Рекс Стаут - Не позднее полуночи
– Мы хотели бы, – ответил Хансен, – чтобы вы полностью взяли это дело на себя. Мы намерены предложить вам самому написать стихи, собственноручно раздать их конкурсантам, установить условия и сроки представления ответов, самостоятельно проверить их по мере получения и окончательно решить вопрос о присуждении призов. Мы решили передать в ваши руки всю процедуру от начала до конца. Хири категорически против того, чтобы проведение конкурса по-прежнему возглавляла «ЛБА», и в сложившихся обстоятельствах мы не можем его за это осуждать, ведь платит-то в конечном счете он. Так что вам будут предоставлены все полномочия и полная свобода действий. Никто не вправе будет хоть как-то вмешиваться в ваши действия. За эти услуги «ЛБА» готова заплатить вам пятьдесят тысяч долларов, не считая расходов.
– Я отклоняю ваше предложение, – ровным голосом ответил Вульф.
– Черт побери, но вы просто должны это сделать! – выпалил Хири.
– Нет, сэр. Я ничего не должен. Жизнь временами вынуждала меня рассматривать свою честь как понятие более или менее растяжимое, но она, поверьте, не настолько эластична, чтобы позволить мне писать стишки для парфюмерных конкурсов. Я вовсе не хочу ставить под сомнение честь всякого, кто возьмется за это дело. Честь подобна лицу, у всех разная, ведь не найдется и двух людей, у которых были бы совершенно одинаковые лица. И я прошу вас не настаивать. Предупреждаю, что даже не стану обдумывать ваши аргументы. Признаться, мой отказ мог бы быть для меня еще более болезненным, если бы я не собирался послать фирме «Липперт, Бафф и Асса» счет как раз на ту же самую сумму, пятьдесят тысяч долларов. Плюс расходы.
– Интересно было бы узнать, за что? – холодно осведомился Хансен.
– За работу, которая была мне поручена и которую я добросовестно исполнил.
– Мы уже это обсуждали, – вступил в разговор О'Гарро, – и так и не установили, в чем же состояла ваша работа.
– Вы не выполнили никакой работы, – пояснил Хансен, ставя точки над "i".
– Так-таки и никакой? А кто же тогда, позвольте полюбопытствовать, ее выполнил?
– Да никто. Обстоятельства, неподвластные нам, но лежавшие и вне сферы вашего контроля. Если уж кто-то и выполнил эту работу, то это скорее сам Бафф, когда он разослал конкурсантам ответы... Или Асса, когда узнал, что бумажник находится у Баффа, но решающую роль сыграло то, что у конкурсантов оказались ответы. Ведь, в сущности, именно это и спасло конкурс.
– Значит, этот факт вы признаете?
– Разумеется, признаем. Это же совершенно очевидно.
– Превосходно. Наверное, все равно этого не избежать. – Вульф обернулся ко мне. – Арчи, дай, пожалуйста, мистеру Хансену доллар.
Я вынул деньги, встал из-за стола и протянул Хансену доллар, но он почему-то не взял.
– Что все это значит? – поинтересовался он.
– Я снова нанимаю вас в качестве своего поверенного, как в начале нашего знакомства. Мне хотелось бы, чтобы все, что я собираюсь вам сообщить, обрело статус доверительных отношений между вами и мной как клиентом и его официальным поверенным. Поскольку интересы мистера О'Гарро и мистера Хири здесь полностью совпадают с моими, я всецело полагаюсь на их умение держать язык за зубами. Вы вправе расторгнуть наши отношения в любой момент. Во всяком случае, так вы говорили в прошлый раз. Все началось с доверительных отношений, пусть этим и закончится.
Хансен без всякого энтузиазма принял протянутый доллар, и я вернулся на свое место.
– Можете приступать, – проговорил он.
– Имейте в виду, – нахмурившись начал Вульф, – что вы меня вынуждаете. Лично я предпочел бы оставить это при себе, но уж лучше раскрыть тайну, чем продолжать эти бессмысленные споры. Так вот, когда вы получите мой отчет о расходах, который будет приложен к счету, там будет указана статья: "Подержанная пишущая машинка «Ундервуд», восемьдесят два долларам. Поскольку я хотел полностью исключить всякую возможность разоблачения, то теперь эта машинка покоится на дне реки, но у меня сохранились – или, вернее сказать, я знаю, где хранятся, и без труда могу заполучить – странички отпечатанного на ней текста... И если вам удастся раздобыть у инспектора Кремера листочки с ответами, которые получили конкурсанты, или, по крайней мере, хорошие их фотокопии, я смогу предоставить вам возможность провести сравнение. В результате которого вы убедитесь, что разосланные конкурсантам ответы напечатаны на той же самой машинке, которая означена в моем отчете о расходах.
Хири оглушительно расхохотался. За всеми хлопотами я как-то уже успел подзабыть, какой это большой мастер смеяться, а на этот раз он превзошел самого себя. Издав пару мощных рулад, он передохнул, сделал небольшую паузу, успев выпалить: «Потрясающий мерзавец!», и потом еще некоторое время посмеялся. Хансен и О'Гарро молча наблюдали за этой картиной, причем у О'Гарро был такой насупленный вид, будто он с трудом заглатывал эту малоприятную пилюлю.
Когда Хири уже слегка истощился и в комнате стало можно услышать нормальную человеческую речь, заговорил Хансен.
– Вы хотите сказать, что это вы разослали конкурсантам ответы?
– Вернее сказать, это сделал человек, находившийся у меня на службе. Если вы настаиваете, я могу вам его представить, но я предпочел бы не называть его имени.
– Думаю, мы не будем настаивать, как вы считаете, Пэт?
– Обойдемся! – ответил, слегка смягчившись, О'Гарро. – Пропади все пропадом!
– Неудивительно, что вы так настаивали на доверительных отношениях, обратился Хансен к Вульфу. – Это в корне меняет дело.
– Хм... Еще бы, – сухо заметил Вульф. – Особенно если учесть, что вы сами только что заявили, что именно рассылка конкурсантам ответов и спасла конкурс от краха. Это составляло одну из моих задач, другая же заключалась в том, чтобы вынудить кого-то предпринять какие-то действия. Я не знал, кого именно и к каким конкретно действиям, но мне представлялось, что это будет стимулировать развитие событий, и так оно и оказалось.
– Да уж, что верно, то верно, – согласился О'Гарро. – Пожалуй, события развивались даже несколько слишком интенсивно, но этого вы не могли предотвратить.
– Я должен был это предотвратить. Мистер Асса должен был остаться в живых. Если бы я не совершил грубейшей ошибки. – Вульф мрачно сжал губы, потом снова расслабился. – Так что, дать вам для сравнения странички, отпечатанные на нашей машинке?
– Нет, не надо, – ответил Хансен. – Ваше мнение, Пэт?
– Да нет, ни к чему.
– И все-таки, – обратился Хансен к Вульфу, – мы по-прежнему хотим, чтобы вы взяли на себя организацию конкурса. Разумеется, оплата ваших услуг будет сверх той суммы, которая означена в вашем счете. Это никоим образом не...
– Я ведь уже сказал, нет! – как раненый зверь прорычал Вульф.
И, должен признаться, я всецело разделял его чувства. Ради каких-то смутных понятий о чести отказываться от пятидесяти тысяч – занятие и так достаточно тяжелое. Но заставлять человека проделывать этот номер несколько раз кряду – это уже смахивало на садизм... Они пытались его уломать, особенно долго не сдавался Хири, но в конце концов им все-таки пришлось сдаться. Правда, когда они уже уходили и я вышел в прихожую их проводить, они загнали меня под вешалку и попытались внушить мне, что если бы я уговорил Вульфа, то внакладе бы не остался, но я был тверд и не оставил им никакой надежды. Честно говоря, в тот момент мне вообще было не до них. Меня мучила совсем другая, глубоко личная проблема, и, едва закрыв за гостями дверь, я тут же вернулся в кабинет, чтобы без всякого промедления приступить к ее решению.
– Что ж, – обратился я к Вульфу, – ничего не скажешь, это был блестящий трюк. Просто шедевр. Пальчики оближешь! Так что примите поздравления. Мало того, что вы изменили правила игры и позволили себе откровенно лгать, прямо глядя мне в глаза, вы еще умудрились взгромоздить на эту ложь другую, уверяя меня, что и не думали менять никаких правил. Так как там насчет доверительных отношений? И как, интересно, я смогу после всего этого поверить хоть одному вашему слову?
Он скривил рот. По его замыслу это должно было изображать улыбку.
– Ты всегда можешь верить мне, Арчи. Ну-ка воспользуйся своей блестящей, несравненной памятью и попробуй дословно восстановить все, что я говорил тебе по этому поводу. Сначала я сказал: «На такую дерзкую провокацию я не мог даже рассчитывать». Что было чистой правдой. Я на нее вовсе и не рассчитывал, я был в ней совершенно уверен, ибо собственноручно ее организовал. Потом я сказал: «Я даже не включал это в число вероятных событий». И это тоже было правдой. Ибо оно было не вероятным, а стопроцентно достоверным. Так что я ни разу не сказал тебе прямой лжи и не собираюсь делать этого впредь. А если я и позволил себе пару каламбуров, то исключительно для того, чтобы уберечь тебя от необходимости говорить откровенную ложь мистеру Стеббинсу или кому-нибудь другому, кто вздумал бы задавать тебе нескромные вопросы. Ну что, точно ли я процитировал свои заявления?
