Стюарт Камински - Месть

Он протянул мне раскрытые ладони. Я посмотрел.

― Такие шрамы и мозоли не сходят. Цепляясь этими руками, я карабкался через головы мужчин и нескольких женщин, чтобы занять то положение, какое я занимаю сейчас. У некоторых на спинах росли бритвы. Я больно резался, но ни разу не сорвался. Мелани умнее меня. Не семи пядей во лбу, но правда умная. И она не хотела продаваться. Я не покупал ее, чтобы показывать, как игрушку, как делают люди, которые называют себя моими друзьями. У них на спинах бритвы под тысячедолларовыми пиджаками, а на лицах их красоток жен тоска. А Мелани была настоящей.

― Опять слеза в голосе, ― заметил я.

― Вы не сдаетесь.

― А вы хотите, чтобы я сдался?

― Нет-нет. ― Он покачал головой и улыбнулся. ― Мне нужен кто-то, кто не сдается. Мне нужен... У нее есть хороший друг. Мне трудно об этом говорить.

― Хороший друг?

― Почти весь последний год Мелани посещала психиатра. Ничего серьезного, какие-то проблемы, связанные с ее детством, отношения с родителями и все такое. Психиатра зовут Джеффри Грин. Лет двадцать назад его фамилия заканчивалась на «берг». Я проверял. Его кабинет находится на втором этаже одного из антикварных магазинов на Палм-авеню. Я немолодой человек, но чувство ревности у меня еще не атрофировалось. Грин молод и красив, и я часто не мог разобраться, были ли мои подозрения домыслами старика, боящегося потерять молодую красавицу жену, или они на самом деле не беспочвенны.

Он взглянул на портрет жены.

― Я проверю, ― сказал я. ― Если вы поручаете мне дело.

― Поручаю, ― сказал он тихо и отвернулся. ― Мелани скорее необщительный человек, ― продолжал он. ― Но ради деловых связей мы состоим в нескольких организациях. «Селби гарденс», «Асоло театр энджелс», «Опера Гилд», благотворительные фонды... Мы появлялись на балах и танцевальных вечерах. Мелани подсчитала, что за последние два года наши имена печатали в разделе светской хроники «Геральд трибюн» одиннадцать раз. И несмотря на все это, у нее не было по-настоящему близких друзей, кроме, может быть, Кэролайн Уилкерсон, вдовы моего покойного партнера. Ее адрес и телефон в папке, так же как адрес и телефон Грина.

― И какую вы передо мной ставите задачу?

― Задачу? Найти мою жену, ― сказал Себастьян, отрывая взгляд от портрета и снова оборачиваясь ко мне.

― Переступила ли она рамки закона? Украла у вас деньги, которые не имеет права брать?

― Не знаю, не думаю. На счетах были наши общие деньги, драгоценности принадлежат ей.

― Значит, она свободна и может ехать куда хочет. Она имеет полное право оставить мужа, снять деньги с совместных счетов и исчезнуть. Хоть с бой-френдом, хоть одна.

― Я просто хочу, чтобы вы нашли ее, ― сказал он. ― Мне очень нужно поговорить с ней. Мне обязательно надо узнать, что случилось и могу ли я как-нибудь вернуть ее.

― Она может быть на полпути в Сингапур, ― заметил я.

― В расходах я не ограничиваю вас никакой суммой, ― ответил он. ― Я только прошу, чтобы вы поставили меня в известность, если в поисках Мелани уедете из города, и надеюсь, что вы как профессионал сможете обойтись минимальными расходами и дадите мне полный отчет о потраченных средствах, когда найдете ее.

― Если я найду ее, ― сказал я. ― Я сделаю все, что смогу, чтобы узнать, почему она ушла. Если я ее разыщу, я должен буду спросить, хочет ли она с вами говорить, и сообщу вам о ее местопребывании, только если она разрешит.

― Я понимаю, ― согласился он. ― Идите сюда.

Я прошел за ним в кабинет, где он сел к столу и взял какой-то предмет, лежавший рядом с компьютером. Кабинет был роскошный, с огромными окнами, тоже выходившими на бухту, только под другим углом. Стены «украшали» большие черно-белые фотографии в рамках: мрачный пейзаж Даст-Боула, беззубые мужчины в кепках и комбинезонах, тощие женщины, держащие за плечи тощих детей, на фоне деревянных бараков.

― Если окажется, что она уехала из этих мест, я, прежде чем последовать за ней, должен буду закончить работу, которую недавно начал, ― сказал я.

― Сколько времени это у вас займет?

В руке он держал чековую книжку в красном кожаном переплете.

― Дней пять-шесть, не больше, я думаю. Не могу сказать точно, но немного.

― Может ли денежная компенсация заставить вас отложить эту работу? ― спросил он, похлопывая себя чековой книжкой по карману.

― Нет.

― С Мелани могло случиться что угодно, ― сказал он. ― Неужели для вас это ничего не значит?

― Если хотите, я могу порекомендовать вам кого-нибудь другого, ― предложил я. ― В Сарасоте человек восемь частных детективов, имеющих лицензию. Столько же в Брейдентоне. Думаю, человека три из них стоящие.

― Вы достаточно состоятельны, чтобы быть независимым, мистер Фонеска?

― Недостаточно состоятелен, но для независимости деньги мне не нужны.

― Представляете ли вы себе, что такое потерять жену? ― спросил он дрогнувшим голосом.

― Да, ― ответил я.

― Хорошо, ― продолжал он, не интересуясь больше моей женой. ― Я дам вам шанс. Ларри сказал, что вы дельный сыщик. Он сказал также, что ваша цена приемлема. Я выпишу вам чек, и, если он вас устроит, вы получаете работу. Если нет ― отдайте назад, верните мне папку и назовите надежного, по вашему мнению, частного детектива. Мы пожмем друг другу руки и закроем дело.

Он положил чековую книжку на стол, открыл ее и достал из кармана пиджака золотую авторучку. Быстро выписал чек, оторвал и протянул мне.

Пятьсот долларов.

― Считайте, что это сумма на расходы плюс ваш гонорар ― сто двадцать долларов в день. Разумеется, перед окончательным расчетом я попрошу у вас подробную роспись расходов. Когда деньги кончатся, приходите ко мне опять, и мы решим этот вопрос.

Я кивнул, показывая, что согласен, и вложил чек в папку.

― Как долго мне ее искать? Может быть, найти ее будет просто, может быть ― очень трудно, а если она действительно умница, то, может быть, и нереально.

Он слегка коснулся моей руки и провел меня обратно в гостиную.

― Давайте посмотрим, что мы будем знать через три дня, ― сказал он. ― Но я хочу вернуть ее, если это, конечно, возможно, хочу найти ее быстро. Я слишком стар, чтобы начинать все сначала. Я люблю Мелани и не хочу оставаться один. Вы понимаете меня?

Я кивнул, сунул папку под мышку и прошел за ним к входной двери. В другом, аналогичном случае я задал бы еще несколько вопросов, узнал бы номера их общих кредитных карточек, номер и марку ее машины и другие подробности, которые облегчили бы мне работу. Но Карл Себастьян или, может быть, его друг и поверенный Лоуренс Уэрринг хорошо подготовились, и вся информация содержалась в папке.

― Я вложил свою визитку, ― сказал он, открывая мне дверь. ― Мой офисный и мобильный телефоны на лицевой стороне, домашний записан на обороте. Держите меня в курсе дела. Звоните в любое время, так часто, как будет нужно.

Он подождал, пока придет лифт.

― Я могу сообщить вам еще что-нибудь нужное? ― спросил он.

― У вашей жены есть родственники?

― Нет, об этом все сказано в бумагах. Вся ее биография, окружение. У нее никого нет, кроме меня. Я не думаю, что она могла уехать далеко. Мы путешествовали по всему миру, но она считает здешнее побережье своим домом. Может быть, я ошибаюсь. С чего вы начнете?

Лифт подошел, и дверь беззвучно открылась.

― С ее подруги миссис Уилкерсон или, быть может, с Грина, психиатра.

― Хорошо, ― сказал он, придерживая дверь, чтобы она не закрылась, пока я вхожу. ― Вряд ли Кэролайн сообщит вам что-то, чего не сказал я. Хотя, может быть, Мелани делилась с ней своими планами... Я не знаю.

Я вошел в лифт, повернулся к нему лицом и, когда дверь закрывалась, постарался улыбнуться как можно спокойнее. Карл Себастьян выглядел несколько старше, чем когда я увидел его на балконе.

2

― Расскажите мне что-нибудь важное и задайте какой-нибудь вопрос.

Энн Горовиц, доктор философии, сидевшая на стуле с прямой спинкой, наклонилась вперед и взяла чашку с горячим кофе и шоколадное печенье, которое я принес из магазина «Сарасота ньюс энд букс», что находился в квартале от ее дома.

Энн было почти восемьдесят лет. Маленькая женщина с мягкой улыбкой, она любила яркие платья, стриглась под мальчика и носила золотые серьги с красными камнями.

У нее был маленький, аккуратный кабинет. Стол в форме буквы Т и три удобных синих стула. Свет падал из двух окон, расположенных под потолком по одной из стен. С того места, где я сидел, было видно синее небо с белыми облаками и иногда пролетавшую чайку.

Выйдя на пенсию, Энн приехала в Сарасоту со своим мужем Мелвином, скульптором, десять лет назад. Она перестала публиковаться и практиковать как психоаналитик и посвятила себя сыну и его детям, которые жили здесь, а также своей страсти к истории. Но через пять лет ей стало скучно, и она снова вернулась к практике.