Гибель пилота - Спригг Кристофер Сент-Джон

Конечно, это увеличивало риски. Я получила от него письмо, в котором он писал, что уже намекнул Нессу, что собирается любой ценой выйти из передряги. По сути – рассказать обо всем полиции. И он все еще не знал, что в эту передрягу его затащила я! Я понимала, что его просто необходимо устранить! Дело было в том, что он постоянно беспокоился с того самого момента, когда узнал, что мы занимаемся контрабандой! Я бы предпочла, чтобы об этом узнал кто угодно, но не Фэнис. Даже если бы это был Гонтлетт, Рэнделл или Салли. Боюсь, у Фэниса было странное и ненепоколебимое представление о чести.

В письме он говорил о том, чтобы «покончить со всем этим», и меня это натолкнуло на мысль, что такую фразу мог бы использовать тот, кто собирается совершить самоубийство. Хотя, конечно, любой, кто знал Джорджа, понимал, что он – мужественный человек; и он никогда, никогда не пошел бы на самоубийство. Тем не менее, это подало мне идею для убийства, и все прошло без помех. Но мне было противно это делать. Честно, епископ Мэрриотт. Я назначила Джорджу встречу – на вечер перед крушением. Наедине. И я не могу забыть то, как он улыбался, и как изменилось его лицо, когда я вынула револьвер и выстрелила в него… всего мгновение… но оно было таким ужасным, – в телефоне раздался бесплотный вздох. – А теперь, как видите, все это было бесполезно. Малейший промах, и вся организация рассыпалась! К счастью, я была вовремя предупреждена, и теперь могу уйти – я, конечно, не собираюсь проходить через судебный процесс. А теперь вы стали новой проблемой.

– Почему?

– Мне не нравятся напрасные убийства, – объяснила она. – Теперь нет причин убивать вас, да и такой поступок был бы безвкусным.

– Стоит ли обманывать себя? Если ваши лучшие чувства побуждают вас не лишать жизни еще одного человека, то к чему уклоняться от того, к чему вас побуждают лучшие чувства?

– Не могу, не могу! – пронзительно вскрикнула леди Лаура. – И не лелейте надежд на то, что вы скажете что-то такое, что убедит меня предстать перед толпой и публичным процессом. Нет, я собираюсь покончить со всем чисто и спокойно. Вы не думаете, что данные обстоятельства оправдывают самоубийство?

– Вовсе нет.

– И вы попытаетесь остановить меня?

– Я определенно должен это сделать.

– Проклятье! Это значит, что я не осмелюсь приземлиться и высадить вас; ведь, в таком случае, вы попытаетесь задержать меня или сделаете еще какую-нибудь глупость. Вы так безрассудны!

Какое-то время они летели в тишине. Погода постепенно улучшалась, и теперь в облаках под ними появились просветы, через которые епископ видел песчаный контур побережья и серую поверхность моря. Солнце уже садилось, и облака начинали окрашиваться в оранжевый цвет.

Епископ пытался настроить свой ум на финальную битву с упорством леди Лауры. Его голова все еще гудела от дурмана, а услышанные им откровения создавали у него впечатление, будто он попал в мир кошмаров.

– Возможно, вы правы, – неожиданно сказала леди Лаура. – Я вернусь и встречусь со всем лицом к лицу. Я так устала! Думаю, у меня упадок сил. Вы можете взять управление на себя?

– У меня здесь нет системы управления, – ответил епископ, задумавшись над странной переменой в настроении женщины.

– Второй штурвал в углублении со стороны кабины. Вставьте его в разъем. А педаль уже на месте.

– Вижу. Теперь штурвальная колонка на месте.

– Отлично. Пока не трогайте ее. Я скажу, когда нужно сменить меня. Вы пристегнули ремень безопасности?

– Да. Я сделал это после того воздушного порыва.

Крылья самолета рассекли горизонт, когда тот развернулся. Епископ облегченно вздохнул. Он все еще не мог понять, отчего настрой леди Лауры так резко изменился.

Аэроплан взял новый курс, и они снова летели к берегу – к месту, с которого взлетели. Нос самолета опустился. Очевидно, они собирались лететь сквозь облако, покрывшее их белизной. Епископ так никогда и не смог восстановить точную последовательность последовавших событий. Он лишь знал: самолет внезапно перевернулся. При наклоне штурвал резко ударил ему по коленям. Ему показалось, что он услышал крик позади себя, а вслед за ним – треск. Весь его вес обрушился на ремень безопасности: самолет дернулся и опрокинулся вверх тормашками. Епископ оглянулся. Задняя кабина была пуста…

Епископ почти инстинктивно приложил все внимание к тому, чтобы выровнять самолет. Потянул штурвал вверх и вперед, смутно представляя, что нужно как-то перевернуться обратно. Очевидно, он все сделал правильно, ведь когда аэроплан прошел через облако, он летел уже вверх головой, и епископ смог в этом удостовериться, прежде чем аэроплан снова спустился.

Епископ упорно описывал неровные круги над рябью вод. Но нигде не было ни признака человека, ни проблеска барахтающейся фигуры, ни хотя бы отчаянно машущей руки.

Наконец, епископ решил вернуться и, развернувшись на восток, летел над морем, пока на горизонте не появилась белая коса побережья Кента. Он уже продумал свои действия наперед. Он летел под облаками, пока не увидел справа от себя долгожданный участок с белым кругом в центре. Он чувствовал: рано или поздно он наткнется на аэродром. Это был как раз он.

Епископ выключил двигатель и повернул. Он снова свернул и, снижаясь, пролетел вдоль границы аэродрома. «Первый полет», – пробормотал он, обращаясь к самому себе.

Земля все ближе… «Потянуть штурвал назад», – затаив дыхание, повторял про себя епископ. – «НАЗАД! НАЗАД! НАЗАД!».

Падение было отвратительным, и епископ понял, что промахнулся футов на десять. Аэроплан свалился на землю с ужасающим грохотом и опрокинулся на крыло.

Епископ отстегнул ремень безопасности и нетвердым шагом направился к ангарам. Навстречу ему выехала машина экстренной помощи. С чувством странной нереальности происходящего священник увидел, как из нее вышла мисс Сакбот, и услышал, как она облегченно воскликнула.

– Боюсь, что я разбил еще один клубный аэроплан, – сказал епископ, подходя к ней.

– Если вы смогли выйти из самолета, то это не крушение, – улыбаясь, ответила она.

– Где я? – спросил он.

– Это Санкпорт. Леди Лаура пролетала здесь, и хотя регистрационных знаков не было видно, сотрудники аэропорта узнали цвета клуба и позвонили нам. Услышав от Крейтона. что произошло, я была в отчаянии. К счастью, они с Бреем решили, что мы говорим правду, утверждая, что не подозревали о том, что творится у нас под носом. Так что инспектор разрешил мне улететь, и я отправилась сюда. Я дважды вылетала на поиски, но не смогла выйти на след. – Она взглянула на аэроплан. – Где леди Лаура?

Епископ склонил голову.

– Она была слишком умна для меня. Она смогла ускользнуть. Береговой охране следует разыскать ее тело.

– Когда это случилось? – с напряженным вниманием спросила Салли.

– Около получаса назад.

– Думаю, Томми Вэйн знал об этом. Около получаса назад его увели. Внезапно он вскрикнул и вырвался от полицейских, которые держали его. Каким-то образом он освободился… Он побежал по аэродрому и то ли случайно, то ли нарочно врезался в пропеллер… Его сразу же убило…

Епископ взглянул на Салли. Внезапно он заметил, что ее лицо побледнело от ужаса. Он понемногу оправился от кошмара, вызванного путешествием с леди Лаурой, и снова стал осознавать существование остального мира.

– Я должен позвонить Крейтону, – сказал он. – Салли, оставайтесь здесь.

На следующий день он заглянул к Салли и застал ее на пустом летном поле.

– Ну, вот все и закончилось! – с деланной веселостью сказал он. – Полиция все прояснила. Наркоторговая организация разрушена. Я полагаю, что в Бастоне все вернется на свои своя? Мой отпуск уже почти окончился, и вскоре мне предстоит возвращение в свою епархию.

К его удивлению, Салли расплакалась. Епископа это шокировало, ведь он никогда не видел ее в таком состоянии; обычно она была дерзкой и невозмутимой.

– На свои своя! Вы думаете, я смогу продолжать все как ни в чем не бывало? Я больше не гожусь для того, чтобы возглавлять клуб. А я-то думала, что умело руковожу им!