Агата Кристи - Тайна замка Чимниз
– Потрясающе, – пробормотал Джордж. – Самая потрясающая история, которую я когда-либо слышал. Я… я едва могу в это поверить. Вы уверены, барон, что…
– Дорогой мистер Ломакс, – несколько жестко произнес Энтони, – я не намерен просить министерство иностранных дел о поддержке без представления самых веских документальных доказательств. А сейчас предлагаю прерваться и обсудить с вами, барон и мистер Айзекстайн, условия кредита.
Барон встал и щелкнул каблуками.
– Когда я увижу вас королем Герцословакии, – торжественно произнес он, – это будет самым счастливым моментом в моей жизни, сэр.
– Кстати, барон, – беззаботно произнес Энтони, взяв того под руку, – я забыл вам сказать. Тут есть один тонкий момент. Я, видите ли, женат!
Барон, с выражением нескрываемой досады на лице, сделал шаг-другой назад.
– Я знал, что тут нечисто что-то, – прогудел он. – Боже милосердный! Он женился на чернокожей женщине в Африке!
– Ну-ну, не так все плохо, – засмеялся Энтони. – Она белая – белая с головы до пят!
– Хорошо. Тогда это респектабельный морганатический брак.
– Ни в коем случае! Она будет моей королевой! И не надо мотать головой! Она полностью соответствует этому посту. Она дочь английского пэра, род которого восходит ко временам Вильгельма Завоевателя. К тому же сейчас даже модно, когда особы королевской крови вступают в брак с представителями аристократии. Кроме того, она немного знакома с Герцословакией!
– Бог мой! – взволнованно воскликнул обычно спокойный Джордж Ломакс. – Это случайно не… Вирджиния Ревел?
– Совершенно верно, – подтвердил Энтони, – Вирджиния Ревел.
– Дорогой друг, – радостно вскочил лорд Катерхэм, – я имею в виду… сэр, я вас поздравляю! От всей души. Она – изумительное создание!
– Благодарю вас, лорд Катерхэм, – ответил Энтони. – Она действительно изумительное создание, и даже больше!
Мистер Айзекстайн с любопытством смотрел на него.
– Простите, ваше высочество, а когда же состоялось бракосочетание?
Энтони улыбнулся:
– По правде говоря, только сегодня утром!
Глава 30
Энтони вступает в новую должность
– Прошу вас, джентльмены, я присоединюсь к вам через минуту, – произнес Энтони.
Он подождал, когда все выйдут, и повернулся к суперинтенданту Баттлу, сосредоточенно изучавшему панельную обшивку.
– Ну что, Баттл? Хотите меня о чем-то спросить?
– Да, сэр, хочу, хотя не представляю, как вы об этом догадались? Впрочем, я сразу понял, что вы очень сообразительный человек. Полагаю, убитая – это покойная королева Варага?
– Именно так, Баттл. Надеюсь, вы не станете распространяться об этом. Вам известно, как я отношусь к семейным тайнам.
– Доверьтесь мистеру Ломаксу, сэр. Никто никогда ничего не узнает. То есть знать будут многие, но дальше этого не пойдет.
– Так о чем вы хотели меня спросить?
– Нет, сэр… это так, между прочим. Мне интересно знать, почему вы так надолго отказались от своего имени? Я не слишком много себе позволяю?
– Ничуть. Я вам расскажу. Я убил себя по вполне понятным причинам, Баттл. Моя мать была англичанкой. Я получил образование в Англии, и она интересовала меня гораздо больше, чем Герцословакия. С этим опереточным титулом я чувствовал себя совсем по-дурацки. Видите ли, в ранней юности я был одержим демократическими идеями. Верил в чистоту идеалов и всеобщее равенство. И особенно не доверял королям и принцам.
– А с тех пор? – осторожно осведомился Баттл.
– О, с тех пор я много путешествовал и повидал мир. Равенства как такового на свете ничтожно мало. Заметьте, я до сих пор верю в демократию, но ее приходится насаждать насильно, буквально запихивать людям в глотки. Люди не хотят быть братьями. Может быть, когда-нибудь захотят, но не сейчас. Моя вера во всеобщее братство окончательно умерла в тот день, когда на прошлой неделе, приехав в Лондон, я увидел, как люди, стоявшие в вагоне метро, наотрез отказывались потесниться и впустить входящих! В обозримом будущем людей нельзя превратить в ангелов, взывая к лучшим сторонам их натуры, но разумными усилиями их можно заставить вести себя более или менее прилично. Я по-прежнему верю в человеческое братство, но его пока нет. И не будет по крайней мере еще тысячу лет. Что толку в нетерпении? Эволюция – процесс продолжительный.
– У вас очень интересные воззрения, сэр, – усмехнулся Баттл. – Если позволите, я уверен, вы будете прекрасным королем!
– Благодарю вас, Баттл, – тяжело вздохнул Энтони.
– Вы, кажется, не особенно рады этому, сэр?
– Даже не знаю. Думаю, это может оказаться забавным. Но ведь я всегда бежал от постоянной работы!
– Сейчас, полагаю, вы считаете это своим долгом, сэр?
– Боже правый! Нет! Что за мысли? Дело в женщине, Баттл, и только в женщине! Ради нее я бы стал больше чем королем!
– Понимаю вас, сэр!
– Я все устроил так, что барон с Айзекстайном не передерутся! Одному нужен король, другому – нефть. Каждый получит, что хочет, а я… Господи, Баттл, вы когда-нибудь любили?
– Я очень привязан к миссис Баттл, сэр!
– Очень привязан к миссис… о, вы не понимаете, о чем я говорю! Это совсем другое!
– Простите, сэр, этот ваш человек ждет за окном?
– Борис? Да, вот он. Удивительный малый. Это счастье, что пистолет сам выстрелил во время потасовки и убил леди. Иначе Борис свернул бы ей шею, и вам пришлось бы его повесить. Его привязанность к династии Оболовичей просто поразительна. Мне показалось странным, что после смерти Михаила он привязался ко мне – ведь не мог же он знать, кто я такой.
– Инстинкт, – объяснил Баттл. – Как у собаки.
– Из-за этого инстинкта я пережил немало неприятных минут. Я боялся, что вы обо всем догадаетесь. Узнаю все-таки, что ему нужно.
Он вышел. Суперинтендант Баттл, оставшийся один, с минуту смотрел ему вслед, а затем сказал, обращаясь, по-видимому, к панельной обшивке:
– Ну и дела творятся на свете!
Борис, увидев Энтони, сказал:
– Хозяин, – и повел его по террасе, указывая дорогу.
Энтони следовал за ним, спрашивая себя, что его ждет.
Вскоре Борис остановился и вытянул вперед указательный палец, показывая на каменную скамейку, на которой сидели двое.
«Он действительно похож на собаку, да не на какую-нибудь, а на ищейку», – подумал Энтони.
Он прошел вперед. Борис исчез в тени.
Увидев его, оба встали. Ему приветливо улыбнулась Вирджиния, и ее спутник… что это?
– Привет, Джо, – послышался хорошо знакомый голос. – Отличная у тебя девчонка!
– Джимми Макграт собственной персоной! – вскричал Энтони. – Какими судьбами?
– То мое путешествие во внутреннюю часть страны кончилось крахом. Затем вокруг меня стали вертеться какие-то иностранцы. Хотели купить у меня ту рукопись. И однажды ночью я чуть не получил нож в спину. Тогда я понял, что поручение, которое я тебе дал, серьезнее, чем казалось вначале. Я подумал, что тебе, наверное, нужна помощь, и следующим судном отплыл вслед за тобой.
– Ну разве это не великолепно? – сказала Вирджиния, сжимая руку Джимми. – Почему ты мне не сказал, какой он милый? Джимми, вы просто душка!
– Вы, кажется, неплохо столковались, – сказал Энтони.
– Разумеется, – довольно заулыбался Джимми. – Пытаясь узнать какие-то новости о тебе, я столкнулся с этой дамой. Она оказалась вовсе не такой, какой я ее себе представлял – знаешь, из тех высокомерных светских дам, что всегда внушали мне страх.
– Он рассказал мне о письмах, – подхватила Вирджиния. – И мне почти стыдно, что у меня из-за них не было серьезных неприятностей! Ведь тогда Джимми, как настоящий рыцарь, пришел бы мне на помощь и мог бы совершить подвиг!
– Если бы я вас знал хоть немного, – галантно поклонился Джимми, – я бы ни за что не отдал ему эти письма! Я бы сам привез их вам! Ну что, приятель, все уже позади? На мою долю приключений не осталось?
– Да нет же, – возразил Энтони, – осталось. Подожди минутку.
Он исчез в доме и вскоре вернулся с бумажным свертком, который передал Джимми.
– Ступай в гараж и возьми машину покрасивее. Езжай в Лондон и передай этот пакет на Эвердин-сквер, 17. Это частный адрес мистера Болдерсона. В награду получишь тысячу фунтов.
– Что? Это же не мемуары? Насколько я понимаю, их сожгли!
– За кого ты меня принимаешь? – возмутился Энтони. – Ты думаешь, что я попался на такую удочку? Я тотчас же позвонил в издательство, выяснил, что звонок был ложный, и решил действовать по обстоятельствам. Как мне и предписывалось, я сделал бутафорский сверток. Настоящую рукопись положил в сейф управляющего, а куклу вручил самозванцам. Мемуары все время находились у меня.
– Молодец, старина, – похвалил Джимми.
– Ах, Энтони, – встревожилась Вирджиния. – Ты же не допустишь, чтобы их опубликовали?
– Я ничего не могу сделать. Я не могу подвести такого друга, как Джимми. Но не волнуйся. Я на досуге проглядел их и теперь понимаю, почему люди всегда намекают, что важные персоны не сами пишут мемуары, а нанимают для этой цели бойкое перо. Как писатель Стилптич невыносимый зануда. Он пишет только о государственных делах и совершенно не балует читателя пикантными историями и солененькими анекдотами. Он просто одержим страстью к секретности. В мемуарах нет ни слова, которое оскорбило бы самого впечатлительного политика. Утром я позвонил Болдерсону и договорился с ним, что сегодня до полудня передам ему рукопись. Но раз уж Джимми здесь, он может сам провернуть свое темное дело!
