужить причиной…
– Ерунда. Я слишком раздражен, чтобы быть вежливым, мистер Лейкрафт. Симптомы – типичные для мышьяка, и вы слышали, как мистер Пайл жаловался на песок, но это не все. Никто из них не признает, что подала ему первое блюдо. Та, которая была к нему прикреплена, обнаружила, что он уже обслужен, и вместо него обслужила меня. Преступник действительно есть. Они положила мышьяк в сметану, подала тарелку мистеру Пайлу, вернулась в кухню за другой тарелкой, пришла и обслужила кого-то еще. Это установлено.
– Но тогда, – возразил адвокат, – одна из них никого не обслуживала. Как это могло быть?
– Я не новичок в расследовании, мистер Лейкрафт. Я расскажу вам это позднее, если вы хотите, а сейчас мне бы хотелось продвинуться дальше. То, что яд был дан мистеру Пайлу женщиной, которая принесла ему икру, не предположение – это факт. С помощью изумительной хитрости и удачи она ускользнула от опознания, и сейчас я обращаюсь к вам. Ко всем. Я прошу вас закрыть глаза и восстановить сцену.
Мы здесь за столом обсуждаем орхидеи, полоски и пятна. У женщины, обслуживающей это место, блин соскальзывает с тарелки, и Феликс поднимает его. Почти сразу же после этого выходит с тарелкой женщина, подходит к мистеру Пайлу и ставит ее перед ним. Я обращаюсь к вам: кто она?
Эмиль Крайс покачал головой.
– Я сказал вам наверху, что не знаю. Я не видел ее. Или если и видел, то не зафиксировал этого.
Адриан Дарт, актер, стоял с закрытыми глазами, его подбородок был поднят, руки скрещены – прекрасная поза сконцентрирования. Остальные, даже Лейкрафт, закрыли глаза, но они, конечно, и в подметки ни годились Дарту. Спустя длительное время они начали открывать глаза и качать головами.
– Это забылось, – сказал Дарт богатым музыкальным баритоном. – Должно быть, я видел ее, так как сидел напротив него, но это забылось. Совершенно.
– Я не видел, – сказал другой. – Просто не видел.
– У меня есть неясное чувство, – сказал еще один, – но это чертовски неопределенно. Нет.
Они ответили единогласно: нет.
Вульф положил руки на стол.
– Тогда я ответственен за это, – сказал он мрачно. – Я ваш гость и джентльмен, но я виновен в том, что мистер Бренер был доведен до такого скверного фиаско. Если мистер Пайл умрет, а так как он наверняка…
Открылась дверь, и вошел Бенниамин Шривер. Потом Льюис Хьюит, а затем знакомая плотная фигура сержанта Перла Стеббинса из Манхэттенского Западного бюро по убийствам.
Шривер подошел к столу и заговорил:
– Винсент умер. Полчаса назад. Доктор Джеймсон вызвал полицию. Он считает, что почти наверняка…
– Постойте, – за его спиной вырос Перли. – Если вы не возражаете, этим займусь я.
– Мой бог, – простонал Адриан Дарт и красиво содрогнулся.
Это последнее, что я слышал по делу от аристолога.
Глава 3
– Я не обвинял! – заорал инспектор Кремер. – Бросьте искажать мои слова. Я не обвинял вас в соучастии. Я просто сказал, что вы что-то умалчиваете, и какого черта вы лезете в петлю! Вы всегда так делаете!
Это происходило без четверти два в среду. Мы находились в кабинете на первом этаже старинного каменного особняка на Тридцать пятой Западной улице. Вульф, как обычно, сидел в своем огромном кресле. Дневное расписание было безнадежно расстроено. Когда мы наконец добрались домой в пять утра, Вульф приказал Фрицу забыть о завтраке до дальнейших указаний, а меня послал наверх в оранжерею оставить записку для Теодора о том, что он не появится в девять часов утра, а, возможно, и совсем.
В половине двенадцатого он позвонил по домашнему телефону и попросил Фрица принести ему поднос с четырьмя яйцами и десятью кусочками бекона вместо обычных двух и пяти, а немного позже часа раздался шум лифта, и затем послышались его шаги, направляющиеся к конторе.
Посмотрев почту, взглянув на настольный календарь и подписав три чека, которые я положил ему на стол, он взялся за меня.
– Прекрасная перспектива. Если иметь с ними дело поодиночке, то это может быть бесконечно. Ты сможешь собрать их всех здесь в шесть часов?
