Джон Карр - Загадка Безумного Шляпника
Наклонившись, доктор Фелл подтолкнул пальцем резиновую мышку. Она забегала кругами по столу и свалилась.
– Ради бога, – в отчаянии воскликнул старший инспектор, – оставьте эту проклятую мышь в покое и продолжайте ваши умозаключения! Итак, всю ночь он ломал голову, что ему делать, и утром позвонил мистеру Далри, решившись обо всем ему рассказать?
– Именно так.
Далри, который все время хранил молчание, повернул к ним растерянное лицо.
– Да, но есть еще один момент, – заметил он. – Доктор, ну почему он сразу не пришел ко мне? Вы знаете, он звонил мне утром. Если он был так расстроен, то должен был сразу же приехать в Тауэр, разве нет?
– Нет, – покачал головой доктор. – И сейчас я объясню, дети мои, почему. Это тот момент, который подтвердил мои предположения обо всем деле. Я имею в виду второе нападение на сэра Уильяма.
– Ну конечно! – Хэдли прекратил ходьбу и круто обернулся. – Если Дрисколл заварил всю эту кашу, зачем же он украл у Биттона вторую шляпу? Ведь тем самым он только еще больше ухудшил свое положение, не так ли?
– Вовсе нет. Но, нужно воздать ему должное, он доказал свое умение невероятно быстро соображать в крайних обстоятельствах.
– Может быть, – мрачно сказал старший инспектор, – хотя я что-то здесь не понимаю. Покончив с первым объяснением, ему пришлось бы давать своему дяде еще одно: «Простите, что я опять вас беспокою, сэр. Но я не только украл вашу шляпу, манускрипт и жену вашего брата, но ваша первая шляпа оказалась неподходящей, поэтому я только что стянул у вас другую».
– Успокойтесь, друг мой. Помолчите и дайте говорить мне. Ха! Кхмрф! Что ж. Он собирался обратиться к Далри за помощью, но перед этим решил сделать попытку выкрутиться самостоятельно. Видите ли, я ломал себе голову, почему он назначил эту встречу в Тауэре на час дня, как сказал мистер Далри, когда вполне мог пойти туда уже утром. И, даже договорившись о встрече, он появился там с опозданием на двадцать минут! Что задержало его? Он должен был не только не опоздать на эту спасительную для него встречу, но прийти заблаговременно! Но дело в том, что он решил попытаться незаметно для дяди возвратить ему рукопись.
Сделать это было намного сложнее, чем кажется. Он знал наверняка, что дядя не связывает похищение манускрипта с кражей шляпы. Сэр Уильям считал, что манускрипт украли сам по себе. Предположим, что Дрисколл просто вложил бы рукопись в конверт и послал ее дяде по почте? Нет, это было слишком опасно. Он знал, что в доме дяди остановился Эрбор. Слышал его разговоры за столом. Он понимал, что его дядя был склонен подозревать Эрбора в похищении рукописи. Но также понимал, что дядя никогда не поверит, что сначала Эрбор украл ее, а потом решил вернуть ее почтой. А если исключить Эрбора… Понимаете?
Хэдли потер подбородок.
– Да. Если исключить Эрбора, следовательно, ее мог украсть только кто-то из его домочадцев.
– Что же из этого следует? Сэр Уильям был уверен, что никто из его слуг этого сделать не мог, в разговоре с нами он высмеял даже мысль об этом. Оставались Лаура Биттон, Лестер Биттон, Шейла и Дрисколл. В момент пропажи рукописи Лестер и Лаура Биттон находились на расстоянии нескольких сот миль от дома. О рукописи было известно лишь четырем человекам, и двое из них были в Корнуолле! Из двоих оставшихся Шейлу едва ли можно было рассматривать как преступницу. Под подозрение неизбежно попадал Дрисколл, и дядя подумал бы, что он послал рукопись по почте в приступе раскаяния. Так что же ему оставалось делать? По каким-то причинам он не мог проникнуть в дом и оставить рукопись в таком месте, чтобы потом ее обнаружили. Сэр Уильям был совершенно уверен, что она не валялась где-то на виду. Он самым тщательным образом проверил весь дом и знал, что в доме ее нет. Следовательно, его по-прежнему подозревали бы в краже, вернул бы он ее по почте или подбросил бы как-нибудь в дом.
– Пусть меня повесят, если я понимаю, что он мог сделать, – признался старший инспектор. – Если только не затаиться и не позволить дяде подозревать Эрбора. Это было бы самым логичным. Но, будучи очень впечатлительным, Дрисколл, видимо, панически боялся, что каким-то образом дяде все станет известно. Поэтому он думает только о том, как бы поскорее избавиться от рукописи и таким образом навсегда выкинуть эту историю из головы.
– Вот именно! И именно здесь, – доктор Фелл в волнении постукивал палкой по полу, – именно в этот момент он на секунду совершенно потерял голову. Он хотел избавиться от рукописи. Она буквально жгла ему руки. Понимаете, что он сделал? Он не мог ни на что решиться. В этот день, когда над Лондоном сгустился плотный туман, он вышел на улицу и побрел куда глаза глядят. Но с каждым шагом его словно притягивало к дядюшкиному дому. У него в голове все время рождались самые невероятные возможности исполнить свое страстное желание, пока он совершенно не растерялся.
Вы помните, Хэдли, во сколько в тот день сэр Уильям появился в баре, где мы с вами сидели? Около двух часов. И, описывая кражу своей второй шляпы, он воскликнул: «Это случилось полтора часа назад, а я все еще не могу прийти в себя от возмущения!» Следовательно, кража произошла примерно без двадцати час. Сэр Уильям направлялся сделать свои ежемесячные визиты, как он нам сказал, в порядке которых редко происходят изменения. Кстати, в этот день он должен был, как заведено, нанести визит самому Дрисколлу. Кажется, он сам об этом упомянул… Его автомобиль стоял в густом тумане у кромки тротуара, а шофер отлучился за сигаретами, сэр Уильям еще не вышел из дому, а Дрисколл следил за машиной из-за угла.
– Сейчас мне вспоминается многое из того, что говорил Биттон, – мрачно ответил старший инспектор. – Он увидел какого-то человека, который протянул руку в оконце машины, нащупывая кармашек на внутренней стороне дверцы. Вы полагаете, что Дрисколл больше не мог ждать и хотел засунуть рукопись в кармашек таким образом, чтобы этого не заметили?
– Да. И ему помешало только неожиданное появление на сцене сэра Уильяма. Тот подумал, что это воришка, на самом деле он не собирался его преследовать, а только вспугнул его криком и бросился вперед, и Дрисколл (вероятно, импульсивно) сделал единственное, что пришло ему в голову, – сдернул цилиндр с головы сэра Уильяма и скрылся в тумане и сутолоке улицы.
– То есть…
– Инстинктивный поступок, дорогой мой. Потому что он знал, что дядя не побежит за ним. Он знал, что сэр Уильям просто останется на месте, ругаясь и проклиная злосчастного вора.
– Хорошо, – помолчав, сказал Хэдли. – Все правильно. Но вы забыли об одном. Он мог успеть засунуть рукопись в кармашек автомобиля, и, может быть, она так и лежит там.
Доктор Фелл печально посмотрел на мышку, которую поднял с пола.
– Простите, боюсь, но вы запаздываете на одиннадцать часов. Видите ли, даже в той спешке, с какой мы помчались в Тауэр на машине Биттона, я успел проверить ее кармашки. Ее там нет. Дрисколл не успел запихнуть ее туда. Он слишком торопился исчезнуть.
На лице Хэдли промелькнула слабая улыбка. И опять Рэмпоул почувствовал, что во время всего разговора старший инспектор о чем-то думал, задавал доктору Феллу своевременные вопросы, в уме подбирая необходимые ему кусочки головоломки.
– А теперь позвольте мне сопоставить факты, – сказал Хэдли. – Вы говорите, что Дрисколл ушел из дому сравнительно рано и больше не возвращался?
– Да.
– Он взял с собой рукопись. Но украденный цилиндр оставался здесь?
– Видимо, так.
– И кроме того… здесь находилась и стрела? Стрела, которую он затачивал, скорее всего, лежала на самом виду?
– Да.
– Тогда, – внезапно с мрачностью сказал Хэдли, – дело закончено. Сегодня утром Лестер Биттон пришел к Дрисколлу, но не застал его. Он вошел с помощью ключа, который одолжил ему брат, и вернулся домой в двенадцать часов, когда мисс Биттон его видела… как она сказала?.. «потрясенным и смеющимся».
Любой мог взять эту стрелу от арбалета из дома Биттона. Но из этой квартиры забрать ее мог только Лестер Биттон. Любой мог украсть цилиндр сэра Уильяма, но из этой квартиры только Лестер Биттон мог захватить его, чтобы нахлобучить на голову человека, которого он заколол в Тауэре, – то есть в точности выполнить пожелание Дрисколла. И Дрисколл действительно скончался в цилиндре, и по меньшей мере одна женщина оплакивает его смерть.
Доктор Фелл сбросил очки, которые повисли на шелковой ленточке, и с силой потер глаза.
– Да, – приглушенно сказал он, – я тоже так думал. Боюсь, факты говорят против него. Вот почему я спросил мисс Биттон, нес ли он что-либо в руках, когда возвратился домой.
Поглощенные восстановлением истории преступления, они не замечали, как постепенно угасал шум города. Даже приглушенные и отдаленные звуки дорожного движения постепенно замерли, так что их голоса звучали неестественно громко. Они не слышали ни скрипа половиц, ни внезапного шипения шин, когда по улице проезжал запоздалый автомобиль. Но даже через прикрытую дверь они услышали, как зазвонил телефон…
