Стивен Ван Дайн - Дело Бенсона

– Когда майор придет сюда, – закончил Маркхэм, – я посажу его в это кресло. – Он указал на кресло рядом со своим столом. – Вы, сержант, сядете справа от него и будет лучше, если посадите слева Фелпса или еще кого-нибудь не своих людей. Как только я дам сигнал, вы схватите его, но не раньше.

Когда Хэс вернулся с Фелпсом и они заняли места, указанные Маркхэмом, заговорил Ванс:

– Вы должны быть наготове, сержант. Когда майор узнает, что его дело проиграно, он будет сильно сопротивляться.

– Спасибо за совет, мистер Ванс, – сказал Хэс, – но это не первый человек, которого мне приходится арестовывать. И, кроме того, майор не из сильных людей, да и нервы у него не в порядке.

– Вам виднее, – равнодушно сказал Ванс. – Я вас предупредил. Майор хладнокровный человек, и он может, не моргнув глазом, потерять последний доллар. Но когда речь пойдет о его жизни, может произойти взрыв. Когда человек живет без страха, без эмоций или энтузиазма и происходит взрыв – он кончает самоубийством. Самоубийство – это тоже психологическая реакция, но майор не из тех, кто убивает себя.

– Вы отлично разбираетесь в психологии, – усмехнулся Хэс, – но я мы неплохо знаем человеческую натуру.

Ванс зевнул и начал закуривать сигарету. Я заметил, что он отодвинул свое кресло подальше от стола.

– Ну, шеф, я думаю, теперь все ваши неприятности кончились, – сказал Фелпс. – Но, откровенно говоря, я полагал, что нашим человеком является Ликок. Кто расколол этого майора?

– Заслуги в этой работе будут принадлежать сержанту Хэсу и Бюро, – сказал Маркхэм. – Жаль, конечно, Фелпс, но прокуратура останется в стороне.

– Такова жизнь, – философски отозвался Фелпс.

До прихода майора Бенсона мы сидели молча. Маркхэм задумчиво курил. Ванс с улыбкой разглядывал дело о подкупе судьи. Хэс н Фелпс почти не шевелились.

Майор Бенсон сердечно поздоровался со всеми. Если он и подо-зревал что-либо, то вида не показывал.

– Майор, я хочу задать вам несколько вопросов, – тихо сказал Маркхэм.

– К вашим услугам, – с готовностью ответил майор.

– У вас есть оружие?

– Да, армейский кольт, – удивленно ответил майор.

– Когда вы в последний раз чистили его и наполняли обойму? На лице майора не дрогнул ни один мускул.

– Точно не помню. Я чистил его несколько раз, а набивал обойму после отпуска.

– Вы кому-нибудь одалживали его недавно?

– Нет…

Маркхэм взял отчет Ститта.

– Как вы собираетесь удовлетворить своих клиентов, поскольку заложили их ценные бумаги?

– Ах, вот оно что! Так вы воспользовались дружбой и послали человека проверить мои книги! – Я заметил, что майор покраснел.

– Я послал его туда с другой целью, – холодно сказал Маркхэм. – Но сегодня я был в вашей квартире.

– Значит, вы проникли и туда? Так… – На лбу майора вздулись вены.

– И я нашел там драгоценности миссис Баннинг… Как они к вам попали, майор?

– Это не ваше проклятое дело, – как обычно холодно ответил майор.

– А мое ли дело сказать вам, что пуля, поразившая Олвина Бенсона, была выпущена из вашего пистолета? – также холодно спросил Маркхэм.

– Так вы заманили меня, задаете разные вопросы я хотите приписать мне преступление!

– Вы дурак! – неожиданно вмешался Ванс. – Неужели вы не понимаете, что он из-за дружеских чувств не может поверить в вашу вину и пытается дать вам возможность оправдаться?

Майор резко повернулся к Вансу:

– А вы заткнитесь, трепло!

– Вам это не поможет, – спокойно ответил Ванс.

– Ах вот как! – взвыл майор и вскочил на ноги. Глаза его блестели от ярости.

Сержант Хэс не успел вскочить, как мощный удар в челюсть, который навес ему майор, заставил его опрокинуться на пол вместе с креслом. Вскочивший Фелпс получил удар ногой в живот и согнулся пополам.

Майор выставил вперед руки и повернулся к Маркхэму:

– Ну, теперь я доберусь до тебя! – и сделал к нему шаг.

Но это был последний шаг майора Бенсона. Ванс резко бросился вперед, схватил его за кисть правой руки, сильно рванул на себя и вывернул руку за спину. С воплем майор упал на колени перед Вансом. Лицо его перекосилось от бати и ярости. К этому времени сержант успел подняться на ноги и придти в себя, и вскоре я услышал щелканье наручников. Майора усадили в кресло, он громко стонал.

– Ничего серьезного, – сказал Ванс. – Растяжение связок, через несколько дней заживет.

Хэс молча подошел к Вансу и протянул руку. В этом жесте были и извинение, и уважение. Я сразу же воспылал к нему любовью.

Когда Хэс увел арестованного, а Фелпсу была оказана помощь, Маркхэм подошел к Вансу н взял его под руку.

– Пойдем отсюда, – сказал он. – Дело закончено.

Глава 25. Ванс объясняет свои методы

(Четверг, 20 июня, 9 часов вечера)

Вэтот же день вечером после турецкой бани и обеда мы расположились в комнате отдыха Стюйвезант-клуба. Мы долго молча курили, а потом Ванс неожиданно, как бы отвечая на собственные мысли, сказал:

– И такие упрямые и без воображения люди, вроде сержанта Хэса, составляют барьер между преступниками и обществом!.. Печально, печально.

– Сегодня у нас нет наполеонов, – отозвался Маркхэм, – а если бы и были, то неизвестно, получились бы из них детективы или нет.

– Но даже они продвинули бы вперед профессию, – сказал Ванс, – и внесли в дело психологические факторы. Насколько я понимаю, ваши полисмены выбираются по росту и весу, что необходимо им для драк с бандитами. Американский идеал…

– Во всяком случае, Хэс простил вас, – сказал Маркхэм.

– Еще бы, – улыбнулся Ванс. – В газетах он получит столько славы и лести, что за это простит любого. Он даже простит майора за удар… А бедняга Фелпс будет бояться ног до конца дней своих.

– Вы, конечно, угадали реакцию майора. Я готов принять ваши психологические методы. Ваша эстетическая дедукция навела вас на верный след. – Он помолчал. – Объясните мне все же, почему вы были убеждены в вине майора?

Ванс откинулся на спинку кресла.

– Вернемся к характерным особенностям преступления. Перед самым выстрелом Бенсон и убийца разговаривали или спорили, один сидя, а другой стоя. Потом Бенсон взял книгу, делая вид, что читает. Он сказал все, что хотел. Его чтение было знаком окончания разговора: никто не читает книгу во время разговора, если для этого нет цели. Затем убийца, увидев, что ситуация безнадежна, героически выхватил пистолет, навел на Бенсона и нажал курок. Таковы факты.

Ванс несколько раз глубоко затянулся.

– Давайте теперь проанализируем их. Как я уже говорил, убийца не стрелял в тело, хотя шансов попасть в тело было гораздо больше, чем попасть в голову. Он выбрал трудную и опасную цель. Его техника исполнения, так сказать, была дерзка, точна и бесстрашна. Только человек с железными нервами и хваткой игрока мог отважиться на это. Следовательно, все нервные, импульсивные и слабовольные личности автоматически исключались из числа подозреваемых. Точный деловой подход к убийству безошибочно указывает, что оно задумано и осуществлено хладнокровным, расчетливым человеком, у которого огромное самообладание и страсть к риску. В преступлении не было ничего утонченного, никакой игры воображения. Каждая деталь указывала на агрессивный и тупой ум, который привык действовать прямолинейно и конкретно. Я полагаю, Маркхэм, вы умеете разбираться в человеческой натуре?

– Возможно, – с сомнением ответил Маркхэм.

– Отлично. Учитывая психологические особенности, оставалось найти такого человека, который был бы способен совершить преступление при сложившихся обстоятельствах… Так уж вышло, что я давно знал майора, и, когда утром я побывал на месте преступления, я понял, что это дело его рук. Это преступление в каждой своей детали четко отражало все психологические черты личности, которая его совершила. Но даже не зная его лично, по одним только фактам, я бы непременно включил майора в число подозреваемых.

– Но допустим, что это сделал другой человек типа майора?

– По природе мы все различны, – ответил Ванс, – однако две личности, близкие по натуре, могут существовать одновременно. В таком случае сыграл бы свою роль закон вероятности. Даже если бы в Нью-Йорке существовали две одинаковые личности, разве у них могли бы быть одни и те же шансы н мотивы для убийства? Когда в деле появился Пфайф, я включил его в свой список на том основании, что он игрок и охотник. Не зная его лично, я обратился за инфюрмацией к полковнику Острандеру, и то, что он сказал мне, немедленно выбросило Пфайфа из игры.

– Но он человек импульсивный и опрометчивый игрок, – возразил Маркхэм, – и он вполне мог рискнуть.

– О! Между опрометчивым игроком и уравновешенным игроком вроде майора Бенсона есть огромная психологическая бездна. Опрометчивым игроком руководят страх, надежда и отчаяние, уравновешенный игрок действует на основе своего опыта, убеждения и рассудительности. Один действует под влиянием эмоций, другой – ума. Майор отличается от Пфайфа своим самообладанием. Майор самоуверен, но это не безрассудная самоуверенность – она основана на инстинктивной вере в собственную непогрешимость и безопасность. Это противоположность того, что фрейдисты называют комплексом неполноценности – форма этомании, вариант fobie des grandeurs[67]. У майора это есть, а у Пфайфа отсутствует. И поскольку преступление указывает на наличие этого качества у преступника, я понял, что Пфайф невиновен.