Найо Марш - Форель и Фемида

Фокс поднял свой толстый палец, и оба они прислушались к тому, что говорит Олифант.

— Але! — повторял Олифант. — Але! Подождите, сэр, я сейчас узнаю…

— В чем дело? — резко спросил Аллейн.

Олифант прикрыл трубку своей мощной ладонью.

— Мистер Бентвуд в больнице, сэр, — сказал он. — Хотите поговорить с его секретарем?

— Ах, разрази его гром! — рявкнул Аллейн. — Нет, не хочу. Спасибо, Олифант. Пошли, Фокс! Этот номер не удался. Пора! Олифант, если будет время, мы заскочим что-нибудь перехватить в «Мальчишку и Осла», но по дороге заедем еще вот сюда.

Он снова ткнул пальцем в список. Сержант проследил за направлением пальца.

— В «Нагорье»? — спросил он. — К капитану Сайсу?

— Да, — кивнул Аллейн. — Будьте начеку и по моему сигналу немедленно приезжайте с подобающим сопровождением. Будем брать! Пошли, Фокс!

По дороге назад через Уоттс-хилл, Аллейн был совершенно спокоен.

Они перевалили через холм и, приблизившись к Джейкобс-коттеджу, заметили мистера Финна, который стоял, прислонясь к своей калитке, с котенком на плече.

— Не станем откладывать, — предложил Аллейн. — Давайте-ка остановимся.

Фокс затормозил перед калиткой, и Аллейн вылез из машины. Он подошел к мистеру Финну, который воззрился на него с удивлением.

— Боже мой, старший инспектор! — произнес мистер Финн, снял котенка с плеча и погладил его. — Вы опять здесь. Опять и опять — прямо как последняя цифра периодической дроби.

— Такая уж у нас работа, — мягко ответил Аллейн. — Вы еще убедитесь, до чего мы любим являться не вовремя.

Мистер Финн поморгал и усмехнулся.

— Означает ли это, что я представляю для вас профессиональный интерес? Или же вы подыскали себе новую область, чтобы поупражняться в своих догадках? Нанспардон, например. Не рисуете ли вы в своем воображении, как почитаемая мной леди Гигантер, вдовствующая Мамонтиха, крадется по заросшему маргаритками лугу? Или как Джордж, подстрекаемый своим только что обретенным титулом, мчится в бриджах через ивовые заросли? А может быть, медицина виновата? И вы подозреваете нашего юного Эскулапа, мастера скальпеля и клистира? Вы, конечно, считаете, что у меня нет вкуса, но, право же, кроме меня, есть и другие претенденты на роль преступника. Может быть, стоит и к ним как следует приглядеться? Например, к престарелому, но невоздержанному любителю стрельбы из лука. А также к очаровательной и загадочной вдовушке с сомнительным прошлым. Увы, увы, до чего все это неубедительно звучит! Чем могу быть полезен?

Аллейн вглядывался в бледное лицо и беспокойные глаза.

— Мистер Финн, — сказал он, — не ознакомите ли вы меня с имеющимся у вас экземпляром седьмой главы?

Котенок открыл рот, показывая розовый язычок, и мяукнул. Мистер Финн ослабил хватку, поцеловал малыша и опустил его на землю.

— Прости меня, крохотуля, — сказал мистер Финн. — Беги к маме. Может быть, зайдете? — предложил он, открыл калитку, и Аллейн с Фоксом проследовали за ним в сад, уставленный потрепанными плетеными креслами.

— Конечно, вы вправе отказаться, — продолжал Аллейн. — В таком случае мне придется прибегнуть к иным методам.

— Если вы считаете, — сказал мистер Финн и облизнул губы, — что седьмая глава, которую вы, видимо, заметили на моем столе, но, надеюсь, не прочли, может в чем-то меня уличить, то вы заблуждаетесь. Скорее наоборот, в ней — мое алиби.

— Я так и думал, — ответил Аллейн. — Но почему бы не показать мне рукопись?

Наступило продолжительное молчание.

— Без разрешения леди Лакландер, — наконец заговорил мистер Финн, — я этого не сделаю. Даже если меня будут упрашивать все сыщики мира.

— Ну что ж, — кивнул Аллейн, — вы держите свое слово. Но может быть, вы подтвердите, что седьмая глава представляет собой нечто вроде авторской исповеди? Не признает ли в ней сэр Гарольд Лакландер, что сам виновен в утечке информации во время трагических событий в Зломце?

— О Боже, — задохнулся мистер Финн, — откуда такой практицизм?

— Не в практицизме дело, — добродушно ответил Аллейн. — Я ведь говорил вам нынче утром, что имею некоторое представление о том, что происходило в Зломце. Вы только что заявили, что в седьмой главе содержится ваше алиби. Если так, если седьмая глава восстанавливает ваше доброе имя, вы, естественно, будете приветствовать ее публикацию.

Мистер Финн промолчал.

— Думаю, не стоит от вас скрывать, — продолжал Аллейн, — что детали того, что происходило с седьмой главой, я все равно узнаю у издателей.

— Они не в курсе дела.

— Напротив, они были проинформированы самим автором — без ведома полковника Картаретта.

— Да? — вздрогнул мистер Финн. — Если издатели — профессионалы, то наотрез откажутся раскрыть вам содержание мемуаров.

— Как и вы?

— Как и я. Я отказываюсь сообщать вам что-либо по этому вопросу, какое бы давление на меня ни оказывали, инспектор Аллейн.

Мистер Финн отвернулся, но тут его калитка скрипнула, и Аллейн спокойно поздоровался:

— Еще раз доброе утро, леди Лакландер.

Мистер Финн обернулся и пробормотал что-то невнятное.

В глаза леди Лакландер било солнце. Прищурившись, она остановилась. Лицо ее ничего не выражало — только руки слегка подрагивали.

— Родерик, — сказала леди Лакландер, — я пришла, чтобы во всем признаться.

Глава десятая

ВОЗВРАЩЕНИЕ В СУИВНИНГС

Леди Лакландер медленно подошла к ним.

— Если это сооружение меня выдержит, Октавиус, — сказала она, — я сяду.

Полицейские посторонились. Внезапно мистер Финн залепетал:

— Нет, нет! Ни слова больше! Я вам запрещаю!

Леди Лакландер опустилась в плетеное кресло.

— Умоляю вас, — истерически взывал мистер Финн, — не открывайте рта, леди Лакландер!

— Вздор, Окки, — слегка задыхаясь, возразила она. — Если хотите, сами молчите, дурачок.

Она бросила взгляд на Финна и рассмеялась.

— Господи, да вы что, думаете, это моих рук дело?

— Нет, нет! Что вы!

С усилием повернувшись, леди Лакландер обратилась к Аллейну:

— Я пришла сюда, Родерик, выполнить волю моего мужа. Я должна донести до вас его признание.

— Наконец-то, — сказал Аллейн. — Седьмая глава!

— Совершенно верно. Не знаю, что вы уже знаете — или думаете, что знаете, — и что вам тут наболтали.

— Я ничего ему не сказал! — выкрикнул мистер Финн.

— Гм, очень любезно с вашей стороны, Октавиус, — произнесла леди Лакландер.

Мистер Финн в возмущении всплеснул руками, но промолчал.

— Есть и другие источники информации, — продолжала леди Лакландер. — Насколько я понимаю, жена полковника была в курсе дела.

«Джордж рассказал Китти Картаретт о седьмой главе, и леди Лакландер об этом узнала, — подумал Аллейн, на которого посмотрела старая дама. — Она думает, что Китти все пересказала мне». Однако он промолчал.

— Так что считайте, — добавила леди Лакландер, — что я просто уступаю необходимости.

Аллейн кивнул.

— Однако дело обстоит все-таки не совсем так. Прежде всего мы, вся наша семья, в долгу перед вами, Октавиус.

— Остановитесь — воскликнул мистер Финн. — Остановитесь на этом, не произносите вслух…

— Мистер Финн, — вмешался Аллейн, одним махом нарушив по крайней мере три правила поведения полицейского, — если вы не прекратите болтовню, я приму неотложные меры, чтобы заставить вас умолкнуть. Угомонитесь, мистер Финн!

— Да, Окки, — сказала леди Лакландер, — я совершенно согласна с инспектором. Либо заткнитесь, либо убирайтесь отсюда, любезный.

Она подняла свою маленькую, пухлую ручку и держала ее на весу, словно одного из котят мистера Финна.

— Уж поверьте мне, — добавила она, — я все тщательно обдумала. Не волнуйтесь!

И пока мистер Финн, в замешательстве теребя пальцем губу, пялился на Аллейна, леди Лакландер, сделав решительный жест маленькой своей ручкой, промолвила:

— Родерик, мой муж был предателем.

Странная компания расположилась в неудобных плетеных креслах: Фокс потихоньку вел записи, мистер Финн сидел, зажав голову руками, а леди Лакландер, обратившись всем своим мощным фасадом к Аллейну, говорила и говорила.

— Об этом, — продолжала она, — и написано в седьмой главе.

Голос ее на мгновение прервался. Потом она произнесла:

— Говорить мне нелегко. Уж не хочу показаться вам дурой. Погодите минутку, ладно?

— Конечно, — кивнул Аллейн, и все ждали, пока леди Лакландер, губы которой дрожали, а пухлые ручки никак не могли найти себе места, придет в чувство.

— Ну вот, уже лучше, — сказала она наконец. — Теперь я справлюсь. — И продолжала: — Во времена, когда произошла история в Зломце, мой муж имел тайную связь с немецкими фашистами. С самой их верхушкой — с людьми из окружения Гитлера. Немцы считали его своей козырной картой: как-никак английский дипломат, имя которого, — голос ее дрогнул, — пользовалось уважением у него на родине. Он стал предателем и безоговорочно уверовал в нацистские идеалы.