Дороти Сэйерс - Рассказы о лорде Питере
— Чепуха, — возразил ее муж. — Деревенские жители не любят этого места, это и заставляет лошадей нервничать. Просто удивительно, как передаются животному чувства всадника. У меня, например, никогда не было неприятностей у Столба мертвеца.
В Петеринг Фрейерс вела неширокая и даже в ноябрьский день красивая дорога. Медленно труся под холодными лучами предзимнего солнца по продуваемым ветрами тропинкам Эссекса, Уимзи чувствовал себя спокойным и счастливым. Хороший бросок через выгон привел его в состояние приятного возбуждения. Он совершенно забыл про Столб мертвеца и его зловещую репутацию, как вдруг сильный толчок и рывок в сторону, такой неожиданный, что он едва усидел в седле, вернули его к действительности. С некоторым трудом он выровнял Полли Флиндерс и остановил ее.
Следуя верховой тропой, с двух сторон заросшей можжевельником и сухим папоротником, он оказался на самой высокой точке выгона. Чуть впереди виднелась еще одна верховая тропа, которая подходила к первой, и на их пересечении стоял, как показалось Уимзи издали, разрушенный указательный столб. Хотя для дорожного знака он был слишком низким и толстым, и на нем не было указателей. Однако на стороне, обращенной к нему, Уимзи различил какую-то надпись.
Он успокоил лошадь и мягко понудил ее идти вперед, к столбу. Она нерешительно сделала несколько шагов и, храпя, прянула в сторону.
— Странно, — сказал Уимзи, — если таково состояние моего рассудка, передающееся лошади, то мне следует обратиться к врачу. — В чем дело, старушка? Что с тобой?
Полли Флиндерс вежливо, но решительно отказалась стронуться с места. Он слегка сжал каблуками ее бока. Она пошла боком, прядая ушами и закидывая голову так, что он видел белок ее негодующего глаза. Он спешился и, взяв лошадь под уздцы, потянул ее за собой. После короткого словесного внушения лошадь пошла за ним, вытянув шею и ступая так, словно она шла по тонкому льду. Но после нескольких нерешительныхы шагов она снова остановилась, дрожа всеми своими конечностями. Он положил руку ей на шею и почувствовал, что шея стала влажной от пота.
— Проклятье! — сказал Уимзи. — Послушай, я непременно должен прочитать, что написано на этом столбе. Если ты не хочешь идти, то, может быть, постоишь спокойно?
Уимзи забросил поводья на шею лошади и пошел вперед, время от времени оглядываясь назад, чтобы убедиться, что лошадь не собирается убегать. Она стояла довольно спокойно, лишь тревожно переступала ногами.
Уимзи подошел к столбу. Это был крепкий столб из мореного дуба, заново окрашенный белой краской. Черная надпись тоже была подновлена. Она гласила:
НА ЭТОМ МЕСТЕ
БЫЛ ПРЕДАТЕЛЬСКИ УБИТ
ГЕОРГ УИНТЕР,
ЗАЩИЩАЯ ДОБРО
СВОЕГО ХОЗЯИНА,
ЧЕРНЫМ РАЛЬФОМ
ИЗ ХЕРРИТИНГА,
КОТОРЫЙ ВПОСЛЕДСТВИИ
БЫЛ ПОСАЖЕН НА ЦЕПЬ
ЗДЕСЬ, НА МЕСТЕ СВОЕГО ПРЕСТУПЛЕНИЯ.
9 НОЯБРЯ 1674 ГОДА
СТРАШНОЕ ПРАВОСУДИЕ
— Прекрасно, просто замечательно, — сказал Уимзи. — Без сомнения, это Столб мертвеца. Полли Флиндерс, по-видимому, разделяет чувства местных жителей насчет этой части выгона. Ну ладно, Полли, если твое мнение таково, я не стану переубеждать тебя силой. Но могу ли я спросить тебя: если ты столь чувствительна к простому столбу, то почему же ты так спокойно проглотила карету смерти и четырех лошадей без головы?
Лошадь нежно ухватила плечо его куртки и пожевала ее.
— Так-так; я все понял, — сказал Уимзи. — Если бы ты могла, то пошла, но ты действительно не можешь. Ну а те лошади, Полли?... Может, они несли на себе самородную серу из самого адского колодца? А может, от них исходил всего лишь простой и знакомый запах конюшни?
Он уселся в седло и, развернув Полли, направил ее так, чтобы обойти столб и выйти на дорогу.
— Сверхъестественное объяснение, я думаю, исключается. Любое суждение a priori[54] в этом случае также бессмысленно. Значит, остается на выбор: виски или чьи-то плутни. По всему видно, без дальнейшего расследования не обойтись.
Размышляя таким образом, он спокойно двигался вперед.
— Если бы, предположим, по какой-то причине я захотел напугать соседей призраком кареты и безголовых лошадей, я бы, конечно, выбрал для этого темную дождливую ночь... Боже! Это была именно такая ночь. Теперь, если бы я взял черных лошадей и разрисовал их белым — бедняги, как бы они выглядели!... Нет, не то. Как же делаются эти трюки с отрезанными головами? Белые лошади, конечно, и... что-нибудь черное, наброшенное им на головы. Правильно! И люминесцентная краска на упряжи, мазки ею же по корпусу тут и там, чтобы создать хороший контраст и сделать невидимым все остальное.
Ну, с этим никаких трудностей. Но они должны идти бесшумно... А почему бы и нет? Четыре плотных черных мешка, набитых отрубями и хорошо притороченных к лошадиным мордам, обвязанные копыта — и лошади будут идти почти неслышно, особенно в ветреную погоду. Тряпье вокруг колец уздечки и на концах постромок заглушит их звяканье и поскрипывание. Посадить кучера в белом пальто и черной маске, поставить карету на резиновый ход, разрисовать ее фосфором и хорошенько промаслить на стыках, и, клянусь, получится такое, что вполне сможет напугать хорошо подвыпившего джентльмена на пустынной дороге в половине третьего ночи.
Он был доволен ходом своих рассуждений и весело постукивал хлыстом по ботинкам.
— Но черт побери! Она ведь ни разу больше не прошла мимо меня! Куда она подевалась? Карета с лошадьми не может, знаете ли, растаять в воздухе. Наверное, там все же есть боковая дорога или же... Полли Флиндерс, ты все время тянешь меня за ногу.
Верховая тропа в конце концов вывела Уимзи на шоссе у знакомой ему теперь развилки, где он встретил полицейского. Легким неторопливым шагом его светлость ехал к дому, внимательно разглядывая живую изгородь по левую руку в надежде найти тропу, которая, без сомнения, должна была тут быть. Однако ничто не вознаградило его поисков. Огороженные поля с воротами, закрытыми на висячие замки, были единственными проемами в живой изгороди, пока, наконец, не оказалось, что полоса зелени кончилась и он снова разглядывает укрытую деревьями дорогу, по которой позавчера ночью промчалась карета смерти.
— Проклятье! — сказал Уимзи.
Ему впервые пришло в голову, что карета, возможно, сделала круг и вернулась обратно через Литтл Доддеринг. Совершенно верно, ведь в среду ее видели около литтл-доддерингской церкви. Тогда она тоже неслась в сторону Фримптона.
Обдумывая все это, Уимзи пришел к заключению, что карета приехала из Фримптона, по Черной тропе объехала церковь — дурная примета, естественно, — и возвратилась на шоссе. Но в таком случае...
— Проедем-ка еще разок, мой славный Виттингтон[55], — сказал Уимзи, и Полли Флиндерс послушно повернула обратно. — Я буду не я, если карета не прошла через одно из этих полей!
Медленным шагом он ехал по правой стороне дороги вдоль живой изгороди, уставясь в землю, словно скряга-абердинец[56], потерявший грош.
За первыми воротами простиралось поле, засеянное ровными рядами озимой пшеницы. Было ясно, что ни одно колесо не проходило по этому полю в течение многих недель. Вторые ворота выглядели более обнадеживающе. Они вели на оставленное под пар поле, изрезанное у входа многочисленными глубокими следами колес. При дальнейшем исследовании выяснилось, однако, что это была одна-единственная колея и только у самых ворот. Казалось невероятным, чтобы таинственная карета исчезла с поля, не оставив следов.
Уимзи решил искать дальше.
Третьи ворота явно требовали ремонта. Они сильно просели, засов сломался и ворота были прикреплены к столбу старательно скрученной проволокой. Уимзи слез с лошади и, внимательно осмотрев проволоку, убедился, что уже давно ничья рука не касалась ее ржавой поверхности.
До развилки оставалось всего двое ворот. Одни снова вели на пашню, где темные ровные борозды являли картину полной непотревоженности, но при виде последних ворот сердце Уимзи забилось сильнее.
Земля здесь тоже была вспахана, но по краю поля проходила широкая, хорошо утрамбованная тропа, вся изрытая колеями и заполненными водой ямами. Ворота были не заперты и держались на одной пружинной задвижке. Внимательно исследовав подъездной путь, Уимзи заметил след четырех узких колес — несомненно, отпечатки резиновых шин.
Уимзи широко распахнул ворота и въехал на поле.
Тропа огибала пашню с двух сторон; затем были другие ворота и другое поле с длинными буртами кормовой свеклы и двумя сараями. Заслышав звук лошадиных копыт, из ближайшего сарая появился человек с кистью в руках и остановился, следя за приближением всадника.
— Здравствуйте! — как можно добросердечнее сказал Уимзи.
— Здравствуйте, сэр.
