Фил Гровик - Секретный дневник доктора Уотсона
Ньюсом выбрал военно-морской флот, потому что ему нравилась форма капитана, к тому же во флот уже пошел я. Но, что странно, служба его не изменила, а лишь вытащила на поверхность скрытую способность к двурушничеству и обострила способность быстро соображать, которую раньше он использовал совсем не для благих целей. И вы видите, где он оказался: заместитель начальника Разведывательного управления военно-морского флота.
Используя типичные для него увертки и уловки, Ньюсом отлично поработал на своем посту. Но это дело – совсем другого сорта. Я, как и Майкл, считаю, что наши мальчики могут в некотором роде оказаться заложниками. Томас все еще остается в России, где может случиться все что угодно, а Уильям находится на действительной военной службе в море, где тоже не застрахован от беды.
Мистер Холмс, я совершенно не представляю, кто в Англии хочет смерти Романовых и почему. Я только выполняю приказы военного времени. И могу с чистой совестью добавить: ничего плохого вам двоим я не сделал.
Я никогда не участвовал ни в каких темных делах. Я не знаю, что задумал и какую цель преследует Ньюсом и кто поставил перед ним эту цель. Но как только я вернусь в Англию, Ньюсому придется за многое ответить. В особенности теперь, после того, что Уильям рассказал мне о случившемся с вами в России.
– И что там случилось? – спросил сэр Майкл.
– Сэр Майкл, теперь я расскажу вам про то, что происходило с нами в России, и о человеке по фамилии Рейли, который так вас заинтриговал, – заявил Холмс. – А после этого я хотел бы услышать ваше мнение и мнение адмирала Ярдли.
Холмс принялся за рассказ обо всем, что случилось в России, особо подчеркнув, как нам помог Томас Престон, и похвалив его мужество, а также в не меньшей степени похвалив и капитана Ярдли.
– Теперь, джентльмены, вы знаете столько же, сколько и мы, – сказал Холмс после завершения своего повествования. – И что вы обо всем этом думаете?
– Будь я на вашем месте, мистер Холмс, – заявил адмирал Ярдли, – я бы тоже решил, что со мной дело нечисто, а то и велел бы вздернуть себя на рее.
– Но я просто не понимаю! – воскликнул сыщик. – Я вижу, что подозрения Майкла оказались очень точными, если Рейли говорил правду. С другой стороны, если Уильям прав насчет Рейли, то мы вернулись в самое начало, не так ли? – Холмс повернулся к Престону: – А вы что скажете, сэр Майкл? Не упустили ли мы какие-нибудь детали?
– Нет, мистер Холмс. Но если Рейли говорил правду, что подтверждает мои худшие подозрения, то я бы посоветовал высшую степень осторожности в делах с Ньюсомом. Хотя сам я с удовольствием вздернул бы Ньюсома на рее, как выразился присутствующий здесь мой коллега из военно-морского флота, я должен, будучи дипломатом, удачно сочетать немедленные действия с терпеливым наблюдением.
– Вот именно, – сказал Холмс. – Если перефразировать ваши слова, сэр Майкл, то я подозреваю, что Ньюсом – это просто хвост, которым виляет хитрая собака. Мы не можем сказать, что за люди стоят за ним, сколько их и какой властью они обладают.
– Мистер Холмс, а почему бы мне просто не сунуть дуло пистолета в рот Рэндольфу и не пригрозить вынести мозги, чтобы они разлетелись по его идеально сшитому белому костюму? – предложил адмирал Ярдли. – Это может развязать ему язык. К тому же, даже если он все-таки заговорит, я все равно могу нажать на курок.
– Заманчивая идея, адмирал, но, как и предупреждал сэр Майкл, после того как мы вернемся в Англию, я хотел бы, чтобы вы вели себя с Ньюсомом, как советует старая проверенная итальянская пословица: держи своих друзей поблизости, а врагов еще ближе.
Адмирал откинулся на спинку стула. Ему не понравился этот совет, но он признавал его разумность. Все за столом согласились, что при общении с сэром Рэндольфом Ньюсомом нам придется соблюдать осторожность.
Конечно, после того как мы вернемся в Англию.
4 августа 1918 года
Утром адмирал Ярдли сообщил нам, что пришел новый приказ: «Внимательному» предстояло в этот день отплыть в Северную Атлантику. Курицу-наседку забирали у цыплят.
Отец с сыном прощались наедине. Позднее Уильям сказал нам, что, хотя отец не сообщил ему всего, что мы обсуждали в предыдущий день, он крепко прижал его к себе, предупредил, чтобы капитан проявлял повышенную осторожность на обратном пути, и велел беречь нас с Холмсом как зеницу ока.
Адмирал Ярдли встретился с членами царской семьи, и Уильям тоже присутствовал на встрече. Царь лично поблагодарил молодого капитана за все, что он сделал, и вручил ему небольшой подарок: монету, которая принадлежала еще его отцу.
– Адмирал, не беспокойтесь об Уильяме, – сказал Николай. – По-моему, Мария прекрасно за ним присматривает.
Эти слова прозвучали так неожиданно, что Мария покраснела, все великие княжны громко рассмеялись, а Уильям с отцом лишились дара речи. Царь лишь улыбнулся.
Сэр Майкл, Холмс и я отправились к морю, чтобы должным образом проводить адмирала. Он отдал нам честь, а мы пожелали ему удачи, после чего Ярдли отплыл в шлюпке, которая становилась все меньше и меньше по мере приближения к «Внимательному». Вскоре корабль снялся с якоря и исчез. На берегу остался только Уильям, который следил за отцовским судном, пока оно полностью не растворилось за линией горизонта.
Пришел еще один приказ, в котором говорилось, что возвращение сэра Майкла откладывается. Когда же придет время отъезда, корабль доставит в Англию не только нас с Холмсом, но и Майкла Престона. Однако все мы отправимся назад только после того, как царская семья устроится достаточно комфортно, чтобы обходиться без помощи сэра Майкла, а я посчитаю, что Алексей поправился в достаточной мере, чтобы передать его другому врачу. Правда, по моему мнению, мальчик и так был в очень хорошей форме. В приказе упоминалось, что замену мне уже отправляют на Эльютеру прямо сейчас. Конечно, все послания приходили зашифрованными, а Романовых все еще называли Августом.
Вначале мы с Холмсом испытали раздражение из-за очередной задержки, но благодаря продолжающейся прекрасной погоде и новости о том, что мы отправимся в Англию в компании сэра Майкла, мы расслабились и сохранили необходимое присутствие духа, согласившись последовать приказу.
Царская семья прекрасно себя чувствовала в новой обстановке. Жаркое карибское солнце очень помогло им восстановить силы. Они во все большей степени становились самими собой. Все, за исключением царицы, в полной мере наслаждались покоем, который им обеспечил кузен Георг.
Алексея сдерживали сестры, чтобы никуда не убежал и не поранился. Он рыбкой плескался в теплой морской воде и уделял много внимания восстановлению силы рук и ног. Казалось, мальчик растет, и ему больше не требовались специальные скобы, которые раньше надевались на ноги.
Великим княжнам нравился остров, и они проводили много времени, спокойно гуляя по территории поместья и выходя за ее пределы. Это было безопасно.
Татьяна часто погружалась в размышления о Рейли, а потом делилась этими мыслями со мной. Мария и молодой Ярдли проводили вместе столько времени, сколько позволяли долг, требования семьи и протокол.
Но самым трогательным зрелищем для меня, как и раньше, было общение Николая с царицей. Они просто сидели рядом на возвышенности и смотрели на Петляющий залив. Он обычно рассказывал ей истории про Крым, указывая на сходство с местной природой. Он говорил, что ему здесь, в новом доме, гораздо лучше, потому что не нужно беспокоиться о правительстве или государстве и дела не омрачают их блаженство. Я не надеялся на хоть какое-то улучшение в состоянии царицы, но Николай неизменно заявлял в конце каждого дня: «Вы видели, доктор Уотсон, как царица сегодня улыбнулась? Пусть это была совсем легкая улыбка, но она слышит и понимает. Ей здесь нравится».
11 августа 1918 года
Этим утром сэр Майкл вызвал нас с Холмсом в особняк. У него имелись для нас новости.
Когда мы пришли, то застали всю царскую семью на террасе вместе с незнакомцем. Где-то я его определенно видел, но никак не мог вспомнить, когда и где. Холмс рассмеялся:
– Ваше императорское величество, я в первый момент не узнал вас без бороды.
– Мистер Холмс, я думаю, что в такую жару благоразумнее от нее избавиться. В России она помогала мне сохранять тепло зимой, и я все эти годы очень ухаживал за своими великолепными усами, но здесь я обойдусь без лишних украшений.
Все рассмеялись. Великие княжны заявили, что отец теперь выглядит гораздо моложе, а Мария в шутку заметила, что если их мать не будет проявлять осторожность, то какая-нибудь местная девушка может увести папу. Мы снова рассмеялись, а царь подошел к своему Солнышку, взял ее руку в свою и провел ею по гладким щекам:
