Дверь между… - Эллери Куин
Решение: Ева убила свою тетку. Она единственный человек, который имел физическую возможность совершить убийство. Но только в том случае, если исходные факты соответствуют действительности.
— Но она не совершала преступления, — задиристо буркнул Терри. — Что же тогда?
— Терпение, мой мальчик. Я именно исхожу из предположения, что Ева безусловно невиновна.
— Благодарю вас, — иронически заметила Ева.
— Итак, разберем факты. Окна. Они не могли быть использованы в качестве выхода, в этом я убедился лично. Гостиная. Если исходить из предположения, что Ева невиновна, — а мы из этого и исходим, — то следует признать, что она говорит правду и никто через гостиную не проходил. Следовательно, остается только запертая на задвижку дверь в мансарду.
Эллери слегка наклонился к столу.
— И что довольно странно, Терри, у нас нет никаких доказательств, что дверь действительно была заперта.
— Я вас не понимаю, — медленно проговорил Терри.
— А я уверен, что отлично понимаете. Откуда мы знаем, что дверь была заперта на задвижку, когда Ева вошла в комнату и увидела там свою умирающую тетку? Разве она видела это? Нет, дверь была скрыта ширмой. Потом пришли вы. Через некоторое время вы отодвинули ширму и заявили, что дверь заперта. А Ева видела это? Нет. И вскоре после этого Ева упала в обморок. Когда же она очнулась, дверь действительно была заперта. Вы стали возиться с ней, как будто задвижку заклинило.
— Кого вы здесь хотите разыграть? — воскликнул Терри с побагровевшим лицом. — Она теряла сознание лишь на несколько секунд. А задвижка действительно была задвинута.
— Это вы так говорите, — пробормотал Эллери. — Все доказательства сводятся только к вашим словам.
Ева посмотрела на загорелого молодого человека. Она боялась, что Терри в ярости вышвырнет Эллери за дверь. Однако он быстро взял себя в руки и хрипловатым голосом произнес:
— Хорошо, продолжим нашу милую беседу. Предположим, что я свалил свою вину на Еву. Давайте допустим, что дверь не была заперта, когда я вошел в комнату, а я сказал, что заперта. Зачем я это сделал? Что за гениальная идея?
Эллери отправил в рот изрядное количество чоу-мейна.
— Если дверь была отперта, то ситуация делается возможной. И это — очко в пользу моей теории. Это дает кому-то возможность пройти через мансарду, убить Карен и снова уйти тем же путем.
— Но зачем мне врать насчет задвижки?
— Предположим, — промямлил с полным ртом Эллери, — что вы зарезали Карен Лейт.
— Вы что, с ума сошли? Парень окончательно рехнулся! — закричал Терри.
Размахивая руками, подбежал Фанг:
— Телли, не кричать. Не делать шум. Ты молчать.
— А иди ты к черту, — рявкнул на него Терри. — Так говорите, это сделал я? Тогда почему же вы…
— Тихо, тихо, Терри. Вы совершенно лишены способности размышлять. Я только сказал «предположим». Неужели вы не можете предположить это спокойно? Если дверь в мансарду действительно была отперта, то вы могли быть тем человеком, который вошел в спальню через мансарду и заколол Карен Лейт в то время, когда Ева сидела в гостиной. Вы могли снова выйти через мансарду и вернуться через главный вход в дом для того, чтобы запереть дверь со стороны спальни.
— Но зачем?
— Ах, боже мой, да по самой элементарной причине: чтобы обвинить Еву в преступлении. Сделать так, чтобы она была единственным человеком, имевшим физическую возможность совершить убийство.
— Да? — усмехнулся Терри. — Должно быть, вы совсем спятили. Если я сказал ей, что дверь заперта, за каким чертом мне было нужно снова отодвигать эту проклятую задвижку? И тем самым спасать девочку?
— Да, — сказала Ева. — Это же бессмысленно, мистер Квин.
— Ну, это уж я не знаю, — сказал Эллери. — Впрочем, м-м-м-да, действительно, это предположение никуда не годится… Что ж, Терри, возможно, вы стали спасать жертву после того, как сами же ее оклеветали. И по самой простой причине. По причине, которая так часто встречается в книгах. Испепеляющая страсть. Величайшая, мгновенно вспыхнувшая страсть. Вы влюбились в нее с первого взгляда. Вей, будь добр, налей еще немного этого отвратительного вина.
С пунцовым, как вишня, лицом Ева наклонилась над тарелкой и пыталась подцепить что-то на вилку. Влюбился! Хм. Этого еще не хватало. Это уж совсем нелепо… Он такой сильный, непокорный и самоуверенный. Терри Ринг не способен влюбиться с первого взгляда. Только не он. Он и здесь проявит максимальную осмотрительность и осторожность. У него для всего должен быть основательный довод.
Она искоса взглянула на него и удивилась, увидев, с какой яростью он ел, опустив глаза в тарелку и энергично манипулируя палочками. Кончики его изящных загорелых ушей горели.
— Вот видите, — вздохнул Эллери, ставя стакан на стол, — всему можно найти объяснение.
— Я не хочу больше с вами разговаривать, — огрызнулся Терри. — Я не убивал эту женщину. Дверь была заперта. И я не влюблялся ни в какую девушку. Поняли?
— Стоит ли так горячиться? — вставая, сказал Эллери. — Вряд ли ваши слова лестны для юной леди. Извините, я на минутку покину вас. Вей, где телефон, если он вообще у вас есть?
Вей стал отчаянно жестикулировать, и Эллери прошел через арку в кабинет Фанга. Терри и Ева молча ели. Терри отправлял в рот большие куски, а Ева отламывала маленькие кусочки. Три китайских джентльмена в черных шляпах взглянули на них и начали что-то бормотать на своем контрапунктическом языке. Терри немного понимал кантонский диалект, и его уши покраснели еще сильнее. Кажется, они говорили о том, что этот маленький цветок загорелого белого человека чем-то огорчил его, судя по его ярости, и что лучше терпеть муки Тысячи Ран, чем женщину, которая становится сварливой.
— А знаете, — сказала вдруг Ева, — мы с вами впервые остаемся наедине… после понедельника.
— Подайте-ка мне рис, — попросил Терри, продолжая забрасывать в рот чоу-мейн.
— Я ведь вас, Терри, даже еще не поблагодарила за то, что вы оказались таким чутким. Не обращайте внимания на мистера Квина. По-моему, он просто развлекался. Я отлично понимаю, как глупо…
— Что глупо? — спросил он, отбрасывая палочки.
Ева опять покраснела.
— Я имею в виду его болтовню о любви и т. д. Я знаю, почему вы мне помогали. Вам было жаль меня…
Терри с шумом глотнул.
— Слушайте, детка, он прав.
Он схватил ее за руку.
— Да, впервые юбка одержала надо мной победу. До сих пор для меня
