Буало-Нарсежак - Брат Иуда
— Нет. Я не знал.
— Так вот. Я работаю вместе с профессором Кремье в лаборатории экспериментальной психологии Сорбонны. Но вы меня обманываете. Это я вам уже рассказывала.
— Уверяю вас, что нет.
— Да, конечно, в Реймсе особенно некогда болтать.
— О чем ваша диссертация?
— Это не так просто объяснить. Мой патрон — ученик профессора Рина. Он стремится доказать существование экстрасенсорного восприятия посредством математического анализа. Я выпила бы чего-нибудь покрепче. Грог вас устроит?.. Официант. Два грога!
Официант улыбнулся с заговорщицким видом. Она — белокурая, изящная, с кошачьими манерами. Непринужденность делала ее еще более очаровательной. Она пьянила Андуза, как вино.
— Предположим, — продолжила она, — что тесты проходите вы. Я беру колоду карт и выбираю наугад одну из них, не важно какую. А вы говорите мне, что это за карта, и так несколько раз. Если вам удастся угадать пять раз из десяти, значит, вы хорошо выдержали испытание. Но если вы угадаете шесть, семь раз, значит, вы просто талантливы. Естественно, я упрощаю. Представьте, что опыт повторяется десятки тысяч раз с самыми различными испытуемыми… Закон больших чисел гласит, что шансы дать правильный и неправильный ответ должны уравняться. Если преобладают правильные ответы, следовательно, экстрасенсорное восприятие существует. Не верите? Сейчас попросим принести колоду карт.
Она щелкнула пальцами, чтобы привлечь внимание официанта. Андуз схватил ее за руку.
— Нет, — сказал он. — Нет.
Он внезапно испугался. Ему не хотелось, чтобы между ними возникли дружеские чувства. Он уже ощущал, что начинает уступать. У него никогда не хватит сил… Он постарался принять вежливый и равнодушный вид.
— Так вот, значит, над чем вы работаете.
— Да. Разумеется, есть исключительные личности, поэтому когда патрон, будучи в Америке, услышал о Букужьяне, то сразу поручил мне познакомиться с ним, узнать, в чем состоит его учение и обладает ли он способностями, которые ему приписывают.
— Вы шпионите за ним? — воскликнул Андуз.
— Ну что вы! Я подошла к нему после одной из лекций и четко изложила свои намерения. Он любезно предложил мне присоединиться к его группе, провести опрос среди учеников, принять участие в упражнениях. Это захватывающее зрелище. Но испытание крещением я не выдержу… к тому же существует немало вещей, которые для меня просто неприемлемы. Скажите откровенно, а?.. Поклонение Митре вам что-нибудь дает?
Он ответил не сразу. Его била внутренняя дрожь. Как можно более твердо он сказал:
— Да. Это мне дает много.
— Что, например?
— Вам не понять.
Он попал в точку. Она принадлежала к тем особам, которые тешат себя надеждой, что все понимают. Она тут же заартачилась:
— Вы принимаете меня за идиотку! Культ солнца я изучала, как и все остальные. Его исповедовали двадцать веков назад. Но в наше время!..
Он достал бумажник и хотел уже расплатиться. Хватит слушать эту чепуху.
— Я не тороплюсь, — сказала она. — Расскажите мне о Букужьяне. Как я ни стараюсь, у меня язык не поворачивается назвать его Учителем. Вы давно с ним знакомы?
— Вот уже два года четыре месяца и три дня.
— Вы шутите!
Он сурово взглянул на нее.
— Эта встреча перевернула всю мою жизнь, — сказал он. — Я ее никогда не забуду.
— Вы тоже специально к нему приехали?
— Нет. Все произошло банально просто. Он клиент нашего банка. Он искал человека, которому мог бы доверить вести дела общины. Директор порекомендовал меня. Теперь каждый выходной я езжу в Реймс. Но об этом никому не известно.
Он снисходительно улыбнулся.
— К счастью, у этого бедолаги есть я! В его делах царит такой беспорядок! Он никогда не знает, сколько получил, сколько потратил. Недавно я решил заглянуть в книгу Упенски, «Выдержки из неизвестной доктрины». Да вы читали ее. Там вместо закладок лежали неоплаченные счета.
Андуз невольно оживился. Он походил на восхищенного послушника, взахлеб рассказывающего об отце аббате.
— Думаю, он относится ко мне по-дружески, — добавил он. — Заметьте, что он всех любит. Но, как и любой другой человек, некоторым отдает предпочтение. Вы только что упомянули о культе Митры. Если он его возродил, значит, получил знамение свыше. Он говорил мне об этом. И я ему верю. Сейчас христианство переживает свой упадок, настала новая эра. Но вы совсем не похожи на верующую.
Она раздавила сигарету в пепельнице и пригубила грог.
— Я верю фактам, — сказала она. — То, что он телепат, — это факт. Он воскресил в моей памяти события, о которых я совершенно забыла.
— Вы лжете!
Удивленная, она подняла глаза. Лицо Андуза залилось краской, как если бы он поперхнулся.
— Вы лжете, — повторил он.
— Вы не верите, что он телепат?
Потрясенный, он напрасно старался прийти в себя. Он залпом осушил рюмку, и грог обжег ему горло.
— Я обязательно это проверю, — сказал он. — Не вам…
Ему не хватало слов, чтобы выразить свое возмущение и страх.
— Извините меня, — продолжил он. — Я один из самых старых его учеников и всегда считал, что хорошо знаю Учителя. Почему же он утаил от меня, что наделен этим даром?
— Какой вы странный, — сказала она, открывая сумочку и доставая пудру. — Вы хуже подозрительной любовницы. Он понял, что меня интересует, и хотел меня удержать, пробудив мое любопытство.
— Что же он вам рассказал?
Она быстро провела пуховкой по лицу, посмотрела в зеркальце.
— Ба! Пожалуй, я не стану делать из этого секрета. Речь идет о Робере.
— Кто такой Робер?
— Вы невыносимы! Мужчина, который меня бросил.
— Вы были помолвлены, — сказал Андуз с болью в сердце.
— Вы говорите как моя бабушка!.. Букужьян мне много что рассказал… что и побудило меня присоединиться к вашей группе.
— Это ужасно, — прошептал Андуз.
— Как мило!
— Нет… Я говорю «ужасно», поскольку думаю, что если он способен угадывать…
Она слегка подкрасила губы, скривив рот.
— Полагаю, что уж вам-то от него скрывать нечего? — Она закрыла сумочку и подвела итог: — Мне совсем не нравится, что он корчит из себя кудесника. Он просто пускает пыль в глаза. Сколько же сейчас расплодилось верховных жрецов, выходцев из Индии или Калифорнии, живущих припеваючи за счет доверчивых простофиль! Знаем мы их!
— Я запрещаю вам…
— Вы ребенок, Поль! Между нами говоря, на какие средства он живет?
— Он беден.
— Оставьте! Эти знаменитые крещения… вы знаете, во сколько они обходятся? Да, само собой разумеется, знаете, потому что вы ведаете деньгами… Две тысячи франков! Я навела справки… А пансион членов общины?.. Двести франков в день. Цена номера в роскошном отеле, и это за то, что тебе подают чечевичную похлебку и предоставляют место в камере, где стоит железная кровать! Согласитесь, что он не остается внакладе. Я уже молчу о пожертвованиях. Предполагаю, что они сыплются как из рога изобилия.
— Замолчите.
— Повторяю, Поль, я не хочу делать вам больно. Но не моя вина, что существуют два Букужьяна: мой Букужьян — просто-напросто медиум, каких наука знает немало, а ваш — выступающий в роли эдакого Ауробиндо[4] и Гурджиева![5]
Андуз больше ее не слушал. Он побледнел, на лбу забилась тоненькая жилка. Глупая! Разве она не понимает, что сама себе выносит смертный приговор? Она почувствовала смятение своего спутника.
— Вам плохо? — спросила она. — Да, кстати, как вы себя чувствуете после той аварии?
Андуз взял кусочек сахару и надкусил его.
— Еще немного побаливает плечо, — сказал он.
— Вы все уладили со страховкой?
— О! Нет! Каждую неделю получаю какую-нибудь бумажку.
— Вы счастливо отделались. И все из-за какого-то кота! Блезо затормозил столь резко, что меня бросило на спину Фильдара, сидевшего впереди. Ведь вы же ехали за нами почти вплотную. Я…
— Не совсем так, — отрезал Андуз. — Если бы у меня была новая машина, я смог бы затормозить вовремя. Но для моей бедной старушки нагрузка оказалась не под силу. Вот я вас и зацепил.
— Есть новости от Ноланов?
— Да. Вдова Че намеревается приехать, но ей надо уладить формальности. День ее прибытия неизвестен.
Андуз колебался. Возможно, настал момент расспросить ее. Вдруг она так ничего и не заметила… бедняга не подозревает, что сейчас поставит на карту собственную жизнь.
— Забавно, — сказал он дрожащим голосом, — но я вижу сцену аварии, как будто мне прокручивают кадры кинохроники. Но есть детали, которые совсем не запечатлелись в моей памяти… Я отчетливо помню, что ваш «рено» остановился довольно далеко, у рощицы слева. Зато совершенно не припомню, как вы подбежали ко мне. Я вижу, как Ван ден Брук помог мне встать…
