Рекс Стаут - Праздничный пикник (сборник)
Джеймс Корби прервал его:
– Вот ее-то мы и хотим видеть. Гудвин обещал, что она будет здесь.
– Увидите, мистер Корби, в свое время. Пожалуйста, дайте мне закончить! Следовательно, тесемку развязал один из тех, кто входил спереди. Один из вас четверых, джентльмены. Почему? Скорее всего, чтобы замести следы, создав иллюзию, будто убийца проник снаружи, с тыльной стороны. Поэтому я пришел к выводу, что необходимо выяснить, кто именно развязал эту тесемку. И я прибег к услугам мистера Пензера. – Вульф слегка повернул голову: – Сол, пожалуйста.
Сол держал на коленях кожаный черный футляр.
– Вы хотите подробности, мистер Вульф? Как я раздобыл их?
– Думаю, что не сейчас. Попозже, если им станет интересно. Сейчас нам важнее, что у тебя есть, а не как ты это раздобыл.
– Да, сэр.
Сол раскрыл футляр и извлек из него какие-то бумаги.
– Лучше я не стану объяснять, как их раздобыл, поскольку кое у кого могут возникнуть неприятности из-за этого.
– Что значит «могут»? – не выдержал я. – У кого-то должны быть неприятности, черт побери!
– Хорошо, Арчи.
Сол поочередно окинул взглядом гостей.
– Я располагаю фотографиями отпечатков пальцев, которые удалось снять с той самой тесемки. Некоторые получились расплывчатыми, но есть и четыре совершенно четких. Два из них принадлежат мистеру Гудвину, а происхождение двух других пока не выяснено.
Сол порылся в футляре и извлек из него несколько предметов, потом поднял голову и посмотрел на собравшихся:
– Задумка в том, чтобы снять у вас отпечатки пальцев и сравнить…
– Не так быстро, Сол.
Вульф снова обвел глазами аудиторию.
– Теперь вы сами видите, в чем дело, и понимаете, почему вопрос нужно решить безотлагательно. Очевидно, что те из вас, кто не развязывал тесемку, не станут возражать против того, чтобы их отпечатки сравнили с полученными образцами. Если же кто-то станет возражать, мы, безусловно, сделаем определенные выводы. Конечно, есть вероятность, что ни один из ваших отпечатков с образцами не совпадет, и в таком случае нам придется идти иным путем. Мистер Пензер принес сюда все необходимое для того, чтобы взять у вас отпечатки пальцев, а он в этом деле дока. Ни у кого нет возражений?
Гости переглянулись.
– А что, черт возьми? – пожал плечами Веттер. – Мои отпечатки в досье и так есть. Валяйте.
– Мои тоже есть, – сказал Гриффин. – Я не против.
А вот Поль Раго внезапно взорвался:
– Опять вы за швои фтуфки!
Все уставились на него.
– Нет, мистер Раго, – ответил Вульф, – это вовсе не штучки. Мистер Пензер предпочел бы не говорить, как ему удалось добыть образцы, но он расскажет, если вы настаиваете. Заверяю вас…
– Я имел в виду не это. – Соусный король подобрал ноги под себя. – Я имел в виду вафы слова о том, фто тесемку развязал именно убийца. Это соверфенно необязательно. Более того, это наглое вранье! Когда я вофол в палатку и посмотрел на Фила, мне показалось, фто ему дуфно, и я развязал тесемку, чтобы впустить свевый воздух. Поэтому, если вы возьмете у меня отпефатки пальцев и сравните их с фотографиями, фто это докавет? Нифего! Нифегофеньки! Вот пофему я заявляю, фто все это ваши фтуфки, а здесь, в свободной стране…
Я не пытался его напугать. Не собирался даже к нему прикасаться. В кармане моем уютно покоился заряженный «марли», у Сола тоже был револьвер. Так что вздумай Раго что-нибудь затеять, мы бы его мигом успокоили. Но применять оружие в комнате, полной людей, дело непростое и опасное. Поэтому я встал и шагнул в его сторону – с той лишь целью, чтобы быть к нему поближе. Солу в ту же секунду пришла аналогичная мысль. И мы с ним поднялись одновременно. Это, видимо, было уже чересчур для натянутых нервов Раго, который вскочил и бросился к двери.
Тут уж, конечно, нам пришлось применить силу. Я подоспел первым – не потому, что Сол медлителен, а потому, что я был ближе к двери, – и скрутил Раго. Этот дуралей затеял драку. Ему удалось больно лягнуть Сола, опрокинуть торшер и даже расквасить мне нос затылком. Когда же он вцепился зубами мне в руку, я решил, что с меня хватит. Вынул револьвер и от души стукнул им кусаку чуть позади уха. Смутьян свалился на пол как куль с мукой.
Обернувшись, я увидел, что Дик Веттер тоже заключил кое-кого в объятья, причем его жертва не лягалась и не кусалась. В трудную минуту люди обычно не могут скрыть своих чувств. Даже такие видные особы, как телезвезды. Причем в газетах на следующий день об этом скандальном происшествии не было ни слова.
Глава седьмая
Я часто пытался представить, что́ думал Поль Раго во время состоявшегося два месяца спустя судебного процесса, на котором так и не упомянули злосчастные отпечатки пальцев. Ведь наверняка он осознал, что попался на «фтуфку» Ниро Вульфа и что, держи он тогда язык за зубами и позволь взять у себя отпечатки пальцев, так и гулял бы на свободе.
Как-то раз я спросил Вульфа, что бы он сделал, если бы все обернулось подобным образом.
– Но ведь не обернулось, – возразил он.
– Ну а если бы? – не унимался я.
– Пф! – фыркнул Вульф. – Вероятность такого поворота событий была ничтожна. Сомневаться в том, что тесемку развязал именно убийца, не приходилось. Внезапно столкнувшись с утверждением, что на тесемке могли остаться его отпечатки, он должен был как-то оправдаться. В частности, объяснить, каким образом они там оказались, причем объяснить добровольно, не дожидаясь разоблачения.
Но я не отставал:
– Согласен, «фтуфка» удалась на славу, но все-таки – что, если?
– Все равно отвечу, что обсуждать столь ничтожную вероятность бессмысленно. Что, если бы твоя мать подкинула тебя в трехмесячном возрасте в клетку тигра? Что бы ты тогда делал?
Я ответил, что подумаю, а потом дам ему знать.
Что же касается повода для убийства, то можете попытаться сами угадать с трех раз, но даже близко не попадете. Ткнете пальцем в небо. Вся болтовня в кабинете Вульфа в тот памятный день не позволила бы пролить и луча света на подлинную причину смерти Филипа Холта. Вот как сыщики зарабатывают свои язвы!
Впрочем, я ошибаюсь. Ведь Флора Корби упомянула, что Филип Холт любил женщин, а это, безусловно, имеет отношение к делу. В числе женщин, которых он любил, оказалась и жена Поля Раго, привлекательная голубоглазая особа, по возрасту годившаяся соусному королю в дочки. Так вот, Филип Холт слишком усердно за ней приударял, а голубоглазке, в отличие от Флоры Корби, его ухаживания пришлись по сердцу, что она и доказала.
Вот только Полю Раго это почему-то не понравилось.
Убийство не шутка
Глава первая
Когда во вторник в одиннадцать утра Флора Галлан пришла на встречу, что назначил ей Ниро Вульф, я испытал глубокое разочарование. Внешний вид этой женщины просто удручал.
Одна из моих обязанностей как доверенного помощника Ниро Вульфа заключается в сборе сведений о личностях, которые добиваются у Вульфа аудиенции. Вот почему, узнав, что Флора Галлан состоит в штате знаменитого заведения на Восточной Пятьдесят четвертой улице, где заправляет ее брат, я припомнил восторги по поводу Алека Галлана, на которые не скупилась моя подруга Лили Роуэн, и перезвонил ей, чтобы выяснить кое-какие подробности.
И вот что рассказала мне Лили. Галлан входил в тройку мировых законодателей моды. На парижских кутюрье он поплевывал, а на миланских и вовсе чихал, причем это сходило ему с рук. Он наотрез отказался закончить работу над тремя костюмами для герцогини Гарвиндской лишь потому, что она вовремя не прилетела из Лондона на примерку. И вовсе не захотел иметь дело со знаменитой кинодивой из-за того, что ему не нравилось, как та покачивает бедрами во время ходьбы. Было известно также, что однажды он запросил всего восемьсот долларов за летнее платьице. Правда, платье это изготовили по заказу его любимой клиентки, так что он отдал его практически даром. И так далее и тому подобное.
Вот почему, открыв во вторник утром дверь, чтобы впустить сестру модельера Флору, я был столь удручен. Передо мной предстала совершенно заурядная, даже унылая особа средних лет в темно-сером костюме, не только не примечательном, но и знававшем лучшие дни. Костюм давно не гладили, он явно жал в плечах и мешковато топорщился на талии.
Я сопроводил даму через прихожую в кабинет и представил Вульфу, утешая себя мыслью, что если сапожник может ходить без сапог, то почему бы сестре знаменитого модельера не позволить себе некоторую небрежность в нарядах. И тем не менее в глубине души я был уязвлен.
Ее манера вести беседу впечатляла ничуть не больше костюма, по крайней мере поначалу. Примостившись на краешке красного кожаного кресла возле стола Вульфа, она обеими руками вцепилась в серую кожаную сумочку, которую держала на коленях, и извиняющимся голосом, с едва уловимым иностранным акцентом залопотала, что ей крайне неловко беспокоить столь важную персону, как Ниро Вульф, и докучать просьбами уделить капельку драгоценного времени ее неприятностям.
