Рекс Стаут - Не позднее полуночи

— Я отказываюсь отвечать, — он с трудом владел голосом. — Я отказываюсь отвечать по совету своего адвоката.

— Кто ваш адвокат?

— Рудольф Хансен.

— Но ведь он это отрицает. — Вульф перевел взгляд на Хансена. — Скажите, мистер Хансен, считаете ли вы, что вы выступаете сейчас в качестве адвоката мистера Баффа?

— Нет, не считаю, — это прозвучало как окончательное решение. — В сложившейся ситуации я не смог бы, даже если бы захотел, из-за возможного конфликта интересов. Адвоката мистера Баффа зовут Арнольд Даффен, его контора всего в нескольких кварталах отсюда.

Бафф посмотрел на Хансена. Круглое красное лицо, казалось, еще больше опухло.

— Но послушайте, Рудольф, ведь Арнольда может не оказаться сейчас на месте. Мне необходимо с вами посоветоваться, конфиденциально, прямо сейчас.

— Нет, это невозможно.

— Тогда мне необходимо попробовать с ним связаться. — Бафф привстал, явно намереваясь нас покинуть. — Только не отсюда. Из своего кабинета.

Я схватил его за руку, он попытался вырваться, но я знал, что держу в объятиях убийцу, а не испуганную нимфу, так что он потрепыхался-потрепыхался и снова затих в кресле. Я отпустил его, но на всякий случай встал и занял пост у него за спиной.

— Сожалею, джентльмены, что вынужден торопить события, — проговорил Вульф, — но мне не терпится как можно скорее сложить с себя ответственность за пузырек с ядом. Есть ли еще необходимость медлить?

Несколько секунд никто не проронил ни звука, потом молчание нарушил О'Гарро:

— Телефон слева от вас.

22

Что касается жителей штата Нью-Йорк, то для них главный итог всех этих событий стал известен лишь пару месяцев спустя, когда Оливер Бафф предстал перед судом по обвинению в преднамеренном убийстве и был признан виновным в совершении «тяжкого убийства первой степени». В доказательствах недостатка не было: Кремер вместе с командой прокурора федерального судебного округа собрал целую кучу неопровержимых улик, в числе которых фигурировал даже один вполне доброкачественный отпечаток пальца, оставленный на пузырьке с цианистым калием. Для нас же последствия этой истории сказались намного раньше, точнее говоря, на следующий же день после развязки, когда после обеда нам позвонил Рудольф Хансен и попросил разрешения в шесть часов посетить Вульфа вместе с О'Гарро и Хири. Они явились минута в минуту. Вульф только что спустился из оранжереи. Проведя их прямо в кабинет, я заметил, что О'Гарро сразу же устремился к краснокожему креслу, по-видимому, счел, что имеет на это полное право как единственный уцелевший партнер. Может, теперь его имя даже войдет в название фирмы. Что ж, пожалуй, им теперь не помешает немного подновить вывеску.

Судя по внешнему виду, им все еще не мешало хорошенько выспаться, скажем, недельку-другую подряд, но, слава Богу, на сей раз они по крайней мере нашли время причесаться. Держались все хоть и мрачновато, но вполне любезно. После того как мы были проинформированы о некоторых самых последних новостях — в числе которых, кстати, было и заявление секретарши Баффа о том, что в понедельник после обеда она видела в кабинете своего шефа Ассу с коричневым бумажником в руках, — Хансен наконец перешел к цели визита. Для нас всех было бы огромным облегчением, начал он, если бы после всего, что произошло, удалось найти способ довести конкурс до конца, не оставляя никаких лазеек для споров и разногласий, и в этой связи им требуется помощь Вульфа. Тот поинтересовался, каким же образом он сможет им помочь.

— Мы хотели бы, — ответил Хансен, — чтобы вы полностью взяли это дело на себя. Мы намерены предложить вам самому написать стихи, собственноручно раздать их конкурсантам, установить условия и сроки представления ответов, самостоятельно проверить их по мере получения и окончательно решить вопрос о присуждении призов. Мы решили передать в ваши руки всю процедуру от начала до конца. Хири категорически против того, чтобы проведение конкурса по-прежнему возглавляла «ЛБА», и в сложившихся обстоятельствах мы не можем его за это осуждать, ведь платит-то в конечном счете он. Так что вам будут предоставлены все полномочия и полная свобода действий. Никто не вправе будет хоть как-то вмешиваться в ваши действия. За эти услуги «ЛБА» готова заплатить вам пятьдесят тысяч долларов, не считая расходов.

— Я отклоняю ваше предложение, — ровным голосом ответил Вульф.

— Черт побери, но вы просто должны это сделать! — выпалил Хири.

— Нет, сэр. Я ничего не должен. Жизнь временами вынуждала меня рассматривать свою честь как понятие более или менее растяжимое, но она, поверьте, не настолько эластична, чтобы позволить мне писать стишки для парфюмерных конкурсов. Я вовсе не хочу ставить под сомнение честь всякого, кто возьмется за это дело. Честь подобна лицу, у всех разная, ведь не найдется и двух людей, у которых были бы совершенно одинаковые лица. И я прошу вас не настаивать. Предупреждаю, что даже не стану обдумывать ваши аргументы. Признаться, мой отказ мог бы быть для меня еще более болезненным, если бы я не собирался послать фирме «Липперт, Бафф и Асса» счет как раз на ту же самую сумму, пятьдесят тысяч долларов. Плюс расходы.

— Интересно было бы узнать, за что? — холодно осведомился Хансен.

— За работу, которая была мне поручена и которую я добросовестно исполнил.

— Мы уже это обсуждали, — вступил в разговор О'Гарро, — и так и не установили, в чем же состояла ваша работа.

— Вы не выполнили никакой работы, — пояснил Хансен, ставя точки над «i».

— Так-таки и никакой? А кто же тогда, позвольте полюбопытствовать, её выполнил?

— Да никто. Обстоятельства, неподвластные нам, но лежавшие и вне сферы вашего контроля. Если уж кто-то и выполнил эту работу, то это скорее сам Бафф, когда он разослал конкурсантам ответы… Или Асса, когда узнал, что бумажник находится у Баффа, но решающую роль сыграло то, что у конкурсантов оказались ответы. Ведь, в сущности, именно это и спасло конкурс.

— Значит, этот факт вы признаете?

— Разумеется, признаем. Это же совершенно очевидно.

— Превосходно. Наверное, все равно этого не избежать. — Вульф обернулся ко мне. — Арчи, дай, пожалуйста, мистеру Хансену доллар.

Я вынул деньги, встал из-за стола и протянул Хансену доллар, но он почему-то не взял.

— Что все это значит? — поинтересовался он.

— Я снова нанимаю вас в качестве своего поверенного, как в начале нашего знакомства. Мне хотелось бы, чтобы все, что я собираюсь вам сообщить, обрело статус доверительных отношений между вами и мной как клиентом и его официальным поверенным. Поскольку интересы мистера О'Гарро и мистера Хири здесь полностью совпадают с моими, я всецело полагаюсь на их умение держать язык за зубами. Вы вправе расторгнуть наши отношения в любой момент. Во всяком случае, так вы говорили в прошлый раз. Все началось с доверительных отношений, пусть этим и закончится.

Хансен без всякого энтузиазма принял протянутый доллар, и я вернулся на свое место.

— Можете приступать, — проговорил он.

— Имейте в виду, — нахмурившись начал Вульф, — что вы меня вынуждаете. Лично я предпочел бы оставить это при себе, но уж лучше раскрыть тайну, чем продолжать эти бессмысленные споры. Так вот, когда вы получите мой отчет о расходах, который будет приложен к счету, там будет указана статья: «Подержанная пишущая машинка „Ундервуд“, восемьдесят два доллара». Поскольку я хотел полностью исключить всякую возможность разоблачения, то теперь эта машинка покоится на дне реки, но у меня сохранились — или, вернее сказать, я знаю, где хранятся, и без труда могу заполучить — странички отпечатанного на ней текста… И если вам удастся раздобыть у инспектора Кремера листочки с ответами, которые получили конкурсанты, или, по крайней мере, хорошие их фотокопии, я смогу предоставить вам возможность провести сравнение. В результате которого вы убедитесь, что разосланные конкурсантам ответы напечатаны на той же самой машинке, которая означена в моем отчете о расходах.

Хири оглушительно расхохотался. За всеми хлопотами я как-то уже успел подзабыть, какой это большой мастер смеяться, а на этот раз он превзошел самого себя. Издав пару мощных рулад, он передохнул, сделал небольшую паузу, успев выпалить: «Потрясающий мерзавец!», и потом еще некоторое время посмеялся. Хансен и О'Гарро молча наблюдали за этой картиной, причем у О'Гарро был такой насупленный вид, будто он с трудом заглатывал эту малоприятную пилюлю.

Когда Хири уже слегка истощился и в комнате стало можно услышать нормальную человеческую речь, заговорил Хансен.

— Вы хотите сказать, что это вы разослали конкурсантам ответы?

— Вернее сказать, это сделал человек, находившийся у меня на службе. Если вы настаиваете, я могу вам его представить, но я предпочел бы не называть его имени.