Найо Марш - Игра в убийство
— Есть, начальник! — гаркнул Рэнкин.
— «Ты за черным покрывалом встретишь здесь меня с кинжалом», — весело продекламировал Уайлд.
— Вопросы есть? — спросил Хэндсли.
— Такое восхитительно четкое рассуждение не позволяет спутаться, — заявил доктор Токарев. — И я уже, как вы говорите, наготовленный.
— Итак, — бодро заключил Хэндсли, — давайте, во всяком случае, пожелаем «убийце» успеха.
— Мне кажется, — сказала миссис Уайлд, — что эта игра обернется чем-то ужасным.
— Вот что я называю нервной трясучкой, — заметила Анджела.
Сэр Хьюберт подошел к гонгу и взял обтянутую кожей колотушку. Все посмотрели на старинные часы в дальнем конце холла. Длинная стрелка дернулась на последнем делении, и часы гулко отбили полчаса. В ту же секунду Хэндсли ударил в гонг.
— Убийство задумано, — театрально сказал он, — гонг больше не прозвучит, пока оно не будет исполнено… Не перейти ли нам в гостиную?
Найджел, довольный тем, что выбор Василия пал не на него, размышлял о том, кто бы мог оказаться «убийцей», и решил мысленно отмечать все передвижения участников игры, а кроме того — стараться не оставаться ни с кем наедине, поскольку он чувствовал, что роль «трупа» гораздо менее привлекательна, чем свидетеля или следователя. В гостиной миссис Уайлд решила пошутить, внезапно запустив диванной подушкой в доктора Токарева, почему-то отдав ему предпочтение среди всех остальных. К удивлению присутствующих, русский, после короткого замешательства, принял это за невинную шалость и решил ее продолжить. Англичане всегда изрядно смущаются, когда иностранец начинает у них на глазах валять дурака. Однако доктор Токарев ничего не знал об этой истинно британской застенчивости.
— Не пр-ризнак ли это, — радостно воскликнул он, — английской свары или ссоры? Я читал, что если британская леди обрушивает подушку на голову джентльмена, она тем самым выражает игривое желание!
С этими словами он швырнул подушку обратно с такой силой и меткостью, что миссис Уайлд потеряла равновесие и упала на руки Рэнкину. Тот придержал ее одной рукой, а другой начал крутить подушку над головой, целясь русскому прямо в голову.
В это мгновение Найджел понял, что лицо доктора Токарева может выражать нечто весьма отличное от спокойного дружелюбия.
— Берегитесь! — невольно крикнул он. Но доктор уже отступил с легким поклоном и, улыбаясь, поднял руки вверх. Воцарилось неловкое молчание.
— Я за доктора Токарева, — вдруг заявила Анджела и схватила Рэнкина за шиворот.
— Я тоже, — откликнулась Розамунда. — Смотри, Чарлз, как бы тебе не начистили физиономию.
— Давайте лучше разденем старину Артура, — предложил Рэнкин, выбираясь из суматохи. — Пойдем, Найджел… пойдемте, Хьюберт.
«Со стариной Чарлзом всегда что-то не так, когда он хулиганит», — подумал Найджел. Тем не менее он держал протестующего Уайлда, пока с того стягивали брюки, и смеялся вместе со всеми, когда тот стоял, бледный и недовольный, кое-как прикрываясь каминным ковриком и близоруко щурясь.
— Вы разбили мои очки! — сказал он.
— Дорогой! — вскричала миссис Уайлд. — Ты выглядишь так глупо, что прямо не верится. Чарлз, какой же ты мерзавец, что сделал это с моим мужем!
— Я чувствую, что выгляжу довольно величественно, — заявил Уайлд. — Кто взял мои брюки? Вы, Анджела! Кровь короля Эдуарда, текущая в моих жилах, застывает при взгляде на них. Отдай, дитя, иначе я за себя не ручаюсь.
— Вот они, Адонис![3] — воскликнул Рэнкин, выхватив брюки у Анджелы и вешая их на шею Уайлду. — Черт возьми, что за зрелище! Совершенный портрет джентльмена — загребного на победившей восьмерке.
— Пойди надень их, горюшко мое, — сказала миссис Уайлд, — а то еще хуже будет.
Уайлд послушно удалился.
— Последний раз я раздевал Артура в Итоне, — сказал Рэнкин. — Господи, как же это было давно!
Он повернулся к приемнику и начал ловить танцевальную музыку.
— Пойдем потанцуем, Розамунда, — пригласил он.
— Мне очень жарко, — отозвалась Розамунда, беседовавшая с доктором Токаревым.
— Марджори! — заорал Рэнкин. — Ты можешь вынести танец со мной?
— Розамунда тебе отказала? Очень печально для тебя, Чарлз.
— Я прощаю ему его обязательный танец, — сказала Розамунда. — Доктор Токарев рассказывает историю тысячелетней давности, и я хочу знать, чем она кончится.
— Эта история, — начал Токарев, — про одного господина (он произнес это слово по-русски)… про джентльмена… и двух леди. Это то, что вы называете «вечный треугольник»… очень др-ревний мотив в человеческой истории.
— Вы не думаете, что если он такой древний, то уже успел порядком надоесть? — спросил Рэнкин.
— Марджори, потанцуй с ним! — сказала Анджела.
Не ожидая согласия миссис Уайлд, Рэнкин схватил ее за талию, и она на глазах преобразилась.
Есть женщины, выражающие в танце чувственность и темперамент, которыми на самом деле не обладают. Найджел понял, что миссис Уайлд — не из таких. Зачарованная этим вульгарным, экзотическим танцем, она, казалось, расцветала, становилась многозначительной и опасной. Рэнкин, всерьез восхищенный, выглядел одновременно и ее рабом, и хозяином. Он не отрывал от нее глаз, а она хмуро и недружелюбно вперилась ему в лицо, будто желая оскорбить его. Найджел, Анджела и Хэндсли прекратили беседу, чтобы полюбоваться на эту пару, а Уайлд, возвратившись, застыл в дверях. Только русский не проявил интереса. Он нагнулся к приемнику и внимательно изучал его.
Быстрый ритм снова перешел в исходную тему танго. Танцоры начали было первые шаги к финальному объятию, как вдруг все очарование нарушил режущий слух визг приемника.
— Что за черт! — сердито воскликнул Рэнкин.
— Извините, пожалуйста, — хладнокровно сказал Токарев. — По-видимому, я здесь что-то расстроил. Никогда в жизни не слышал такого визга…
— Минутку, сейчас я все исправлю, — предложил Хэндсли.
— Нет, нет, не беспокойтесь — будет очень глупо начинать заново, — хмуро ответил Рэнкин. Он закурил сигарету и отошел от партнерши.
— Чарлз, — спокойно сказал Хэндсли, — мы с Артуром обсудили ваш кинжал. Он действительно необычайно интересен. Нельзя ли поподробнее узнать его историю?
— Все, что я могу сказать, — ответил Рэнкин, — заключается в следующем. В прошлом году, в Швейцарии, я вытащил из расщелины порядком помятого джентльмена. Я не говорю по-русски, а он не говорил по-английски. Я его больше никогда не видел, но, очевидно, он проследил меня до отеля — полагаю, что через гида, — а затем, вероятно, и до Англии. Кинжал с двумя словами: «Швейцария» и «спасибо» передали мне только вчера. Я решил, что это от него.
— Не продадите ли его мне, Чарлз? — спросил сэр Хьюберт. — Я заплачу гораздо больше, чем вы заслуживаете.
— Нет, Хьюберт, не продам. Но вот что я сделаю. Я его вам завещаю. Все, чем я владею, получает Найджел! Эй, Найджел! Если я отдам концы, мой мальчик, кинжал должен отойти к Хьюберту. Прошу всех в свидетели.
— Будет сделано, — ответил Найджел.
— Принимая во внимание, что я на десять лет старше вас, это трудно назвать щедрым даром, — с досадой заявил Хэндсли. — Впрочем, давайте все оформим.
— Вы старый вампир, Хьюберт! — рассмеялся Рэнкин.
— Хьюберт! — пронзительно крикнула Марджори Уайлд. — Как вы можете быть таким гнусным кровопийцей!
Рэнкин подошел к бюро.
— Пожалуйста, вы, маньяк, — сказал он. — Найджел и Артур могут засвидетельствовать.
Он написал требуемый текст и подписал его. Найджел и Уайлд засвидетельствовали, и Рэнкин вручил бумагу Хэндсли.
— Лучше бы вы мне его продали, — сухо сказал Хэндсли.
— Извините, пожалуйста, — прогудел доктор Токарев. — Я не совсем понял.
— Да? — в голосе Рэнкина явно прослушивалась нотка антагонизма. — Я просто оставил инструкцию на тот случай, если отброшу копыта.
— Простите… вы «отбросите копыта»?
— О черт! Ну если я умру, или буду убит, или буду признан пропавшим без вести, то этот кинжал, которым, по вашему мнению, доктор Токарев, я не имею права владеть, перейдет в собственность нашего хозяина.
— Благодарю вас, — невозмутимо ответил Токарев.
— Вы не одобряете?
— Нет, — сказал доктор Токарев по-русски и повторил по-английски: — Нет. С моей точки зрения, вам этот нож не принадлежит.
— Но мне его подарили!
— Неосмотрительность безусловно наказуема, — хладнокровно заметил русский.
— Хорошо, — вмешался Хэндсли, видимо, заметив, что щеки Рэнкина пошли пятнами, — будем надеяться, что никого не обидит, если он сегодня вечером повисит у подножия лестницы. Пойдемте, выпьем по коктейлю.
Чарлз Рэнкин задержался с кузеном в гостиной. Он коснулся руки Найджела.
— Не очень-то приятный джентльмен этот иностранец, — громко сказал он.
