Джон Карр - Ночь у Насмешливой Вдовы
— В последний раз, господа, напоминаю вам, что…
Если бы в тот момент коронер поступил недальновидно и приказал полиции очистить зал, последствия могли бы быть весьма плачевными.
— Господа, — сказал он, — я действую строго в рамках закона.
Публика было заворчала и затопала, но жители Стоук-Друида, как и все англичане, привыкли настолько уважать закон, что последнее заявление утихомирило недовольных.
Однако это не помешало жителям деревни позже устраивать митинги протеста — гораздо более шумные, чем тот, что последовал за знаменитой проповедью викария. Кто-то сбил с полисмена каску на улице, возле книжной лавки Данверса; однако Роберт, повинуясь приказам, не реагировал на оскорбление и не арестовал обидчика. В ночь с четверга на пятницу пабы — и в «Лорде Родни», и в «Голове пони» — были набиты до отказа.
В «Голове пони» речь держал Сквайр Уайат. Выйдя к стойке, он обратился к группе своих почитателей. Его густые волосы были так тщательно разделены на пробор и причесаны, что походили на парик.
Сквайр Уайат залпом проглотил треть кружки пива, отчего брюшко его заходило ходуном, и хватил кулаком по стойке.
— Послушайте, что я вам скажу, — объявил он, вытирая усы.
И именно в этот момент — возможно, это было совпадение, а возможно, и нет — в паб вошел инспектор Гарлик. Подойдя к бармену, он попросил налить ему с собой три кварты «Домашнего».
Из других интересных обстоятельств следует отметить, что сомерсетский выговор Сквайра Уайата куда-то исчез. Хотя говорил он грубовато и допускал крепкие выражения, речь его ничем не отличалась от речи любого сельского джентльмена, который якшается со своими нанимателями.
— Ходят слухи, — продолжал Сквайр, — что в понедельник, перед тем, как его подстрелили, Фред Корди побывал у меня дома. Наглая ложь! Я готов обозвать вруном любого паршивого легавого, который не побоится повидаться со мной.
Подняв голову, Сквайр посмотрел в запотевшее зеркало, висевшее над стойкой, отыскивая Гарлика, однако увидел лишь, как инспектор принимает от бармена бутылки.
— Вы слышали, — продолжал Том Уайат, обращаясь к поддакивающим слушателям, — что сказал молодой Уэст? Уэст сказал: ему показалось, будто Корди выбежал из кустов со стороны дорожки, метрах в двадцати-двадцати пяти от моего дома. Так оно и было! Я сам его видел.
Публика возбужденно загомонила. Сквайр выпил еще нива.
— Слушай, Марти! Слушай, Стив! Я как раз собирался лечь спать и открыл парадную дверь посмотреть, какая погода на дворе. Корди выбежал из кустарника — луна светила ярко, его невозможно было не заметить. По-моему, там с ним был кто-то еще, и Корди понесся по дорожке что было мочи. Я решил, что крики о помощи — очередная его паршивая шутка, и потому закрыл дверь и запер ее.
— По какой стороне дорожки он бежал, Сквайр? — спросил чей-то заинтересованный голос.
— По левой, Лен! По южной стороне. Но… — Сквайр хватил кружкой о стойку. — Меня сегодня не вызвали свидетелем! — Видимо, последнее возмущало его больше всего. — Если я хочу убить человека, Лен, я встречаюсь с ним лицом к лицу и стреляю из обоих стволов двенадцатикалиберной винтовки! Так и передайте полицейским ищейкам, когда увидите их!
Пивные краны не закрывались. Поскольку два бармена расплескивали столько же пива, сколько разливали по кружкам, даже табачный дым пропитался испарениями. Инспектор Гарлик, тщательно пересчитав сдачу, взял бумажный пакет с бутылками и вышел.
Идти инспектору было недалеко: за старой конюшней «Головы пони» он свернул налево и вошел в книжную лавку Данверса. В задней комнате, за конторкой, на которой горела лампа под зеленым абажуром, сидели Данверс и сэр Генри Мерривейл.
Выпив пива, инспектор Гарлик и Г.М. начали вполголоса совещаться. Данверс, почувствовав себя лишним, отошел в сторону.
— Ну как, — Г.М. сонно кивнул в сторону паба, — слышали там что-нибудь интересное?
— Ничего из того, чего бы я еще не знал.
Г.М. что-то неразборчиво буркнул в ответ; инспектор Гарлик решительно распрямил плечи. Их с трех сторон окружали стеллажи, затянутые металлической сеткой. Гарлик достал блокнот и карандаш, чтобы показать, что его слова будут весомыми.
— Сэр Генри, — начал он, — так вы все время знали, что машинка, на которой печатали анонимные письма, принадлежала Фреду Корди?
Данверс, который в этот момент взял со стола книгу, уронил ее и сел.
— Ничего, Рейф, — успокоил его Г.М. — Наш инспектор много тайн не выдаст.
— Сэр Генри, я повторяю вопрос? Так вы все время знали, что…
— Я не знал, сынок. Я предполагал, что такое возможно.
— Следующий вопрос! Откуда, ради всего святого, вы знали, где именно прячут машинку?
— Ах, сынок! Еще раз повторяю: я ничего не знал наверняка. Я так и говорил. Я говорил, что не уверен в своих предположениях, и потому просил тщательно обыскать деревню.
— С тех пор как началась вся эта кутерьма, — Гарлик постучал карандашом по блокноту; очевидно, он имел в виду убийство, — у меня еще не было случая как следует потолковать с вами. Корди купил машинку у старого Джо Палмера, торговца из Гластонбери, в 1931 году. Позвольте услышать остальную часть истории.
Г.М. с задумчивым видом закинул ноги на стол.
Думал он так долго, что Гарлик решил, будто старик заснул. Наконец Г.М. открыл один глаз и метнул проницательный взгляд в сторону Данверса.
— Я вошел к вам в лавку, Рейф, — начал Г.М., — в первый день, как приехал в деревню. Вы вкратце обрисовали мне ситуацию, сообщили то, что легко можно было вычислить, и очень благородно предложили в награду мемуары Фуше, если я разгадаю тайну…
— Ничего, ничего! — отмахнулся Данверс.
— Нет, не «ничего», Рейф. Как бы там ни было, вы показали мне одно из писем. Вы слишком близоруки и ничего не заметили, однако мне достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что письмо напечатано на портативной машинке «Формоза». Далее, пока мы обсуждали разные версии, вы отпустили одно очень интересное замечание о Фреде Корди. А именно — что однажды он купил пишущую машинку, чтобы печатать гневные письма в газеты, но потом разозлился и выкинул ее в реку. Помните?
— Да, помню.
— Тогда я подумал: «Ничего подобного! Корди не выкинул машинку в реку. Он только так сказал».
— Почему вы так решили? — спросил Гарлик.
— Потому что это неестественно, сынок. Даже для чокнутого, а Корди вовсе не был сумасшедшим. Представьте себе, — продолжал Г.М., — что я играю в гольф и пытаюсь перебросить мячик через здешнюю речушку. Предположим, я ударяю по мячу четыре раза. И всякий раз, — Г.М. вздрогнул, представив себе ужасное зрелище, — проклятый мячик падает в воду и тонет.
— Ну и что?
— А то, сынок, что я здорово разозлюсь. Возможно, швырну в реку клюшку. Возможно, утоплю все свои клюшки и мячи. Вполне нормальная реакция! Возможно, кому-то покажется, что я зашел слишком далеко. Но тем не менее, мой поступок естественен… А теперь представьте, что вы сидите дома — подчеркиваю, дома! — и пытаетесь печатать на машинке, но у вас ничего не получается. От злости вы можете швырнуть машинку об стену. Но разве придет вам в голову протащить ее достаточно далеко от дома и бросить в реку? Естественно ли такое поведение? Я вас спрашиваю?
Наступило долгое молчание.
— Вынужден согласиться с вами, сэр, — заявил инспектор Гарлик. — Я бы не настолько разозлился, чтобы…
— Ах, сынок! Я тоже! — великодушно согласился Г.М. — Всем известно, какой у меня легкий характер. Я просто проиллюстрировал свои слова, понятно?
— Мм… да.
— И вот я подумал: Рейф не врет. Он мог узнать о машинке где угодно. Корди в нашей колоде джокер. Но Корди не мог печатать анонимные письма. А теперь ненадолго переключимся на Вдову. Я имею в виду автора анонимных писем, а не каменное изваяние.
И снова Г.М. как будто ненадолго заснул.
— Предположим (только предположим!), что Вдова печатает письма на машинке Корди. Вдова умна, как сам сатана, в чем мы имели все основания убедиться. Тот, кто печатает на машинке, сильно рискует: его могут увидеть соседи или любопытные слуги. Понятно, к чему я веду?
— Да, сэр. Позвольте спросить…
— Более того, владельца машинки вполне могут вызвать на допрос в полицию, — продолжал Г.М., не останавливаясь. — Рано или поздно полицейские займутся делом. Если никто другой не заинтересуется анонимными письмами, они попадут в поле зрения прессы. А полицейские не станут вежливо спрашивать: «Есть ли у вас пишущая машинка?» — и кланяться, если вы ответите: «Нет». Правда ведь, инспектор?
— Правда. — Гарлик нахмурился.
— И потому Вдове понадобился тайник, в котором можно спрятать машинку. Он должен находиться вне дома и не в саду; если тайник найдут, ей конец… Кстати, Рейф, та открытка еще у вас? Я имею в виду цветную открытку с изображением каменной статуи — ту, что вы показывали нам в прошлую субботу.
