Виктор Каннинг - Секреты Рейнбердов
– Жаль, что так получилось.
– Но мы же всегда знали о возможном элементе случайности. Он мог оказаться роковым для нас или же мы сумели бы с ним справиться. Мы нашли выход из положения. Знаем, как высоки ставки в игре, нам известны все подстерегающие нас опасности. Нам не свойственна самонадеянная уверенность в собственной безгрешности. Все когда-нибудь допускают ошибки. Боги послали нам нежданную случайность, только и всего. Вероятно, чтобы испытать нашу стойкость и умение справляться с кризисами.
Шебридж поцеловал жену.
– Эта женщина была не из тех, кто совершает самоубийство, – задумчиво произнесла она.
Он улыбнулся, уверенный, что это не было проявлением слабости с ее стороны. Жена не знала, что такое слабость или страх.
– Подобное происходит часто, – заметил Шебридж. – И кто-то непременно говорит: «Не могу поверить. Она была не из тех, кто способен на такое».
Когда жена уехала, он отправился в сторону луга, захватив с собой принадлежавшего сыну ястреба-тетеревятника. Пока мальчик жил в интернате, Шебридж сам тренировал птицу. По пути ему пришлось миновать рощицу вязов с задней стороны дома. Самка, на голове которой не было привычного мешочка, сразу увидела суету грачей в кронах, нахохлилась, начала распускать хвост и отслеживать полеты черных птиц.
Но хозяин пронес ястреба сквозь рощу и прошел еще полмили вниз по лугу. Там раскинулись возделанные поля, на них пробивались ранние побеги кукурузы. В этом же месте пролегал обычный маршрут перелета грачей из полей к гнездам среди вязов. Чаще всего они перемещались стаями, но иногда в такой полет вверх вдоль склона пускался одинокий грач. И вскоре они увидели его. Шебридж спустил ястреба, и самка устремилась к грачу с наветренной стороны. Тот заметил появление хищницы. Не имея рядом прикрытия ни на дереве, ни на земле, он принялся неловкими кругами подниматься вверх, стараясь попасть в ветряной поток. Ястреб повторял круги грача, но тот тоже был сильной птицей, и у ястреба ушло время, чтобы подняться выше своей будущей добычи.
Шебридж стоял и наблюдал эту сцену, вспоминая, как его сын впервые в жизни сам спустил тетеревятника на грача. Когда случается что-нибудь хорошее, подумал он, острее всего запоминается именно первый раз. Потом бывает тоже очень хорошо, но пропадает мелкий, но очень важный элемент магии. Твой первый фазан, подстреленный и камнем падающий на землю, первый крупный лосось, которого по неопытности пытаешься вытянуть за леску, обжигая себе пальцы… В жизни было столько прекрасных моментов! Но в наши дни многие из них постепенно исчезали. В природе всегда соблюдался естественный баланс между жизнью и смертью. Но природа сама по себе не обладала достаточной силой, чтобы противостоять быстрому загрязнению окружающей среды человеком, нечистотам, которые он распространял повсюду вокруг себя. Он превращал моря и реки в сточные канавы, а землю покрывал огромными горами мусора и прочих отходов. Ничто не могло остановить этого. Можно было лишь найти какое-то еще не загаженное место, окружить его и защитить от расползавшегося грязным пятном и проникавшего повсюду «цивилизованного мира».
Ястребиха гортанным клекотом оповестила грача о своем присутствии, а затем сделала два быстрых ложных маневра, имитируя нападение и заставляя противника прижаться ближе к земле. Грач метнулся по ветру в сторону живой изгороди вдоль поля, которая могла спасти его, но располагалась слишком далеко.
Хищная птица сложила крылья и устремилась на грача с такой скоростью, что Шебридж слышал, как ее тело со свистом режет воздух. Она нанесла удар в ста футах над поверхностью земли, даже не пытаясь прижать добычу еще ниже. Взметнулись в воздух черные перья, и в одно мгновение все было кончено. Разорванная когтями и клювом птица рухнула на землю. Это смерть, подумал Шебридж, но какая же красивая!
Возвращаясь домой, он думал о сыне. Школьный год завершался. Скоро он будет дома. Они сядут в машину и навсегда уедут отсюда. Трое близких друг другу людей направятся в Шотландию или Ирландию. Но если там они не найдут того, что нужно, то продолжат поиски за границей. Норвегия, Швеция, Канада… Никто из них не испытывал глубокой привязанности к своей родине. Они знают, чего хотят, и немедленно поймут, когда увидят перед собой подходящее место. Мальчику были известны все чувства и желания отца, и он полностью разделял их. Причем в стремлениях не присутствовало ни поэзии, ни философии. Им не нужны были в качестве образцов ни Генри Торо, ни Робинзон Крузо. Желания оставались чисто физиологическими. Они хотели поселиться в месте, чтобы превратить его в бастион, среди которого двадцать, сто, пятьсот лет они сами или их потомки смогут жить в единении с природой и сопротивляться наступлению сметающей на своем пути цивилизации. Этот проект многие подняли бы на смех, а желание осуществить его на практике назвали бы сумасшествием. Ну и пусть. Они были тверды как сталь в своем намерении добиться поставленной цели.
Приехавшая домой жена сообщила, что в «Ивнинг эко» действительно опубликовали маленькую фотографию и отчет о том, как обнаружили тело Бланш Тайлер. На ужин для архиепископа она приготовила копченого лосося и говядину по-итальянски с побегами брокколи. Отнесла в подвал еду, а обратно вернулась с номером «Дейли телеграф». Поверх первой полосы заложник написал: «Я бы предпочел этой газете свежий номер «Таймс».
Шебридж взял газету и сжег в камине. Никаких изменений не будет. Он относился к архиепископу с почтением, однако как личность тот для Шебриджа не существовал. Всего лишь ценный предмет, который скоро предстоит продать.
Джордж сидел в кухне вместе с матерью Бланш и пил виски. Бутылку он привез с собой. Старая леди тоже согласилась выпить, хотя всегда предпочитала чай. Однако смерть дочери многое изменило. Пили из дешевых рюмок. Дом теперь принадлежал старухе, а в столовой не было недостатка в тонком и ценном стекле, но обычай велел ей вести себя пока сдержанно, словно Бланш была все еще жива и оставалась хозяйкой.
Джордж постепенно свыкался с происшедшей трагедией, медленно возвращаясь к своему обычному поведению и течению мыслей, что случается каждый день с тысячами людей, которым приходится пережить шок потери и понять: жизнь продолжается.
– Как вы думаете, Бланш могла догадываться, что беременна? – спросил Джордж.
– Нет. Слишком высоко парила в облаках, чтобы задумываться об этом. Она считала, что ей подобное не грозит. Но так не бывает. Как ни старайся, друг мой, а жизнь найдет щелочку, сквозь которую можно проползти или просочиться.
– Я бы женился на ней. Сразу же. На моей любимой Бланш.
– Нет, не женился бы. Вы с ней не подходили друг другу. К тому же Бланш не была создана для семейной жизни. Я не хочу сказать, что она избавилась бы от ребеночка. Родила бы и стала его воспитывать. Либо здесь, либо в другом месте. Я ведь тоже не была замужем за ее отцом. В нашей жизни люди сходились и расходились. Церковь ничего не значила для нас. Мужчина брал женщину, жил с ней, заводил детей. Мог остаться с ней навсегда или сбежать.
Джордж налил им обоим еще виски. День выдался очень скверный, но к вечеру он почувствовал себя немного лучше. Так устроена жизнь, приходится принимать ее какая есть.
– Когда вы позвонили утром, у меня будто земля разверзлась под ногами, – продолжил Джордж. – Это было последнее, чего я мог ожидать. Бланш, сидящая в машине под проливным дождем… И сотворившая с собой такое. Мне все еще не верится, что она могла сама… Ее больше нет, и с этим нужно смириться. Но не с тем, как именно она умерла.
– А я не удивилась.
– Что вы имеете в виду?
– То есть я, конечно, тоже в шоке. Как если бы ее сбила машина. Но в остальном – нет. Ничего странного.
– Я вас не понимаю.
– Я рассказала пока только полицейским. Это у нас семейное. Хотя ей самой об этом не было известно. Но могла догадаться. От детей порой трудно хранить секреты. Ведь старик Тайлер тоже наложил на себя руки.
– Ее отец покончил с собой?
– Да. Ушел однажды ночью. Сильный мужчина. Казалось бы, никаких особых проблем и тревог. Утром его тело выловили из реки. А ведь плавал он лучше любой рыбы. Что твой угорь. Но еще хуже получилось с одним из его братьев. Всего-то сорока лет от роду. Сел на железнодорожную насыпь и дождался поезда. Положил шею на рельс, когда состав находился в пятидесяти ярдах. И опять-таки с ним вроде все было в порядке. Недавно купил новую лошадь, повозку перекрасил снаружи. Оба были нормальные, даже веселые…
– Они это с собой сотворили? И без каких-то особых причин?
– Всегда есть причина, которая глубоко внутри тебя. Это тоже надо иметь в виду. А так – и не поймешь. Тот же старик Тайлер. Никаких забот в жизни. Четыреста фунтов сбережений в почтовом банке. Поцеловал и приласкал меня, прежде чем уйти, а утром холодный труп на носилках принесли к нам на ярмарку. Причем на лице застыла улыбка. Словно шутка у него такая вышла. Значит, это у них было в крови. Вот почему я не очень удивилась, узнав, что сделала Бланш. Меня ее смерть, конечно, потрясла. Я горюю, как всякая мать. Но не удивлена. Она что-то такое унаследовала от той ветви нашей семьи. А что ты собираешься делать теперь, когда ее не стало?
