Агата Кристи - Том 5
– Это моя глубокая привязанность, Вьюнок, – сообщил он. – Познакомься с Марком и Гермией. Они очень серьезные и интеллигентные. Постарайся не ударить перед ними лицом в грязь. А мы были в варьете, смотрели прелестное шоу – «Давайте веселиться!». Вы, держу пари, только что с Шекспира или Ибсена?
– Смотрели «Макбета», – сказала Гермия.
– Ага, и какое впечатление от постановки Баттерсона?
– Мне понравилось, – ответила Гермия. – Интересные световые эффекты. Впечатляющая, поразительная сцена пира.
– А как выглядели ведьмы?
– Ужасно! – сказала Гермия и добавила: – Как всегда.
Дэвид кивнул, заметив:
– Обычно в их трактовке присутствует элемент пантомимы. Скачут, кривляются, как три Короля-Демона. Так и ждешь – вот явится Добрая Фея в белых одеждах с блестками и закричит сдавленным голоском:
Злодейству никогда добра не победить,Макбету суждено в ловушку угодить!
Мы дружно рассмеялись, но Дэвид, человек необыкновенно проницательный, пристально поглядел на меня.
– Что с тобой? – спросил он.
– Ничего. Просто я на днях размышлял о Зле и Короле-Демоне в пантомимах. И еще о Добрых Феях.
– С чего бы это?
– Так, в голову пришло. В Челси, в кафе-баре.
– Ну, ты у нас не отстаешь от моды. Молодчина, Марк! Только в Челси. Там богатые наследницы выходят замуж за талантливых рок-музыкантов на пути к всемирной славе. Вот где место нашему Вьюнку, правда?
Вьюнок еще шире раскрыла большие синие глаза.
– Ненавижу Челси, – возразила она. – «Фэнтези» мне нравится больше. Все здесь такое вкусное, замечательно!
– И прекрасно, Вьюнок! Да и вообще, для Челси ты недостаточно богата. А ты, Марк, расскажи-ка нам подробнее о «Макбете» и страшных ведьмах. У меня есть свое мнение насчет того, как показать сцену с ведьмами.
Дэвид в бытность студентом участвовал в драматическом клубе Оксфорда и прославился на весь университет.
– Как же?
– Я бы их показал совсем обычными. Просто хитрые, тихие старушки. Как ведьмы в любой деревне.
– Но теперь никаких ведьм в помине нет! – сказала Вьюнок.
– Ты так говоришь, потому что ты городская жительница. В каждой английской деревне есть своя ведьма. Старая миссис Блэк, третий дом на холме. Мальчишкам не велено ей докучать, время от времени ей делают подарки – дюжину яиц, домашний пирог. А все потому, – он выразительно поднял палец, – что, если не угодишь ведьме, коровы перестанут доиться, не уродится картофель или малыш Джонни вывихнет ногу. Каждый знает: не следует навлекать на себя гнев старой дамы, хотя вслух об этом говорить не принято.
– Ты шутишь, – надула губки Вьюнок.
– Нисколько. Правда, Марк?
– Общее образование покончило с подобными суевериями, – заметила Гермия скептически.
– Только не в сельской местности. А твое мнение, Марк?
– По-моему, ты прав, – ответил я, подумав. – Хотя с уверенностью я сказать не берусь. Почти не жил в деревне.
– Мне кажется, представлять на сцене ведьму как обычную старуху невозможно, – заявила Гермия, возвращаясь к замечанию Дэвида. – В них, безусловно, должно быть что-то сверхъестественное.
– Но подумайте сами, – возразил Дэвид, – это все равно что сумасшествие. Если безумец мечется как угорелый, с соломой в волосах и искаженным лицом, никому не страшно. Но помню, однажды меня послали с запиской к врачу-психиатру в лечебницу, я должен был подождать в приемной, где какая-то милая старушка сидела себе спокойно, попивая молоко. И вдруг она наклоняется ко мне и спрашивает еле слышно: «Это ваше несчастное дитя похоронено в стене за камином?» Кивнула и добавила: «Ровно в двенадцать десять. Минута в минуту. Каждый день. Притворитесь, что не заметили крови». Меня пробрал страх, когда она все это нашептывала, ласково и спокойно.
– А в стене за камином и вправду был кто-то похоронен? – полюбопытствовала Вьюнок.
Дэвид, не обратив на ее слова внимания, продолжал:
– Возьмите, к примеру, медиумов. Трансы, темные комнаты, шепот, стуки. После чего медиум поправляет волосы, собирает вещи и отправляется домой ужинать. Обычная, спокойная, добродушная женщина.
– Значит, ты представляешь себе ведьм так: три шотландские старые карги с даром предвидения тайно совершают свои обряды, колдуют над кипящим котлом, вызывают духов, но сами остаются с виду тремя обычными старухами? Пожалуй, ты прав. Производит впечатление.
– Если вы сумеете заставить актеров играть это таким образом, – сухо вставила Гермия.
– Верно, – согласился Дэвид. – Малейший намек на безумие в пьесе – и актер пускается во все тяжкие! То же и с неожиданной смертью. Ну не может он просто так взять и упасть замертво. Стонет, пошатывается, вращает глазами, хватается за сердце – разыгрывает целую сцену. Кстати, о сценах: как вам исполнение Макбета Филдингом? Невероятно противоречивые оценки критики.
– Блестяще играет, – сказала Гермия. – Сцена с врачевателем, после того как он ходит во сне... «Неужто не поможешь ты утратившему разум?» Он выявил то, что мне никогда не приходило в голову, ведь это приказ врачевателю убить жену. И ясно, что жену он любит. Филдинг раскрыл борьбу между страхом и любовью в душе своего героя. А реплика: «И после – суждено тебе погибнуть» – поразила меня до глубины души. Как никогда.
– Шекспира ожидали бы некоторые сюрпризы, доведись ему увидеть, как играют его пьесы нынче, – иронически заметил я.
– На мой взгляд, нынешние режиссеры немало потрудились, искореняя истинный дух его творчества.
– Обычное удивление автора от трактовки его пьесы постановщиком, – тихо проговорила Гермия.
– А Шекспира вроде написал какой-то Бэкон?[70] – осведомилась Вьюнок.
– Эта теория давно устарела, – добродушно ответил Дэвид. – А что, кстати, известно тебе о Бэконе?
– Он изобрел порох, – победоносно возвестила его подружка.
Дэвид посмотрел на нас с Гермией.
– Вам ясно, почему я люблю эту девушку? – спросил он. – Ее познания так оригинальны. Не Роджер[71], любовь моя, а Фрэнсис.
– Любопытно, что Филдинг играет и Третьего Убийцу. Кто-нибудь до него играл?
– Кажется, да, – сказал Дэвид. – Как в ту пору было удобно – приглашаешь, если требует дело, первого попавшегося убийцу. Вот бы сейчас так!
– И сейчас такое бывает, – возразила Гермия. – Гангстеры. Киллеры, или как их там еще называют. Чикаго и тому подобное.
– Верно, – согласился Дэвид. – Но я имел в виду не гангстеров, рэкетиров или баронов преступного мира, а простых, обычных людей, которым нужно избавиться от кого-то нежелательного. Деловой соперник, скажем; или тетушка Эмили – так богата и чересчур зажилась на этом свете. Или муж-простофиля под ногами путается. Воображаете, как просто – звоните в «Хэрродс»[72] и заказываете: «Пришлите, пожалуйста, двух убийц поопытнее».
Мы все снова рассмеялись.
– А разве нельзя каким-то образом подстроить убийство? – спросила Вьюнок.
Мы повернулись к ней.
– Что ты имеешь в виду, Вьюночек? – поинтересовался Дэвид.
– Ну, в общем, кто захочет, может это устроить... Ну, простые, обыкновенные люди вроде нас, как ты говоришь. Только, кажется, это очень дорого.
В больших синих глазах была непритворная наивность, губы полуоткрыты.
– О чем ты? – Дэвид с любопытством взглянул на нее.
Вьюнок заметно растерялась:
– Ах, ну... я напутала. Я имела в виду белого коня. И все такое.
– Белого коня? Какого еще белого коня?
Вьюнок покраснела и опустила взор:
– Наверное, я наболтала глупостей. Просто при мне об этом говорили, а я не так поняла.
– Отведай-ка лучше этой дивной шарлотки, – ласково предложил Дэвид.
2
В жизни иногда случаются престранные вещи – услышишь неожиданно что-нибудь, и вдруг через день снова тебе кто-то говорит то же самое. Со мной такое произошло на следующее утро.
У меня зазвонил телефон, и я снял трубку. Послышался судорожный вздох, затем прерывающийся голос произнес с вызовом:
– Я подумала об этом, и я приеду.
Я сделал бесплодную попытку разобраться, в чем дело, и, надеясь выиграть время, спросил:
– Прекрасно, но с кем имею... э-э... честь?
– В конце концов, – продолжал голос, – молния дважды не ударяет в одно и то же место.
– Вы правильно набрали номер?
– Конечно. Это Марк Истербрук?
– Ясно, – догадался я. – Миссис Оливер.
В трубке с удивлением произнесли:
– Вы не узнали меня? Мне и в голову не пришло. Марк, я насчет этого благотворительного праздника. Я поеду и буду надписывать там книжки, если Роуда уж так хочет.
– Очень мило с вашей стороны. Они вас примут у себя.
