П. Никитин - Загробный гость: Приключения Шерлока Холмса в России. т. 1
Когда я, отправив депешу, возвратился домой, Шерлока Холмса не было. Он пришел только спустя час и казался в прекрасном расположении духа.
— Все идет как по маслу, дорогой Ватсон! — воскликнул он, входя в комнату. — Можете меня поздравить с новым знакомством…
— Надеюсь, не с привидением? — пошутил я.
— О, нет! Короче говоря, я познакомился с дворником таинственного дома!
— Вот как!
— Да, и притом самым случайным образом. Проходя мимо дома, я видел, как он вышел из ворот и направился в ближайший трактир. Выждав немного, я вошел туда же и занял место рядом с ним за столиком. Ну, а бутылка водки уже докончила сближение. Презанятный старикашка. Любит водку больше родной матери и жалуется на житье в проклятом доме, порога которого даже не переступает. Впрочем, с прежних времен прекрасно знает расположение комнат, и я теперь знаю весь дом как свои пять пальцев. Возможно, конечно, что он хитрит, но, судя по первому впечатлению — старик правдивый. Говорит, что если бы не боязнь остаться без куска хлеба, ни за что не остался бы на этом месте…
— А вы не боитесь хитрости? — перебил я.
— Почти нет, — ответил Холмс. — Ведь о доме заговорил первым не я, а он. Хозяина хвалит, только жалуется, что никогда не осматривает проклятый дом и поэтому, даже во дворе, все приходит постепенно в невозможно-скверное состояние…
И, крупно оборвав рассказ, он произнес:
— Ну, Ватсон, нам пора собираться. Сначала зайдемте в трактир.
Мы оделись в самые простые костюмы и вышли на улицу. Войдя в трактир, мы потребовали бутылку водки и закуску и, давясь от отвращения, принялись за еду, стараясь спроваживать незаметно содержимое рюмок под стол.
Шерлок Холмс постепенно хмелел.
Он делал это так искусно, что порою я сам начинал сомневаться в том, что он трезв.
К концу бутылки он начал плести такую околесицу, что привел в веселое настроение даже самого буфетчика.
Поэтому, когда я наконец вывел из трактира под руку шатающегося приятеля, публика весело проводила нас шуточками, ни на йоту не подозревая фальсификации.
Холмс шел по тротуару, качаясь во все стороны, напевая какую-то дикую мелодию и беспрестанно прислоняясь к стенам.
Постояв несколько секунд, он увлекал меня дальше, заставляя и меня невольно шататься из стороны в сторону.
Но чем ближе мы подходили к таинственному дому, тем сильнее, казалось, разбирал его хмель.
Он тыкался о стены и парадные подъезды чаще и отдыхал дольше.
Дойдя до дома с привидениями, он сначала ткнулся о ворота, немного отдохнул, затем стукнулся о парадную дверь и долго тряс головой, бормоча, на потеху прохожим, что-то несуразное.
Откачнувшись от двери, он пошел дальше, и наконец мы кое-как доплелись до дома.
Хозяйка, привыкшая видеть своего квартиранта всегда в трезвом виде, даже ахнула.
Но как только дверь нашей комнаты затворилась за нами, мой приятель весь преобразился.
Скинув с себя личину пьяного, он быстро сбросил с себя пальто и, бросившись к столу, стал внимательно рассматривать два комочка воска, зажатых до сих пор в руке.
Подойдя к нему, я понял все.
На воске прекрасно отпечатались замочные скважины двух замков: парадной двери и калитки таинственного дома.
— Замки простые! — проговорил он, берясь за инструменты. — Сделать хорошие отмычки нетрудно. Ну, дорогой Ватсон, если мы заберемся в этот дом, то мы значительно подвинемся в области наших исследований.
Говоря это, он быстро работал, хватая то плоскогубцы, то клещи. Не прошло и часа, как перед нами лежали на столе около десятка различных крючков.
— С этим оружием мы можем идти смело, — весело проговорил Холмс, пряча крючки в карман и доставая из комода сверток черного дешевого сукна. — Теперь примемся кроить.
В эту минуту в дверь постучали.
— Войдите! — крикнул я, в то время как Холмс быстро прятал свою работу.
Дверь отворилась и в комнату вошел человек лет тридцати, с симпатичным лицом, обрамленным шапкой русых волос, по виду походивший на приказчика.
Притворив за собой дверь, он низко поклонился и протянул вперед руку с письмом.
Разорвав конверт и пробежав письмо, Шерлок Холмс улыбнулся и поглядел на вошедшего.
— Вы и есть Петр Федорович Кузьмин?
— Я-с, — ответил он, еще раз кланяясь.
— В таком случае, я и мой друг, доктор Ватсон, очень рады иметь вас нашим помощником. Господин Черепанов пишет, что на вас можно положиться и что, в случае надобности, вы можете доставить нам еще нескольких надежных людей.
Кузьмин поклонился.
— Вы будете мне нужны сегодня же, — заговорил Холмс, обращаясь к нему. — Держите все, что бы вы ни увидали, в строжайшей тайне. К десяти часам вечера приходите ко мне и приведите с собой еще одного человека. Есть ли у вас револьвер?
— Есть-с, — ответил Кузьмин. — Еще покойный хозяин, которого зарезали, подарил мне… Я ведь был их питомцем…
При этом воспоминании две слезы покатились по щекам приказчика. Шерлок Холмс подошел к нему и ласково потрепал его по плечу.
— Не горюйте, любезный Петр Федорович. Скоро вам представится хороший случай отомстить вашему врагу, — проговорил он серьезно.
— Дай-то Бог! — вздохнул приказчик и истово перекрестился.
Отпустив Кузьмина, Шерлок Холмс лег на диван, вытянув свои худые, длинные ноги, и глубоко задумался.
Вероятно, он пробыл в этом положении около двух часов, и когда он наконец очнулся, лицо его выглядело усталым и бледным.
Но когда после легкого обеда мы возвратились домой, прежний бодрый и полный отваги Шерлок Холмс снова появился предо мною.
Около девяти часов вечера мы были уже совершенно готовы.
Положив заряженные револьверы и все необходимые вещи в карманы и приготовив сверток с черным сукном, мы сели в ожидании Кузьмина.
Приказчик оказался пунктуален. Он явился ровно в десять часов, приведя с собою другого молодого парня Ивана Фомкина, служившего также младшим приказчиком у Черепанова.
Отрекомендовавши Фомкина, Кузьмин замолчал, ожидая приказаний.
— Прекрасно, — проговорил Холмс, выслушав рекомендацию. — Итак, слушайте хорошенько то, что я вам буду говорить. Вы, Кузьмин, возьмите этот электрический фонарь. Сидеть вы будете на сеновале, в указанном мною месте, и наблюдайте за пустым домом. Предупреждаю: не бойтесь ничего и в особенности скелета. Он появится в двенадцать часов и быстро скроется. Если вы заметите после ухода привидения какую-либо серьезную опасность, приложите стекло фонаря к одной из проверченных дырочек, чтобы я из окна дома мог видеть свет. Когда нужно будет сойти с поста, я скажу сам. Если же вы увидите в окне, в котором появляется привидение, три последовательных вспышки моего фонаря, не медля ни минуты бросайтесь к таинственному дому и ломитесь в парадную дверь.
Кузьмин молча кивнул головой.
— А вы, — обратился Холмс к Фомкину, — постарайтесь незаметно наблюдать за окнами дома, в котором живет Молалев, и если заметите, что хозяин выказывает признаки тревоги, дайте тоже три последовательных вспышки. С моей стороны, сигнал тревоги тот же.
Подав Фомкину электрический фонарь, Холмс оставил нас с ним вдвоем и удалился из комнаты, захватив с собою Кузьмина.
Вскоре он возвратился один и, отпустив Фомкина, обратился ко мне:
— Теперь — ровно одиннадцать часов, и если мы выйдем прогуляться, мы прекрасно освежимся.
Мы вышли на улицу и стали бесцельно бродить по городу. Прогуляв около часу, мы возвратились к нашему дому и вошли в нашу комнату, не зажигая огня. Чуть раздвинув драпировку, мы наблюдали за таинственным домом.
Но вот наконец пробило двенадцать.
В ту же минуту зловещий свет слабо мелькнул в третьем окне. Когда свет снова исчез и в окне блеснули молнии, Холмс крепко стиснул мне руку.
— Ну, Ватсон, за дело! Не отставайте, иначе все пропало! — задыхаясь, прошептал он, бросаясь опрометью из комнаты.
Я кинулся за ним, чувствуя, как сердце словно молотком стучит в моей груди.
Перебежав улицу, Холмс подскочил к парадному подъезду таинственного дома и в его руке загремели отмычки.
Он работал быстро, умело пробуя то одну, то другую, пока парадная дверь не отворилась перед нами.
Вскочив в совершенно темную переднюю, он плотно и тихо притворил дверь и, схватив меня руками за голову, чуть слышно прошептал:
— Снимайте ботинки! Только, ради Бога, тише!
Через несколько секунд он уже вел меня куда-то в темноте, ориентируясь, словно кошка ночью.
Я чуть было не растянулся плашмя, наткнувшись на лестницу, но сильная рука Холмса поддержала меня.
— Тридцать две ступени! — донесся до меня его едва внятный шепот.
На верхнем этаже мы остановились, прислушиваясь.
Но в доме царила могильная тишина.
Рука моего друга снова потянула меня куда-то, и мы двинулись вперед, проходя, судя по встречающимся дверям, одну комнату за другой.