Уолтер Саттертуэйт - Эскапада
— Нет. Он дружит с приятелем Алисы. И когда узнал о сеансе, попросил у нее разрешения присутствовать.
— Остается сэр Дэвид.
Она снова засмеялась.
— Дэвид? Зачем Дэвиду стрелять в меня?
— Не знаю.
— Послушайте, господин Бомон, это просто смешно. Я знаю Дэвида много лет. Он может быть неприятным, такое бывает часто, вы сами видели, но он никогда ни в кого не стрелял. И уж точно, не стал бы стрелять в меня.
Госпожа Корнель чуть наклонилась ко мне и одарила меня улыбкой, похожей на мартини — сухой и с капелькой лимонного сока. Аромат духов усилился. Она сказала:
— Мне кажется, у вас слишком разыгралось воображение.
— Может быть. Случается.
Она выпрямилась, но аромат духов витал в воздухе между нами как приглашение или обещание.
— И почему этот выстрел вас так волнует? — спросила она. — Если, как вы сами говорите, стрелял не Цинь Су?
— Привычка.
— А-а, — протянула она, — в саду вы мне сказали, что курение не входит в число ваших вредных привычек. А эта?
— Что вы имеете в виду?
— Задавать вопросы?
Я пожал плечами.
— Я уже говорил, это мой хлеб.
Госпожа Корнель поудобнее устроилась на диванчике и взглянула на меня.
— У вас есть дурные привычки?
— Вы только за этим меня пригласили? Узнать, есть ли у меня вредные привычки?
— Кроме всего прочего. — Она поднесла рюмку к губам, отпила глоток.
— Что значит — всего прочего?
— Я же сказала вам в библиотеке. Алиса — моя подруга. Если вы задаете вопросы о ее домашнем укладе, я хочу знать почему.
— Я все объяснил. Вам полегчало?
Она улыбнулась.
— Не очень. Во всяком случае, пока.
— Пока?
Черные глаза госпожи Корнель неотрывно смотрели на меня. Она легко держала бокал в обеих руках, указательный палец ее правой руки глядел вверх. Лак на ногте был такого же ярко-красного цвета, что и губная помада.
— Вы совершенно уверены, что не хотите отдохнуть? — спросила она.
Я слышал, как тикали часы на столике. Я перевел дыхание. Мне вдруг показалось, что воздух в комнате наполнился ароматом ее духов.
— Пока нет, — сказал я.
— Тогда не кажется ли вам, — спросила она, — что на вас слишком много всего надето?
Я улыбнулся. Повернулся и поставил свою рюмку на столик. Протянул руку к ее рюмке, и она передала ее мне. Я поставил ее рядом со своей. Когда я снова взглянул на нее, голова ее была откинута на спинку дивана, черные волосы разметались по подушке. Черные глаза смотрели прямо на меня, полные губы раздвинулись в улыбке.
Я наклонился к ней.
В дверь постучали.
Стук был робкий — два или три легких удара, как будто стучавший не хотел никого тревожить так поздно. Я выпрямился.
Не поднимая головы с подушки, госпожа Корнель протянула руку и удержала меня.
— Они уйдут, — тихо произнесла она.
Стук раздался снова, на этот раз громче.
— Не думаю, — заметил я.
Она вздохнула, легонько сжала мою руку и встала.
— Не двигайтесь, — велела она.
Госпожа Корнель грациозно обошла кофейный столик и двинулась по ковру к двери. Приоткрыла ее на несколько дюймов, выглянула и неожиданно воскликнула:
— Джейн!
Она широко распахнула дверь и вышла в коридор, затем вернулась в комнату, обнимая за плечи мисс Тернер.
Волосы мисс Тернер рассыпались по плечам. На ней снова был все тот же серый халат. Он был в пыли, к нему прилип вроде как клок шерсти. Руки вяло свисали вдоль тала, точно плети. В правой она держала блестящий обоюдоострый кинжал.
Глава двадцать шестая
Я встал. Мисс Тернер заметила меня и ахнула. Синие глаза распахнулись, и она круто повернулась к госпоже Корнель. Она прижимала к груди руку, ту самую, в которой держала кинжал острием вниз.
— Я не знала. Не думала, что у вас кто-то есть. Извините меня!
— Ничего страшного, Джейн, — сказала госпожа Корнель, подводя ее к диванчику. — Мы с господином Бомоном просто болтали. Вот, садитесь сюда.
Джентльмен наверняка предпочел бы сразу удалиться, я же только отошел на несколько шагов, чтобы мисс Тернер могла сесть на диванчик. Она все еще прижимала к груди кинжал, сжав его так, что побелели костяшки пальцев. Села на самый краешек и наклонилась вперед. Посмотрела на меня, и внезапно ее лицо и шея покраснели. На красном фоне ее глаза казались особенно яркими и синими. Она отвернулась, потом снова взглянула на меня.
— Мне очень жаль, — сказала она мне, опуская ресницы. — Правда, очень жаль. Я не хотела мешать.
Она подняла глаза на госпожу Корнель — та стояла, наклонившись над нею и положив руку ей на плечо.
— Наверное, мне лучше уйти, — сказала мисс Тернер.
— Джейн, не глупите, — возразила госпожа Корнель. И взглянула на меня. — Пожалуйста, господин Бомон. Сядьте.
Я сел.
— Я… — начала мисс Тернер, посмотрела на кинжал. И отвела его в сторону, подальше от себя, снова поглядев на него так, будто не могла понять, откуда он взялся.
— Почему бы вам не отдать его мне? — попросила госпожа Корнель.
Я промолчал. Если там и были отпечатки, мисс Тернер их давно смазала. Госпожа Корнель протянула руку, и мисс Тернер отдала ей нож, потом поморщилась и вытерла ладонь о халат, как будто она была в крови.
Выпрямившись, госпожа Корнель осмотрела кинжал. И лезвие, и резная рукоятка были серебряные.
— Очень красивый, Джейн, — заметила она. — Где вы его нашли?
Мисс Тернер обхватила руками колени. Подняла глаза и сказала:
— В своей постели. Кажется, меня хотели убить. — Она повернулась ко мне. — Думаете, я сошла с ума?
— Нет, тем более если кто-то решил пустить в ход такой нож, — сказал я.
— Вы лежали в постели, — сказала госпожа Корнель, — и кто-то попытался вас убить?
Мисс Тернер покачала головой.
— Нет-нет. Когда это случилось, я была в комнате графа.
Госпожа Корнель взглянула на меня, потом снова на мисс Тернер.
Кивнула.
— Похоже, это займет много времени. Хотите коньяку, Джейн?
— Да, — сказала мисс Тернер. — Пожалуйста. Очень хочу.
— Успокойтесь и ничего не бойтесь, — утешила ее госпожа Корнель. — Никто вас здесь не тронет.
— Да, — сказала мисс Тернер. Она откинулась на спинку и быстро оглядела комнату. Глубоко и прерывисто вздохнула. — Да, — повторила она.
Госпожа Тернер посмотрела на себя и выпрямилась.
— Господи, — проговорила она. Голос изменился, казалось, она вот-вот заплачет. — Ну и вид у меня. — Она попыталась отряхнуть халат и снять то, что я принял за клок шерсти. Но это была не шерсть. А свалявшаяся пыль, которая обычно образуется под кроватью, где редко подметают. Она поморщилась, скривив губы, стряхнула комок с пальцев и быстро вытерла руку о халат.
В ее сапфировых глазах мелькнул страх, и я боялся, что она вскочит и убежит. В дверь, а может, выпрыгнет в окно.
Но мисс Тернер не побежала. Она только закрыла глаза, еще раз глубоко вздохнула. И крепко сжала губы. Открыла глаза и взглянула на госпожу Корнель, которая наливала коньяк еще в одну рюмку. Когда она заговорила, голос ее звучал уже не так напряженно.
— У меня такое ощущение, что все эти выходные я только и делаю, что пристаю к людям в роли полной дуры.
Удивительная женщина, эта мисс Тернер. Куда удивительнее, чем можно подумать.
— Ничего подобного, — возразила госпожа Корнель. Она поставила бутылку и принесла рюмку мисс Тернер. Кинжал она положила рядом с бутылкой на комоде. — Только настоящая дура способна изобразить из себя дуру, — сказала она. Мисс Тернер улыбнулась не без иронии.
— Наверное, поэтому я так здорово преуспела.
— Ерунда, — заметила госпожа Корнель. — Вот, возьмите. Сделайте хороший глоток.
— Спасибо, — сказала мисс Тернер. Ее правая рука дрожала, и коньяк плескался по изогнутым стенкам бокала. Она обхватила его обеими руками, поднесла к губам и сделала глоток, каким мог бы гордиться даже лорд Боб. Потом откинулась на спинку дивана, закрыла глаза и поморщилась.
Госпожа Корнель улыбнулась.
— Вам больше не стоит делать такие большие глотки. Если, конечно, вы сами не хотите. Я принесу стул.
Я встал, но она жестом попросила меня не беспокоиться. Отошла к резному деревянному письменному столу, вытащила из-под него такой же резной деревянный стул, поднесла его поближе к нам и поставила напротив мисс Тернер.
Потом взяла со столика две рюмки с коньяком, перегнулась через мисс Тернер и протянула одну мне. Затем села, выпрямив спину.
— Ну вот, — сказала она, обращаясь к мисс Тернер. — Теперь лучше?
Мисс Тернер, прикусив нижнюю губу, смотрела на рюмку на своих коленях с таким видом, будто надеялась найти в ней спасение. Потом она подняла глаза на госпожу Корнель.
