Эскапада - Саттертуэйт Уолтер
— Возможно, сэр Артур не придет в восторг от ваших выводов.
Он взглянул на меня и нахмурился.
— Верно. Скорее всего, нет. — Он поднял голову. — Но истина дороже, Фил.
— Угу, но сейчас, Гарри, мне нужно отдохнуть. У меня завтра тяжелый день.
— Что? — Он сел. — Ах, да, конечно! Ваш дурацкий бой с сэром Дэвидом! Фил, должен сказать, на меня произвело большое впечатление, как вы вступились за меня перед этим типом.
— Работа такая, Гарри. Охраняю тело.
— Но, знаете, в этом не было необходимости. Я совсем не пострадал.
— Вы, может, и нет. Но меня он достал.
Гарри весело ухмыльнулся.
— Этот человек свинья, так ведь, Фил? Завтра во время вашего великого боя вы должны обучить его хорошим манерам. — Сидя на кровати, он замолотил кулаками по воздуху, изображая грозного победителя. — Бам, бам. Получайте, сэр Дэвид! Ха-ха!
Тут Гарри поднял палец.
— Фил, — сказал он, — я придумал.
— Что?
Он в возбуждении обхватил колени руками и наклонился вперед.
— Завтра утром, когда вы отправитесь на поле битвы, я тоже пойду с вами в качестве вашего… Как это называется? Да, вспомнил, секунданта.[16] Как вам нравится, Фил? Гудини будет у вас секундантом!
Он сказал это так, будто большего одолжения мне никто никогда не сделает. Может, и так. Великий человек никогда не был ни у кого секундантом, да и вообще, он никогда не был вторым.
— Замечательно, Гарри, — уверил я его.
Плавно, как будто без всяких усилий, его ноги распутались, ладони оперлись о матрас, и Гарри соскочил с кровати.
— Но вы должны беречь силы, — заявил он. — Вам надо выспаться, Фил. Не хотите немного ушного воска?
Я улыбнулся. Он имел в виду воск, которым сам себе затыкал уши.
— Нет, спасибо.
— Точно? Может быть, повязку на глаза?
— Нет, благодарю, Гарри.
Он наклонился, захватил свои туфли правой рукой, просунув пальцы под языки. Легко протопал по комнате и хлопнул меня по плечу.
— Нет так нет. Но вы должны выспаться, Фил. Этот бой очень важен. Там будут все.
— Мои зрители, — сказал я.
— Вот именно! — Он сжал мое плечо и опустил руку, сияя, как гордый папаша.
— Все, кроме, скорее всего, лорда Боба, — заметил я.
— Лорда Перли, — поправил он. — Бедный лорд Перли. Смерть отца так сильно на него подействовала.
— Угу.
— Завтра он наверняка будет очень переживать за свое сегодняшнее поведение.
— Он будет в любом случае чувствовать себя скверно. За день он уговорил никак не меньше кварты коньяка. А потом, похоже, еще добавил.
— Алкоголь, — сказал Гарри и покачал головой. — Знаете, ведь он разрушает мышечную ткань. Съедает ее, как соляная кислота.
— Я это уже слышал.
— Ну, — улыбнулся он и снова хлопнул меня по плечу, — значит, спать? Приятных сновидений, Фил.
— Вам тоже, Гарри.
— Ух! — сказал он. — Ха-ха! — И вышел из комнаты, хихикая и покачивая головой.
Я подождал, сидя на кровати. И через десять минут услышал, как он вышел из ванной комнаты. А еще через пятнадцать минут до меня донесся храп. В половине первого я встал и вышел из комнаты.
— Входите, — позвала госпожа Корнель. Я вошел, и она закрыла дверь.
На мне все еще был взятый напрокат смокинг. А на ней — красный халат. Темный шелк ярко лоснился под такими же яркими, лоснящимися волнами черных волос. С обеих сторон, между алыми отворотами халата и мраморной шеей госпожи Корнель, проглядывали тонкие, черные кружева ночной рубашки. Корсета под рубашкой не было, как и всего остального.
— Пожалуйста, присаживайтесь, — сказала она. И показала на маленький двухместный диванчик у стены между двумя столиками. — Налить вам коньяку?
— Не откажусь, — сказал я. — Благодарю.
Я сел.
Эта комната, которая в наших с Гудини апартаментах и тех, где проживали госпожа Аллардайс и мисс Тернер, служила спальней, здесь представляла собой гостиную. Дверь слева вела в спальню. Мебель выглядела такой же старой, как и в моей комнате, но она была полегче и более женственной — всякие оборки, пуфики и цветочные рисунки. На стенах висели старые картины — туманные пейзажи и натюрморты с цветами в вазах. Куда больше цветов, возможно, таких же старых, было на полу — на коврах. А другие цветы, еще более древние, ощущались в аромате ее духов.
Она налила коньяк из бледно-зеленой бутылки в две пузатые рюмки, которые стояли на комоде. Поставила бутылку, подняла рюмки и понесла их к диванчику. Легко обогнула кофейный столик, передала мне одну рюмку и села слева от меня. Она двигалась как человек, который занимался этим долго, пока не добился желаемого результата, и теперь может забыть о былых усилиях раз и навсегда.
Госпожа Корнель сидела, слегка наклонившись вперед и сдвинув колени.
— За покойного графа, — сказала она, поднимая рюмку.
Я поднял свою.
— За графа. — Отпил глоток. — Вы знали, что он умер, — заметил я, — еще до сеанса.
— Алиса мне сказала. — Она опустила рюмку на колени и держала ее обеими руками. — Вы действительно собираетесь завтра утром драться с сэром Дэвидом?
— Похоже на то.
— Считаете, это так уж необходимо?
— Теперь да.
— Я слышала, что сэр Дэвид очень хороший боксер.
— Возможно.
— А что об этом думает господин Гудини?
— Он полагает, это будет замечательное представление.
Она подняла брови.
— Он за вас не волнуется?
— Все, что ни делает Гарри, у него это выходит лучше всех. Вероятно, он считает, что я бы в эту историю не ввязался, если бы не надеялся из нее вывернуться.
— А вы сможете?
— Завтра увидим.
— Вы за себя не боитесь?
— Что толку бояться?
Она отпила глоток коньяка и посмотрела на меня поверх рюмки.
— Это бравада или глупость?
— Наверное, глупость.
Она улыбнулась.
— Но разве вам сейчас не следует отдохнуть? Знаю, я сама вас позвала, но это было еще до затеи с поединком. Я не обижусь, если вы решите уйти.
— Спасибо, — сказал я, — но я не устал. Что вы думаете насчет сеанса?
— Вы меняете тему, так?
— Так.
— Ну, — сказала она, посмотрела вниз, разгладила халат на коленях и снова подняла на меня глаза, — думаю, это было очень милое театрализованное представление. Я понимаю, как они все это проделали, в общих чертах, по крайней мере. Они работают вместе, мадам Созострис и ее муж.
Я кивнул и приложился к коньяку.
— Эти розы, — сказала госпожа Корнель, — наверняка были спрятаны в коляске под ее балахоном. Господин Демпси отпустил ее руку, и она их достала. И бросила на стол.
Я снова кивнул.
— И колокольчик, и труба, — продолжала госпожа Корнель. — Она их тоже прятала под платьем.
— И цепи тоже, — добавил я. — Я о многом догадался еще до того, как Великий человек мне все объяснил.
Она задумчиво поджала красные губы.
— А то, что коснулось моего плеча. Может, это были специальные выдвижные приспособления, вроде тех, которыми пользуются продавцы? Понимаете, о чем я? Чтобы доставать товар с верхних полок?
— Возможно.
— Когда Бегущий Медведь… — Она улыбнулась, надсмехаясь над собой. — Когда мадам Созострис говорила о графе, она упомянула, что он приставал со своей грязной похотью к молоденькой девице. Скорее всего, она имела в виду кухарку, ту самую, о которой Бриггз говорил вам в библиотеке.
— Дарлин.
— Да. — Она нахмурилась. — Бриггз порядочный мерзавец. Распространять сплетни про своего хозяина. И про его бывшую любовницу.
— Не очень приятный человек, — согласился я.
— Он мог рассказать то же самое и мадам Созострис. И сообщить о смерти графа.
— Если это был Бриггз, он разболтал все не за спасибо.
Госпожа Корнель улыбнулась.
— Продал, вы хотите сказать. Думаю, вы правы. — Она снова стала серьезной. — Но что она имела в виду, мадам Созострис, когда говорила, что граф не покончил с собой? Она сказала: жизнь у него отняли.
