Джозефина Тэй - Загадочные события во Франчесе
— Это поможет нам закрыть дело, но не опровергнуть рассказ Бетти Кейн. Чтобы снять с Шарпов обвинение, необходимо доказать, что девушка лжет. Следовательно, нужно знать, где она была все это время.
— Я понимаю.
— А частных владельцев вы проверяли?
— Авиакомпаний? Разумеется. Там все то же самое. У нас нет фотографии мужчины, значит, это мог быть любой из сотен людей, вылетающих за границу со спутницей в интересующий нас период.
— Да. Мы пропали. Неудивительно, что Бен Карли так развеселился.
— Вы устали, мистер Блэр. У вас сейчас очень трудное время.
— Да, вы правы. Не так уж часто провинциальному адвокату приходится заниматься такими делами, — усмехнулся Роберт.
Рамсден взглянул на него с выражением, которое можно было расценить как улыбку.
— Для провинциального адвоката вы совсем неплохо с этим справляетесь, мистер Блэр. Совсем неплохо.
— Благодарю вас, — сказал Роберт, улыбнувшись. Услышать такое от Алекса Рамсдена — все равно что получить орден.
— Я постараюсь вам помочь. У вас есть гарантия от приговора — вернее, она у вас будет, когда я найду еще один образец ее почерка печатными буквами.
Роберт бросил ручку и с неожиданной горячностью воскликнул:
— Меня не интересует гарантия. Меня интересует справедливость. В настоящий момент у меня одна цель в жизни — опровергнуть рассказ Бетти Кейн в суде, а значит, предъявить суду в ее присутствии полный отчет о том, чем она занималась все это время, и притом отчет, подтвержденный безупречными свидетельскими показаниями. Как вы считаете, какие у нас шансы? И скажите, может, есть еще какие-то средства, которые мы пока не использовали?
— Не знаю, — серьезно сказал Рамсден. — Может, молитва.
19
Как ни странно, тетя Лин была того же мнения.
Постепенно, по мере того как дело из провинциального скандала превращалось в национальную сенсацию, тетя Лин примирилась с тем, что в него ввязался Роберт. В конце концов иметь отношение к делу, о котором пишут в «Таймс», — в этом нет ничего предосудительного. Сама тетя Лин, разумеется, не читала «Таймс», но ее друзья читали: викарий, старый полковник Виттакер, продавщица из аптеки и старая миссис Уоррен; и было лестно думать, что Роберт будет участвовать в громком процессе, пусть даже это процесс об избиении беззащитной девушки. Конечно, ей и в голову не приходило, что Роберт может проиграть дело. Во-первых, Роберт сам по себе очень умный, а во-вторых, контора «Блэр, Хэйвард и Беннет» просто не может не выиграть. Тетя Лин даже жалела, что триумф Роберта состоится в Нортоне, а не в Милфорде, где все могли бы при сем присутствовать.
Поэтому, когда она заметила его сомнения, она ужасно удивилась. Но не расстроилась, ибо по-прежнему не мыслила, что дело может быть проиграно. Тем не менее она была неприятно удивлена.
— Роберт, неужели ты допускаешь мысль, что можешь проиграть дело? — спросила она, нащупывая под столом табуретку.
— Представьте себе, да. Более того, я не допускаю мысли, что могу его выиграть.
— Роберт!!!
— В суде присяжных необходимо представить доказательства в пользу обвиняемых. Пока нам нечего представить в свою защиту. Не думаю, что им это понравится.
— Дорогой, ты, по-моему, просто не в духе. Ты воспринимаешь все слишком близко к сердцу. Почему бы тебе не устроить завтра выходной и не сыграть партию в гольф? Ты совсем забросил гольф, и это может пагубно сказаться на печени.
— Неужели было время, — задумчиво сказал Роберт, — когда я получал удовольствие, гоняя по полю «кусок гуттаперчи». Похоже, это было в другой жизни.
— Вот и я это говорю! Ты утрачиваешь чувство меры, позволяя себе так огорчаться из-за этого дела. Ведь у тебя есть Кевин.
— Сомневаюсь.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Не думаю, что Кевин бросит все свои дела и приедет в Нортон защищать дело, обреченное на провал. У него есть кой-какие донкихотские замашки, но они не возобладают над его здравым смыслом.
— Но ведь Кевин обещал приехать.
— Когда он обещал, у нас еще было время, чтобы собрать доказательства. А сейчас до выездной сессии суда присяжных остались считанные дни, а у нас все еще нет никаких доказательств и взяться им тоже неоткуда.
Мисс Беннет отвлеклась от супа и внимательно посмотрела на племянника.
— Знаешь, дорогой, чего тебе не хватает? — Веры.
Роберт с трудом сдержался, чтобы не сказать, что веры у него вообще нет. Во всяком случае, он не верит во вмешательство божественного Провидения в это дело.
— Дорогой мой, надо верить, — убежденно сказала тетя Лин, — и все будет в порядке, вот увидишь. — Последовавшая за этим тяжелая пауза ее несколько смутила, и она добавила: — Если бы я знала, что у тебя на этот счет сомнения, я бы уже давно молилась за успех дела. Боюсь, я была слишком уверена в том, что вы с Кевином справитесь с этим сами. — Под «этим», видимо, подразумевалось британское правосудие. — Но раз уж я теперь знаю, что ты волнуешься, я обязательно приму меры.
Будничный деловитый тон, которым это было сказано, вернул Роберту хорошее расположение духа.
— Спасибо, моя милая, — сказал он своим обычным доброжелательным тоном.
Тетя Лин положила ложку в пустую тарелку, выпрямилась, и на ее крутом розовом личике появилась лукавая улыбка.
— О, я знаю этот тон. Он означает, что ты просто не хочешь со мной спорить. Но права-то я, а не ты. Не зря говорят, что вера может сдвинуть горы. Правда, чтобы сдвинуть гору, нужна очень большая вера, такая большая, что ее практически невозможно собрать — вот горы и стоят на месте. Что касается более легких дел, вот как твое, например, — то тут можно обойтись и меньшей верой. Поэтому, вместо того, чтобы отчаиваться, постарайся поверить в успех, мой мальчик. А я сегодня же вечером пойду в собор Святого Матфея и помолюсь о том, чтобы завтра утром у тебя были доказательства. Тогда тебе будет легче.
Когда на следующее утро к нему в контору пришел Алекс Рамсден с доказательством, Роберт сразу подумал, что тетя Лин, разумеется, поставит это себе в заслугу. Скрыть от нее этот факт также не представлялось возможным, так как первое, о чем она его спросит в обед: «Ну что, дорогой, у тебя уже есть доказательства, о которых я молилась?»
Рамсден казался довольным собой и всем остальным, во всяком случае, насколько можно было судить по его виду.
— Должен вам признаться, мистер Блэр, что, когда я по вашему совету отправился в школу, я не слишком надеялся на успех. Я пошел туда просто чтобы с чего-то начать, и еще потому, что надеялся от учителей узнать побольше об этой Риз. Вернее, я хотел, чтобы кто-нибудь из моих ребят, когда познакомится с ней поближе, заполучил образец ее почерка печатными буквами. Но вы, мистер Блэр, «молоток». Вы оказались на верном пути.
— Вы что, достали то, что нам нужно?
— Я поговорил с ее классной руководительницей, абсолютно не скрывая, что мне нужно и зачем. То есть был откровенен ровно настолько, насколько это необходимо для пользы дела. Я сказал, что Глэдис подозревается в даче ложных показаний, а это карается законом, и мы считаем, что ее к этому принудили, а чтобы доказать факт шантажа, нам нужен образец ее почерка печатными буквами. Если откровенно, когда я шел в школу, я был уверен, что она, с тех пор как перестала ходить в детский сад, не написала ни одной печатной буквы. Но классная руководительница — некая мисс Баггали — сказала: «Дайте подумать… Ну конечно, она же отлично рисовала, и, если я ничем не смогу вам помочь, может, у учительницы по рисованию что-нибудь сохранилось. Мы всегда храним лучшие работы наших учеников». Вероятно, в качестве компенсации за все каракули, с которыми беднягам приходится постоянно иметь дело. Представьте, мне не довелось пообщаться с учительницей рисования, потому что мисс Баггали порылась в ящиках и дала мне вот это.
Он положил лист бумаги, на котором от руки была нарисована карта Канады — с границами провинций, городами и реками. Она была не слишком точная, но выполнена на редкость аккуратно. Внизу печатными буквами было написано: ДОМИНЕОН КАНАДА, а в правом углу подпись — Глэдис Риз.
— Оказывается, каждым летом, перед каникулами, в школе проводят выставку работ, и они хранятся до следующей выставки. Наверно, им жалко их сразу выбрасывать, а может, они хранят их, чтобы демонстрировать заезжим начальникам и инспекторам. Как бы там ни было, этого добра в школе навалом. А эта карта — конкурсное задание «Нарисуй по памяти карту любой страны за двадцать минут», и три лучшие работы оставили для выставки. Глэдис получила третье место.
— Глазам не верю, — сказал Роберт, не в силах оторвать взгляд от работы Глэдис Риз.
— Да, мисс Баггали права — у нее отличная рука. Удивительно, почему она такая неграмотная.
Вот это подарок. Роберт смаковал каждую букву.
