Жорж Сименон - Двухгрошовый кабачок
— Что, в горле дерет, Джеймс?
— Во-первых, у меня никогда не дерет в горле. Когда я чувствую в желудке вращение, я тотчас выпиваю несколько перно…
Стали вспоминать события прошлой ночи. Смеялись над кем-то, кто перепился, над другим, который чуть не свалился в Сену на обратном пути.
Мегрэ не принимал участия в разговорах. Сидел он около своих вчерашних собутыльников. Во время попойки с ним были на «ты». Теперь за ним исподтишка наблюдали. Иногда к нему обращались с несколькими фразами, из вежливости:
— Вы тоже любитель рыбной ловли?
Бассо завтракали дома. Файтены тоже, и все остальные, у кого здесь были виллы. Можно сказать, что все эти люди как бы делились на два класса: владельцы вилл и жители гостиницы.
Около двух к Мегрэ явился торговец рубашками — похоже, он взял его под свою личную опеку.
— Вас ждут играть в бридж.
— У вас?
— У Бассо. На сей раз должны были играть у меня, но домработница заболела, и нам лучше будет у Бассо. Ты идешь, Джеймс?
— Я приеду на лодке.
Вилла Бассо находилась на расстоянии километра вверх по реке. Мегрэ и Файтен пошли пешком, большинство же отправилось на яликах, байдарках, парусниках.
— Очаровательный парень этот Бассо, не правда ли?
Мегрэ не мог понять, смеется он или говорит серьезно.
Странный тип, ей-богу, ни рыба ни мясо, ни старый ни молодой, ни красив ни уродлив, может, у него вовсе пустая голова, а может, набита всякими секретами.
— Надеюсь, теперь вы будете проводить с нами все воскресенья?
По дороге попадались компании, устроившие пикник, рыболовы с удочками на расстоянии ста метров друг от друга вдоль всего берегового откоса. Жара нарастала. Воздух был неестественно, почти пугающе неподвижен.
В саду у Бассо жужжали пчелы вокруг цветов, там уже стояли три машины. Сын его бегал у воды.
— Вы играете в бридж? — спросил торговец углем, дружески протягивая руку Мегрэ. — Отлично! В таком случае незачем ждать Джеймса, который никогда не доберется на своем паруснике.
Все было новым с иголочки. Не домик — игрушка! Убранство с выдумкой — множество всяких занавесочек в мелкую красную клетку, старая нормандская мебель, деревенские глиняные горшки.
Стол для игры был приготовлен на веранде с большой застекленной дверью, выходившей в сад.
Запотевшие бутылки вуврэ стояли в ведерке для шампанского. На подносе были наливки. Госпожа Бассо, одетая в матросский костюм, принимала гостей.
— Виски, сливовую, мирабель? А может, вы больше любите вуврэ?
Затем довольно неопределенное представление остальным игрокам, из которых не все были во вчерашней компании, но которые обычно приезжали сюда по воскресеньям.
— Господин… гм!
— Мегрэ!
— Господин Мегрэ играет в бридж?..
Комната больше походила на опереточную сцену, настолько все было ярким, щегольским. Ничто не напоминало, что жизнь — вещь серьезная. Мальчишка забрался в выкрашенную белым душегубку, и мать кричала ему.
— Осторожно, Пьеро!
— Я поеду встречать Джеймса!
— Сигару, господин Мегрэ? Если вы предпочитаете трубку, табак вот здесь… Не беспокойтесь, моя жена привыкла.
Как раз напротив, на другом берегу, виднелся двухгрошовый кабачок.
Первая половина дня прошла спокойно. Впрочем, Мегрэ заметил, что сам Бассо не играл и казался не столь безмятежным, как утром.
Внешне его никак не назовешь человеком нервным. Высокий плотный мужчина, всем своим существом радующийся жизни. Жизнелюбец, немного грубоватый, вылепленный из простого теста.
Файтен, напротив, играл со всей серьезностью настоящего любителя бриджа, а Мегрэ несколько раз призывали к порядку
Около трех часов компания, отдыхавшая в Морсанге, заполонила сад и веранду, где играли. Кто-то включил проигрыватель. Госпожа Бассо разносила вуврэ. Через четверть часа вокруг игроков уже танцевали пар двенадцать.
Файтен, казалось бы целиком поглощенный игрой, тихо проговорил:
— Гм! Куда это наш друг Бассо подевался?
— По-моему, он только что уехал на лодке, — произнес кто-то.
Мегрэ проследил за взглядом торговца рубашками и заметил лодку, причаливающую к берегу как раз напротив, около кабачка. Бассо вышел из лодки и направился к кабачку, откуда вскоре вернулся озабоченный, несмотря на внешнюю веселость.
Еще один эпизод, прошедший незамеченным. Файтен выигрывал. Госпожа Файтен танцевала с только что вернувшимся Бассо. Держа стакан вуврэ, Джеймс пошутил:
— Некоторые не в состоянии проиграть, даже если они захотят!
Торговец рубашками глазом не моргнул. Он сдавал карты. Мегрэ следил за его руками и решил, что они так же спокойны, как обычно.
Прошел час, два часа. Танцорам уже начинало надоедать. Кое-кто из гостей успел выкупаться. Проигравший Джеймс, ворча, поднялся:
— Пора сменить место! Кто идет со мной в кабачок? — Мегрэ случайно подвернулся под руку.
— Вот ты, пошли со мной!
Он достиг уже своего предела, более пьяным он не бывал, даже если продолжал пить.
Остальные тоже встали. Какой-то парень крикнул, сложив руки рупором:
— Все в кабачок!
— Смотри, не упади…
Джеймс помог комиссару забраться в свой шестиметровый парусник, оттолкнул его багром, уселся на дно.
Но не было ни малейшего ветра. Парус болтался. Лодка едва удерживала нужное направление.
— Торопиться нам некуда!
Мегрэ обратил внимание, что Бассо и Файтен сели в одну моторку, мгновенно пересекли реку и высадились напротив кабачка.
Стали подъезжать другие лодки и байдарки. Лодка Джеймса осталась далеко позади, хоть и выехала первой, а англичанин, похоже, и не думал браться за весла.
— Все они хороши! — неожиданно буркнул Джеймс.
— Кто?
— Да все они! Бесятся от скуки. Не знают, что придумать! Весь мир бесится от скуки…
Прозвучало это нелепо, потому что сам он с блаженной физиономией сидел на дне лодки, а в лысом черепе его отражалось солнце.
— Правда, что ты из полиции?
— Кто это сказал?
— Не знаю… Слышал, как говорили недавно… Ну и что ж! Работа как работа.
Джеймс поправил парус, слегка надувшийся от слабого ветерка. Было шесть часов. Послышался звон морсангского колокола, которому вторил колокол Сен-Пора. Берег весь зарос камышом, кишащим комарами. Солнце начинало краснеть.
— Что ты… — начал Джеймс, но сухой треск прервал его, а Мегрэ резко вскочил, чуть не перевернув лодку.
— Осторожно! — крикнул Джеймс.
Он перегнулся на другую сторону, схватил весло и начал грести; лицо его нахмурилось, в глазах было беспокойство.
— Охота ведь еще не разрешена…
— Это за кабачком, — сказал Мегрэ.
Подъезжая, они услышали громкие звуки пианолы и взволнованный голос, кричавший:
— Выключите музыку, выключите музыку!
Подбегали люди. Какая-то пара продолжала танцевать и остановилась уже после того, как музыка умолкла. Из дома вышла старуха с ведром в руке и застыла неподвижно, пытаясь сообразить, что произошло.
Причалить было трудно из-за камыша. Мегрэ выскочил и угодил по колено в воду. Джеймс развинченной походкой направился за ним, бормоча что-то неразборчивое.
Чтобы узнать, что случилось, достаточно было последовать за людьми, которые останавливались около навеса. Обогнув навес, можно было увидеть человека, растерянно смотревшего на толпу и все время повторявшего:
— Это не я!..
Это был Бассо. В руках он держал маленький револьвер с перламутровой рукояткой, о котором, казалось, вовсе забыл.
— Где моя жена? — спросил он, глядя на присутствующих так, будто видит их впервые.
Ее стали искать. Кто-то сказал:
— Она осталась готовить обед…
Мегрэ пришлось протиснуться в первый ряд, чтобы разглядеть распростертое в высокой траве тело — в сером костюме, соломенной шляпе.
Сцена вовсе не выглядела трагично. Наоборот — смешно, из-за зрителей, не знавших что предпринять. Они оторопело стояли, стараясь не смотреть на Бассо, такого же оторопевшего и растерянного, как они.
Мало того, один из этой компании, врач, был совсем близко около тела и не решался наклониться. Он смотрел на собравшихся, как бы спрашивая, что ему делать.
Трагичной была лишь одна незначительная деталь. На мгновение тело шевельнулось. Ноги, казалось, хотели упереться о землю. Плечи едва уловимо повернулись. Стала видна часть лица Файтена.
Потом, словно совершив величайшее усилие, весь он напрягся и снова безжизненно упал на землю.
Только теперь он умер.
— Сердце послушайте, — сухо сказал Мегрэ врачу.
Комиссар, привыкший к подобным драмам, не упустил ничего, видя все подробности с почти нереальной отчетливостью.
Кто-то упал в задних рядах, кто-то пронзительно закричал, оказалось, это госпожа Файтен, подошедшая последней, потому что она последняя перестала танцевать. Люди склонились над ней. Хозяин кабачка приближался с озабоченным видом недоверчивого крестьянина.
Бассо прерывисто дышал, грудь его тяжело вздымалась; вдруг он заметил зажатый в руке револьвер.
