Ксавье Монтепен - Чревовещатель
Даниель кланялся, брал свой громадный портфель и уходил. Клиент останавливал его словами:
– Ну, четверть.
– Половину или ничего. Решайтесь. Мне некогда.
– Невозможно! Это слишком много.
Даниель снова кланялся и шел к двери. Уверенный, что победит, жид заканчивал разговор фразой:
– Подумайте, и, если не найдете способ обойтись без меня, вот мой адрес. Я у себя в кабинете каждое утро с десяти до двенадцати часов.
Клиент пытался самостоятельно узнать, откуда на него свалилось неожиданное богатство, но, признав свое бессилие, отправлялся через несколько дней к Даниелю Метцеру. Тот принимал клиента запросто и добродушно. Никакого нового спора, разумеется, не возникало, акт был подписан. Клиент тотчас получал доказательство своих неоспоримых прав на наследство неизвестного родственника. Понятно, в каких размерах операции такого рода увеличивали капитал жида. Но и этого было для него недостаточно, он мечтал о большем.
Мишель Сонье, колонист, холостяк, не имея известных наследников, умер в Африке в 1872 году, в имении в окрестностях Блида, оставив триста тысяч франков. Сыщики Даниеля тотчас разузнали, что девица Генриетта Прувер, двоюродная сестра Мишеля Сонье, вышла в Париже замуж за торговца Галлара и уже несколько лет как умерла, оставив дочь. Отыскать отца и дочь Даниелю было чрезвычайно легко. Он узнал, что Галлар, фабрикант бронзовых изделий в Маре и честнейший человек, находился на грани банкротства. Кроме того, он узнал, что Леонида Галлар, восемнадцатилетняя девушка, получила прекрасное воспитание и была очень хороша собой. Метцер решил, что тут можно провернуть замечательную аферу.
Фиакр Даниеля Метцера остановился перед домом довольно обширным, который был когда-то дворянским особняком, а ныне являлся мастерской и магазином Галлара. Даниель прошел двор, поднялся на крыльцо. В передней он встретил проворного мальчика лет двенадцати в фуражке и блузе.
– Кого вы ищете? — спросил тот.
– Мне хотелось бы поговорить с господином Галларом.
Мальчик отворил дверь в большую комнату, когда-то парадную гостиную. Эта гостиная была разделена надвое решеткой с несколькими окошечками и дверью. За решеткой находились касса, контора кассира и бухгалтера.
– Хозяин! — крикнул мальчик. — Вас спрашивает какой-то господин.
Дверь в решетке тотчас отворилась, и появился Галлар. Это был человек лет пятидесяти, очень высокий, худой, почти лысый, с поседевшими бакенбардами. Его бледное лицо с правильными чертами, выражало кротость, печаль, покорность судьбе. Одетый очень просто, фабрикант был в бархатной ермолке и очках. Он снял шапочку, увидев Даниеля, и поклонился. Черный костюм, белый галстук и огромный портфель посетителя внушали серьезное беспокойство.
– Я имею честь говорить с господином Галларом? — спросил жид.
– С ним самым, — ответил фабрикант и прибавил робко: — Вы кредитор или представитель кредитора?
– Ни тот, ни другой — я клиент. Я привез вам большой заказ.
– Ах, милостивый государь, я, к величайшему своему сожалению, не могу принять ваш заказ. Работы в моей мастерской остановлены.
– Работы в вашей мастерской остановлены? Почему? Вы внушаете мне самое сильное участие, и я позволю себе спросить, можно ли что-либо поправить?
– Нельзя, потому что для этого нужны деньги, которых у меня нет. Из-за отсутствия нужной суммы я вынужден после многолетних честных трудов объявить себя банкротом, то есть обесславить свое имя. Ах, не будь у меня дочери, которую я не могу бросить, я давно застрелился бы…
– Милостивый государь, — сказал жид, — как велика эта сумма?
Фабрикант посмотрел на своего собеседника с удивлением и недоверчиво.
– Мне нужно двадцать тысяч франков.
– Двадцать тысяч вас спасут?
– От банкротства, но не от бедности. Но я не так стар, как кажусь. Я опять наймусь в работники и буду в состоянии кормить свою дочь.
Даниель сказал с искусно разыгранным волнением:
– Вы честный человек, господин Галлар. Я знаю того, кто вам поможет.
Бедняга от волнения не мог произнести ни слова. Жид продолжал:
– Двадцать тысяч должны покрыть долги минувшие или предстоящие?
– В конце прошлого месяца, — пролепетал Галлар, — я не мог уплатить десяти тысяч франков по векселю, пятнадцатого числа нынешнего месяца, то есть послезавтра, мне предъявят другой вексель, тоже в десять тысяч, и я не в состоянии буду заплатить.
– Вы ошибаетесь — вы заплатите. Деньгами, которые я сейчас дам вам под простую расписку.
Галлар побледнел:
– Если вы насмехаетесь надо мной, милостивый государь, это очень жестоко.
– Никогда в жизни я не говорил серьезнее. Пойдемте в ваш кабинет, я подпишу чек. Я вам верю. Добрый поступок часто лучше выгодного вложения денег.
Даниель говорил это с воодушевлением. Ни один великий актер не был искуснее него.
– Пойдемте, — прошептал Галлар, — и да вознаградит вас Бог!
Они прошли в кабинет за решеткой. Жид вынул чековую книжку. Он вырвал один чек, сел за пустую конторку кассира и приготовился писать. Метцер подал фабриканту чек на предъявителя. Галлар думал, что сходит с ума. Он прочел имя, которым чек был подписан, схватил обе руки Даниеля Метцера и, несмотря на его сопротивление, прижал их к губам, потом выбежал из кабинета, крича во все горло:
– Леонида! Леонида! Иди сюда, дитя мое, скорее!
«Вот как хорошо!» — подумал жид.
XLVIII
Леониде было тогда только восемнадцать лет. Увидев со своим отцом незнакомца, она вспыхнула. Эта внезапная краска придала новый блеск ее девственной красоте, уже и без того поразительной. Даниель Метцер был ослеплен. «Человек, который женится на такой красавице, — подумал он, — может достигнуть всего. Не будь у нее и су, я и тогда женился бы на ней и, женившись, заключил бы выгодную сделку».
Леонида, изящная и утонченная в своем черном шерстяном платье, с белокурыми волосами, остановилась, переступив порог кабинета, и ждала, что скажет отец. Даниель почтительно поклонился ей. Она ответила скромным поклоном.
– Дитя мое, милое дитя, — воскликнул Галлар, обнимая дочь и прижимая ее к груди. — Я могу наконец раскрыть тебе мое сердце. Несмотря на мои усилия, я не сумел предотвратить несчастья. Все погибло, даже честь. Пережить стыд я бы не смог и испытывал неизмеримое горе при мысли, что скоро ты останешься на свете одна, без убежища и без средств.
Леонида с испугом смотрела на отца. Он продолжал:
– Я жестоко страдал. Я усомнился в божественном милосердии в ту именно минуту, когда Господь послал мне спасителя.
– Спасителя? — повторила молодая девушка.
– Да, — продолжал фабрикант, указывая на Даниеля, — этого господина. Он помог мне с беспримерным великодушием. Не забывай никогда, что ты обязана этому господину жизнью и честью твоего отца.
Тут Даниель счел нужным вмешаться:
– Любезный господин Галлар, прошу вас, не преувеличивайте. Я рад, что могу быть вам полезен…
– Однако, милостивый государь, — прошептала Леонида дрожащим голосом, отирая слезы умиления, — вы не уклонитесь от признательности. Она неизмерима, она навеки запечатлена в моем сердце.
– О! — воскликнул жид. — Чего не сделаешь, чтобы услышать такие слова!
– Теперь, мой великодушный спаситель, — продолжал Галлар, — поговорим о делах. С этих пор вы мой единственный кредитор.
– Не произносите этого гадкого слова! — перебил его Метцер. — Я не желаю быть для вас кредитором.
– Словом, я должен вам двадцать тысяч франков. Вы с удовольствием даете их мне, я с радостью и гордостью верну их вам. Надо только определить сроки.
– Мы поговорим об этом, когда хотите, только не сегодня. Или вы хотите, — проговорил жид с лукавой улыбкой, — отнять у меня предлог посетить вас?
– Предлог! — вскрикнул Галлар. — Разве он вам нужен? Теперь этот дом — ваш. Позвольте мне надеяться, что вы станете часто в нем бывать. Пожалуйте завтра отобедать.
– Принимаю приглашение с удовольствием. Позвольте только заметить, что вы еще не представили меня официально вашей дочери. Я сам представлюсь. Меня зовут Даниель Метцер. Я француз, хотя родился в Германии. Мне тридцать два года. Я сам составил свое состояние, которое не громадно, это правда, но которым я могу гордиться, потому что приобрел его собственным трудом. Когда я приехал в Париж, весь мой капитал состоял из моего мужества и моей честности. Теперь у меня триста тысяч франков. Это только начало. Я надеюсь стать очень богатым. Я занимаюсь игрой на бирже, и так осторожно, что не боюсь ничего, потому что ничего не предпринимаю наудачу и не берусь за опасные спекуляции. Может быть, когда-нибудь обо мне скажут: «Даниель Метцер — миллионер». Но наверняка скажут: «Даниель Метцер — честный человек». Теперь вы меня знаете.
