Эллери Квин - Трагедия Икс

— Полагаю, это связано с Коллинзом?

— Да. Очевидно, Бруно рассказал вам, что произошло, когда мы вломились в квартиру Коллинза в субботу под утро?

— Глупая, детская попытка самоубийства. Значит, вы его арестовали, инспектор?

— Еще как. — Тамм был мрачен. — Я чувствую себя необстрелянным новичком, — признался он. — Рассказываю вам о том, как мы бродим в потемках, а вы, вероятно, знаете все.

— Мой дорогой инспектор, в течение долгого времени вы испытывали антагонизм в отношении меня. Вы чувствовали, что я претендую на положение, которого не заслуживаю. Вполне естественно. Вы все еще не знаете, вызвано ли мое молчание необходимостью или притворством, но тем не менее обрели веру в меня. Это делает вам честь. Теперь мы вместе будем расхлебывать создавшуюся неразбериху, пока дело не прояснится окончательно.

— Если это когда-нибудь произойдет, — угрюмо отозвался Тамм. — Что касается Коллинза, мы покопались в его прошлом и поняли, почему он так стремился возместить убытки на бирже. Он растратил в своем налоговом ведомстве государственные деньги!

— Неужели?

— Да. Не меньше сотни тысяч. Это не цыплячий корм, мистер Лейн. Очевидно, он «заимствовал» деньги штата, чтобы играть на бирже, но проигрывал все больше и больше и израсходовал последние пятьдесят штук на акции «Интернэшнл Металс» по совету Лонгстрита, пытаясь таким образом возместить предыдущие потери и покрыть растрату. Похоже, его начали подозревать, и начальство потихоньку приступило к изучению бухгалтерских книг.

— Каким же образом он избегал прямого расследования, инспектор?

Тамм поджал губы:

— Фальсифицировал данные, оттягивая разоблачение на месяцы. К тому же он использовал политическое влияние. Но в конце концов его приперли к стене.

— Какая интересная информация о человеческом характере, — пробормотал Лейн. — Коллинз обладает сильной волей, страстным холерическим темпераментом, его жизнь, вероятно, представляет собой последовательность мощных, сокрушительных импульсов, а карьера усеяна политическими трупами противников… и этот человек умоляет, стоя на коленях, как рассказывал мне Бруно! Он полностью сломлен, деморализован и уже искупает вину перед обществом за свое преступление.

Тамм не казался впечатленным.

— Может быть. Как бы то ни было, у нас против него сильные косвенные улики. Мотив? Достаточно веский и против Лонгстрита, и против де Витта. Мстя за то, что он считал обманом, Коллинз убивает Лонгстрита, а когда, доведенный до отчаяния, слышит отказ де Витта возместить ущерб, понесенный по вине Лонгстрита, убивает и де Витта. Обстоятельства благоприятствовали ему в обоих случаях и не противоречат возможности убийства им и Вуда. Он запросто мог быть одним из пассажиров парома, которые ускользнули, когда «Мохок» подошел к причалу. Мы проверяем его передвижения той ночью, и алиби у него нет. На суде Бруно может привести в качестве доказательства поведение Коллинза, когда мы вломились к нему — его крики, попытку самоубийства…

— Не сомневаюсь, что ораторское мастерство окружного прокурора убедит присяжных в виновности Коллинза, — с улыбкой заметил Лейн. — Но задумывались ли вы, инспектор, о возможности, что Коллинз, услышав в пять утра, что у его двери полиция, пришел к выводу, что его растрата разоблачена и его арестуют за хищение в особо крупных размерах? Учитывая его душевное состояние, это объяснило бы попытку самоубийства и заявление, что вам никогда не взять его живым.

Тамм почесал голову:

— Именно это сказал Коллинз, когда мы сегодня утром предъявили ему обвинение в растрате. Как вы догадались?

— Фи, инспектор, это очевидно даже ребенку.

— Похоже, вы считаете, что Коллинз говорит правду, — уныло произнес Тамм. — Вы не верите, что он убийца, не так ли? Откровенно говоря, Бруно прислал меня узнать ваше мнение. Мы хотим предъявить ему обвинение в убийстве, но Бруно уже раз обжегся и не хочет повторять этот опыт.

— Инспектор Тамм, — сказал Друри Лейн, поднявшись на босые ноги и выпятив загорелую грудь, — Бруно не удастся добиться осуждения Коллинза за убийство де Витта.

— Так я и думал, что вы это скажете. — Тамм сжал кулак и мрачно уставился на него. — Но войдите в наше положение. Вы читали газеты? Видели насмешки по поводу нашей неудачи с обвинением де Витта? Они об этом не забыли и связали это с его убийством, так что мы боимся показаться перед репортерами. Между нами говоря, на карту поставлена моя работа. Этим утром комиссар вызывал меня на ковер.

Лейн смотрел на поблескивающую вдалеке реку.

— Если бы я чувствовал, что это пойдет на пользу вам и Бруно, — мягко сказал он, — то, безусловно, сообщил бы вам все, что мне известно. Но игра входит в финальную стадию, инспектор, — вскоре мы услышим свисток. А что касается вашей работы, едва ли комиссар уволит вас, когда вы доставите ему убийцу в наручниках.

— Когда я…

— Да, инспектор. — Лейн прислонился обнаженным телом к каменному парапету. — А теперь расскажите мне, что еще нового.

Тамм ответил не сразу. Когда он заговорил, его голос звучал почти робко.

— Я не хочу давить на вас, мистер Лейн, но вы уже третий раз делаете уверенное заявление по поводу этих преступлений. Почему вы убеждены, что Коллинза не могут осудить?

— Это длинная история, инспектор, — улыбнулся Лейн. — С другой стороны, мы достигли этапа, когда пора доказывать свои слова. Думаю, я смогу сегодня же разнести ваше дело против Коллинза в пух и прах.

Тамм усмехнулся.

— Раз вы собираетесь заговорить, мистер Лейн, я уже чувствую себя лучше… Нового? Очень много. Док Шиллинг произвел вскрытие тела де Витта и извлек пулю. Она 38-го калибра, как он и думал с самого начала. Вторая новость разочаровывающая. Коль — прокурор округа Берген — не смог отследить пассажиров, которые сошли с поезда до обнаружения трупа. И ни его, ни нашим людям не удалось найти револьвер на путях или рядом. Поскольку Бруно считает, что де Витта застрелили из револьвера Коллинза, мы сделаем микрофотографический анализ пули из тела де Витта для сравнения с пулей из револьвера Коллинза. Хотя, даже если результаты не совпадут, это не доказывает невиновность Коллинза, так как он мог стрелять в де Витта из другого оружия. Бруно считает, что, если Коллинз воспользовался другим револьвером, он мог захватить его с собой в такси и выбросить в реку, пока автомобиль перевозили на пароме в Нью-Йорк.

— Любопытное совпадение, — пробормотал Лейн. — Продолжайте, инспектор.

— Водитель такси не знает, выходил ли Коллинз из машины на пароме или нет. Он заявил, что Коллинз сел к нему в автомобиль, когда поезд отходил от станции Риджфилд-парк.

Третий пункт и вовсе не новость. Мы не обнаружили ничего интересного в деловых и личных бумагах Лонгстрита.

Зато четвертый пункт чертовски интересен. Обследуя бумаги де Витта в его офисе, мы сделали замечательное открытие. Нашли погашенные чеки — по два в год за последние четырнадцать лет, — выписанные на имя Уильяма Крокетта.

Лейн не шевельнулся. Его серые глаза стали почти карими, когда он наблюдал за губами Тамма.

— Уильям Крокетт. Хм… Инспектор, вы щедрый поставщик новостей. На какие суммы были выписаны чеки, и через какие банки они обналичивались?

— Суммы были разные, но не меньше пятнадцати тысяч долларов. Все чеки обналичены в одном и том же банке — «Колониал траст» в Монреале, Канада.

— Канада? Все более и более интересно, инспектор. Чеки были фирменными, или на них имелась личная подпись де Витта?

— Вроде бы фирменными, но они подписаны де Виттом и Лонгстритом. Мы тоже об этом подумали — что, если де Витта шантажировали? Но в таком случае это касалось обоих партнеров. В офисе нет записей о причине полугодовых выплат — они были прибавлены поровну к личным расходам двух партнеров. С налогами тоже все в порядке — мы проверили.

— А вы занимались этим Крокеттом?

— Мистер Лейн! — с упреком сказал Тамм. — Канадцы, должно быть, думают, что мы спятили. Мы не давали им покоя с тех пор, как нашли чеки. Расследование в Монреале показало, что человек по имени Уильям Крокетт — конечно, каждый чек был подписан им…

— Одинаковым почерком?

— Абсолютно. Так вот, мы узнали, что этот Крокетт отсылал чеки в банк по почте из различных городов Канады и получал свои вклады тоже по почте. Очевидно, он тратил деньги сразу же. Банк не мог предоставить описание Крокетта или какие-либо данные о его местопребывании, кроме квитанций на чеки, отправленных на Главный почтамт в Монреале. И на почтамте мы не выяснили ничего. Никто не помнит, как давно пользовались упомянутым в квитанциях ящиком, хотя он был пуст, когда мы его обыскали. Мы снова отправились в офис «Де Витт и Лонгстрит» и узнали, что чеки отправляли по тому же почтовому адресу. Никто в офисе не знает, кто такой Уильям Крокетт, как он выглядит и почему получал чеки. Почтовый ящик оплачивался авансом на год — также по почте.