Гай Бутби - Тайна доктора Николя (сборник)

— Наоборот, будьте любезны, спрашивайте, и я отвечу вам совершенно откровенно. Но прежде всего я должен сказать вам, что согласился помогать обвиняемому только до тех пор, пока буду убежден в его невиновности, и ни минутой дольше. Подобное соглашение нисколько не помешает мне предать виновного в руки правосудия.

— Очень рад это слышать. В таком случае не следует ли из ваших слов, что вы нашли какие-нибудь новые значительные улики?

— Совершенно новые и решающие улики, — поправил прокурора Бек.

— Едва ли они могут быть более решающими, чем улики, которые уже у нас имеются, — заметил прокурор суда с недоверчивой улыбкой.

— Эти улики куда важнее.

— Хорошо-хорошо, во всяком случае, нам ни к чему спорить из-за этого: никакие доказательства виновности арестованного не могут быть излишними. Не будете ли вы любезны вкратце изложить ваши данные, мистер Бек, и отослать отчет судебному следователю?

— Нет, — коротко возразил Бек, — я не сделаю этого.

Прокурор вздрогнул.

— Я приведу вам свои доказательства, которые, как я уже сказал, имеют решающий характер, но приведу их только с одним условием, а именно — что мне будет разрешено сообщить их во время консультации, где будут присутствовать обвинитель и свидетели обвинения.

— Но это совершенно некорректно.

— С этим я ничего не могу поделать.

— Мистер Бек, — сказал прокурор палаты холодно, — я буду с вами совершенно откровенен. Если бы я поступил согласно собственным суждениям, я немедленно отказался бы от ваших условий. Я не могу поверить, что вы отыскали какие-либо важные улики, которые еще не были обнаружены следствием. Я уверен, что улики, которые у нас уже накопились против обвиняемого, в той форме, в которой они установлены по настоящее время, совершенно достаточны, чтобы обеспечить приговор.

— Вполне в этом уверен, — заявил Бек.

— В таком случае скажите во имя здравого смысла, какое значение для нас имеют ваши данные?

— Чтобы упрочить уже существующую убежденность. В деле об убийстве не должно быть ни малейшего, даже самого ничтожного, повода для сомнения.

— Вот именно, вот именно, — согласился прокурор. — Так вы считаете эти улики действительно важными?

— Убежден в этом.

— Вы очень самоуверенны. Позвольте мне снова откровенно сознаться в том, что ваша уверенность меня не убеждает. Но у вас есть сильные заступники, мистер Бек. Государственный секретарь и сам премьер-министр очень высокого мнения о вас. Поэтому я принимаю ваши условия.

И так случилось, что за три дня до суда была назначена неофициальная консультация. Все свидетели, допрошенные при расследовании, присутствовали на ней вместе с председателем суда и прокурором. Даже Лилиан Мелвилл была здесь. Густая черная вуаль прикрывала ее лицо, но в положении ее головы, в каждом движении и жесте можно было прочесть известное нетерпение.

Когда она вошла, молодой Вольфингтон приблизился к ней с нежным выражением сочувствия, но она ловко избегла его общества и держалась как можно ближе к Беку, который, в свою очередь, не отходил от дверей.

— Не угодно ли вам присесть, мистер Бек? — произнес прокурор палаты со зловещей любезностью, как бывают ласковы кошки, прячущие в мягких подушечках лап острые когти.

— Благодарю вас. Я отлично могу сказать все что нужно стоя, — ответил Бек кратко.

— В таком случае вы, быть может, проявите любезность и скажете нам все, что желаете сказать, если, конечно, знаете что-нибудь, о чем стоит говорить, — продолжал прокурор все тем же тоном.

Последние слова были сказаны тихим голосом одному из коллег, но все же достаточно громко, чтобы Бек мог их расслышать.

— Первое, что я могу сообщить, — объявил он холодно, — что вы арестовали не того, кого следует.

Ропот волнения пробежал среди присутствующих. Лилиан порывисто повернула лицо к Беку. Можно было заметить, что она внимательно смотрела и слушала. Молодой Вольфингтон, сидевший в конце комнаты, весь насторожился при этих словах. Прокурор палаты презрительно засмеялся:

— В самом деле, сэр? Не соблаговолите ли выдать нам того, кого следует?

— Все в свое время.

— У вас, полагаю, есть свидетели, готовые подтвердить истинность этого странного заявления, мистер Бек? Быть может, вы приведете нам какое-нибудь доказательство? — задал он вопрос и вновь рассмеялся.

— У меня нет никаких свидетелей, лишь несколько фотографических снимков, — сказал Бек.

— Как интересно! Вы намереваетесь, вероятно, представить их в защиту арестованного на суде?

— Нет, и по той простой причине, что человек, в настоящее время арестованный вами, вовсе не будет фигурировать на суде в качестве обвиняемого.

— А почему же нет, смею спросить?

— Потому что через полчаса вы сами отдадите приказ о его освобождении.

Тут прокурор палаты, оставив свой шутливый тон, внезапно разразился гневом.

— Покончим с этими праздными разговорами, сэр! — воскликнул он резко. — Если вы действительно знаете что-нибудь относящееся к делу, сообщите нам. Но помните: я потребую доказательств.

— Вы и получите их. Потерпите одну минутку, я хочу рассказать обо всем сначала. Посещение моего скромного жилища мистером Фрэнком Вольфингтоном навело меня на верный след. Арестованный обязан ему благодарностью по крайней мере за это.

Вольфингтон встал, словно желая что-то сказать, но снова сел, не произнеся ни слова.

— Мистер Вольфингтон первым навел меня на некоторые мысли, — продолжал спокойно Бек, — затем я стал переходить от одного предположения к другому, по всему темному лабиринту вероятностей, пока не увидел свет на другом его конце. Мне ни к чему напоминать вам, сэр, — сказал он, обращаясь к прокурору и подкрепляя свои слова быстрыми ударами указательного пальца по широкой ладони, — о кровавых пятнах на карманах убитого. Их было довольно трудно объяснить, ведь преступник ничего не похитил, а на руках доктора Кервана, который, по предположениям, оставил эти следы, не было обнаружено ни малейших признаков крови. Конечно, у суда была своя теория — у суда всегда имеются свои теории. — Он сказал это совершенно серьезно, точно вовсе и не думая смеяться над судом. — Предполагалось, что доктор Керван после убийства вернулся назад, чтобы постоять возле своей жертвы.

Мне не понравилось объяснение судом этой загадки. Я попытался найти свое собственное. Настоящий убийца — человек с окровавленными руками — знал о какой-то улике, которая могла навести на его след и находилась в то время в карманах сквайра. Она была ему необходима, при этом он не нуждался ни в кошельке, ни в деньгах. Злодей отправился к ручью, чтобы выбросить ее туда. Я подумал, что, если это какая-нибудь бумага, например письмо, она должна плавать на поверхности воды. Мое предположение оказалось верным. Вот письмо, выловленное мной из водоема. Оно было изорвано в мелкие клочки, когда я его нашел, но мне удалось его собрать.

Бек передал прокурору письмо, наклеенное на лист темной бумаги и испещренное частоколом слабых неровных линий, подобно какой-нибудь детской головоломке, показывавших, где куски были приставлены один к другому, и громко прочитал:

— «Если вы хотите застать вашу сестру и ирландского доктора вместе, попробуйте пройтись по тропинке диких гиацинтов в половине одиннадцатого. Я не прошу вас верить мне на слово. Но видеть — значит верить. Ваш преданный друг».

— Почерк изменен, — спокойно продолжал Бек, — но думаю, что в случае надобности я смогу доказать, кем оно написано. Это письмо привело сквайра Мелвилла на встречу с его смертью.

— Но… — начал было прокурор.

— Еще минутку, прошу вас, — остановил его Бек, — в этом деле очень много «но», однако на всё у меня найдется ответ.

Вы можете спросить: что привело в парк доктора Кервана именно в это время? Почему его часы показывали неверное время? Почему его хирургический нож был найден неподалеку от места убийства, весь покрытый кровью? Но позвольте и мне, в свою очередь, задать несколько вопросов. Кто побывал в этот день в квартире доктора Кервана? Кто знал о назначенном ему свидании? Кто держал в руках его часы и мог переставить их, как ему было удобнее? Кто имел удобную возможность похитить нож из кабинета доктора? Наконец, кто вероятнее всего мог ухватиться за шанс одним ударом отомстить человеку, которого он имел массу причин ненавидеть, и освободиться от счастливого соперника, ставшего у него поперек дороги?

Волнение и нетерпение все возрастали среди присутствующих, но непрекращающийся монолог Бека не давал им возможности высказаться.

— Это легко угадать, но нам незачем угадывать, — продолжал он безжалостно, — когда у нас на руках есть неоспоримые доказательства. Вы помните пять кровавых пятен на манишке убитого?