Джон Карр - Три гроба
Рано или поздно кто-нибудь должен был это заметить — возможно, уже заметил. Подобный факт наверняка всплыл бы в коронерском суде. Тогда вы бы сразу увидели правду (на что я надеюсь) или запутались бы еще сильнее — не знаю… Важно то, что убийство на Калиостро-стрит произошло за несколько минут до того, как человек с фальшивым лицом позвонил в дверь этого дома без четверти десять.
— Но я не понимаю… — начал Хэдли.
— Невозможную ситуацию? Теперь я могу рассказать вам всю историю с самого начала.
— Да, но позвольте кое-что выяснить. Если Гримо, как вы говорите, застрелил Флея на Калиостро-стрит незадолго до без четверти десять…
— Я этого не говорил, — возразил доктор Фелл.
— Что?!
— Вы поймете, если будете терпеливо слушать мои объяснения с начала до конца. В среду вечером на прошлой неделе, когда Флей впервые возник из прошлого, якобы выбравшись из могилы, чтобы предстать перед братом с ужасной угрозой в «Уорикской таверне», Гримо решил убить его. Понимаете, Гримо был единственным из фигурирующих в деле, у кого имелся мотив для убийства Флея. Он был богатым респектабельным человеком, а прошлое давно похоронил. И тут как гром среди ясного неба появляется ухмыляющийся незнакомец, который оказывается его братом Пьером. Во время побега из тюрьмы Гримо убил одного из своих братьев, оставив его похороненным заживо, и убил бы второго, если бы не помешал случай. Его все еще могли экстрадировать и повесить, а Пьер Флей выследил его.
Теперь вспомните, что именно сказал Флей, внезапно представ перед Гримо тем вечером в таверне. Вспомните, что он говорил и делал, и вы поймете, что Флей, несмотря на шаткую психику, был далеко не так безумен, каким хотел казаться. Если Флей намеревался всего лишь свершить личную месть, стал бы он появляться перед Гримо в присутствии нескольких свидетелей и говорить подобными намеками? Флей использовал мертвого брата как угрозу, и это был единственный раз, когда он упомянул о нем. Почему Флей сказал: «У меня есть брат, чьи возможности куда шире и который очень опасен для вас. Мне не нужна ваша жизнь, а ему нужна. И если он навестит вас… Он может быть куда опаснее для вас, чем я»? И почему он после этого протянул Гримо свою карточку с тщательно написанным адресом? Эта карточка вкупе с его словами и последовавшими действиями выглядит весьма многозначительно. Пугая Гримо при свидетелях, Флей имел в виду следующее: «Ты, братец, стал богатым и толстым в результате кражи, которую мы оба совершили в молодости. Я беден и ненавижу свою работу. Ты навестишь меня по адресу, который я тебе дал, чтобы мы могли все уладить, или мне натравить на тебя полицию?»
— Шантаж, — тихо произнес Хэдли.
— Да. Флей был «чокнутым», но далеко не дураком. Заметьте, как ловко он завуалировал смысл своих последних угрожающих слов, обращенных к Гримо. «Я тоже подвергаю себя опасности, имея дело с моим братом, но готов рискнуть». Разумеется, он имел в виду самого Гримо. «Ты, мой брат, можешь убить меня, как убил другого брата, но я готов рискнуть. Предпочитаешь, чтобы я нанес тебе дружеский визит или чтобы наш мертвый брат пришел отправить тебя на виселицу?»
Подумайте о поведении Флея впоследствии — в тот вечер, когда он был убит. Помните, с какой радостью он избавлялся от своего реквизита иллюзиониста и уничтожал его? И слова, с которыми он обратился к О'Рорку? В свете того, что нам известно теперь, эти слова могут иметь лишь одно объяснение. «Я уничтожаю мое оборудование. Моя работа закончена, и я больше в нем не нуждаюсь. Разве я тебе не говорил? Я собираюсь навестить своего брата. Он должен уладить одно наше старое дельце».
Разумеется, это означало, что Гримо придется согласиться с его условиями. Флей имел в виду, что навсегда прощается с прежней жизнью и возвращается в свою могилу как мертвец с кучей денег, но точнее выразиться он не мог, не выдав себя. Но Флей знал, что его брат хитер — в прошлом у него была возможность в этом убедиться. Говоря с О'Рорком, он не мог предупредить его прямо, надеясь, что Гримо заплатит ему требуемую сумму, но подал явный намек. «Если со мной что-то случится после того, как мой брат уладит дело, — сказал он, — ты найдешь его на той же улице, где живу я. У него там не постоянное жилье, но он снял на этой улице комнату».
Последнее заявление я вскоре вам объясню, а сейчас вернемся к Гримо. Он никогда не намеревался договариваться с Флеем. Коварный, проницательный, склонный к театральным эффектам и, как вам известно, интересовавшийся практикой фокусников и иллюзионистов, Гримо решил раз и навсегда избавиться от неудобного братца. Флей должен был умереть, но осуществить это было куда труднее, чем казалось.
Если бы Флей явился к нему тайно, не оповещая никого о своих связях с Гримо, все было бы просто. Но Флей оказался слишком умен. Он оповестил о своем имени и адресе группу друзей Гримо и намекнул на тайну, касающуюся профессора. Если Флея найдут убитым, кто-то может сказать: «Не тот ли это тип, который…» За этим последуют опасные вопросы, так как один Бог знает, что Флей мог рассказать о Гримо другим людям. Единственное, что он вряд ли кому-либо доверил, — это тайна, дающая ему власть над братом, поэтому его необходимо заставить умолкнуть. Что бы ни случилось с Флеем, как бы он ни умер, можно ожидать вопросов, касающихся Гримо. Остается притвориться, будто Флей охотится за ним, — прислать себе письма с угрозами (не слишком очевидными), изобретательно встревожить домочадцев и наконец информировать всех, что Флей грозил прийти к нему в тот вечер, когда он сам намеревался прийти к Флею. Вскоре вы поймете, как Гримо разработал изобретательный план убийства.
Вот какого эффекта добивался Гримо. Должны быть очевидцы прихода к нему Флея в субботу вечером. Флей входит к нему в кабинет, и они остаются вдвоем. Потом слышатся звуки ссоры, потасовки, выстрела и падения тела. Дверь открывают, обнаруживая одного Гримо со скверной на вид, но поверхностной раной от пули, царапнувшей бок. Никакого оружия не найдено. Из окна свешивается веревка, принадлежащая Флею, по которой тот якобы спустился вниз. Вспомните, что прогноз на тот вечер обещал отсутствие снега, так что разглядеть следы было бы невозможно. «Флей думал, что убил меня, — сказал бы Гримо. — Я притворился мертвым, и он сбежал. Нет, не натравливайте на беднягу полицию — я серьезно не пострадал». А на следующее утро Флея обнаружили бы мертвым в его собственной комнате. Рядом валялся бы револьвер, а на столе лежала бы записка о самоубийстве, извещающая, что он застрелился в отчаянии при мысли, что убил Гримо… Вот, джентльмены, иллюзия, которую Гримо намеревался создать.
— Но как он это проделал? — осведомился Хэдли. — И в любом случае это ему не удалось!
— Да. Понимаете, план не сработал. О его более поздней части — иллюзии Флея, якобы входящего в кабинет Гримо, когда сам Флей должен был лежать мертвым в доме на Калиостро-стрит, — я расскажу в свое время. Гримо с помощью мадам Дюмон уже сделал определенные приготовления.
Он договорился с Флеем о встрече в его комнате над табачной лавкой в субботу в девять вечера для денежного расчета. Как вы помните, Флей, радостно бросив свою работу и уничтожив реквизит, покинул театр около четверти девятого.
Гримо выбрал этот вечер, так как, следуя постоянному обычаю, проводил все субботние вечера один в своем кабинете, не позволяя никому его беспокоить ни по какой причине, а также потому, что должен был уйти и вернуться через дверь в полуподвал, где находилась комната Энни, у которой субботний вечер был выходным. Вспомните, что после того, как Гримо поднялся к себе в кабинет в половине восьмого, никто не видел его, пока он сам не открыл дверь без десяти десять, чтобы впустить посетителя. Правда, мадам Дюмон утверждала, что говорила с ним в кабинете в половине десятого, когда забирала кофейный поднос. Позже я объясню, почему не поверил этому заявлению. Факт в том, что тогда Гримо находился не в кабинете, а на Калиостро-стрит. Мадам Дюмон было велено прятаться у двери кабинета в девять тридцать и выйти под каким-нибудь предлогом. Почему? Потому что Гримо приказал Миллсу подняться наверх в половине десятого и наблюдать за дверью кабинета из комнаты, выходящей в коридор. Миллс должен был стать жертвой иллюзии, созданной Гримо. Но если бы по какой-то причине Миллсу пришла в голову мысль поговорить с Гримо или повидать его, Дюмон, поджидающая в арке, должна была отогнать его от двери.
Почему Миллса выбрали в качестве жертвы иллюзии? Потому что, несмотря на предельную добросовестность, заставляющую его педантично выполнять все инструкции, он так боялся «Флея», что не стал бы вмешиваться, когда полый человек поднимался бы по лестнице. Миллс не только не должен был атаковать человека с фальшивым лицом в опасные моменты перед тем, как тот войдет в кабинет, но даже выходить из своей комнаты. Ему велели оставаться там, и он так бы и сделал. Наконец, его выбрали из-за очень маленького роста — этот факт вскоре станет понятным.
