Агата Кристи - Третья
Она взглянула на него с иронией.
– Иными словами, я полагаю, вы всегда цените возможность получить представление о надежности свидетелей. Сколько они выдумывают, сколько действительно видели. Или полагают, будто видели.
Он ответил с легкой улыбкой:
– Сомневаться в вашей надежности, мисс Джейкоб, у нас оснований, право же, нет. Вы будете прекрасной свидетельницей на суде.
– Без малейшего удовольствия. Но, полагаю, уклониться от этого нельзя.
– Боюсь, что так. Но в любом случае благодарю вас, мисс Джейкоб. – Он посмотрел по сторонам. – У кого-нибудь есть еще вопросы?
Пуаро сделал движение, показывая, что у него есть, и мисс Джейкоб, уже было направившаяся к двери, недовольно остановилась.
– Да? – сказала она.
– Об упоминании Луизы. Вы не знаете, кого она имела в виду?
– Нет, конечно.
– А не могла она говорить о миссис Луизе Шарпантье? Вы ведь знали миссис Шарпантье, не так ли?
– Нет.
– Но вы же знали, что она недавно выбросилась с седьмого этажа этого здания?
– Про то, что она выбросилась из окна, я, конечно, слышала. Но что ее звали Луиза, не знала. И знакома с ней не была.
– И может быть, вас такое знакомство не очень привлекало?
– Поскольку она умерла, я предпочла бы этого не касаться. Но не отрицаю, что так оно и было. Соседкой она оказалась очень неприятной, и я вместе с другими жильцами жаловалась управляющему.
– На что конкретно?
– Говоря откровенно, она пила. Ее квартира находится прямо над моей, и там без конца устраивались ночные сборища с битьем посуды, падающими стульями, пением, воплями и… э… всем прочим.
– Может быть, она страдала от одиночества? – высказал предположение Пуаро.
– Ну, такого впечатления она отнюдь не производила, – ядовито заметила мисс Джейкоб. – На следственном суде упоминалось, что она тревожилась за свое здоровье. Чистейшие фантазии. Выяснилось, что она была совершенно здорова! – И, разделавшись с покойной миссис Шарпантье без малейшего сочувствия, мисс Джейкоб удалилась.
Пуаро повернулся к Эндрю Рестарику и спросил мягко:
– Я не ошибаюсь, мистер Рестарик, что одно время вы были знакомы с миссис Шарпантье довольно близко?
Рестарик помолчал, потом испустил тяжелый вздох и поднял глаза на Пуаро.
– Да. Одно время. Много лет назад действительно я знал ее очень близко… Но, должен оговориться, не под фамилией Шарпантье. Тогда она была Луиза Бирелл.
– Вы были… э… влюблены в нее?
– Да, был. Я был влюблен в нее по уши! Ради нее оставил свою жену. Мы уехали в Южную Африку. И не прошло и года, как расстались навсегда. Она вернулась в Англию и ни разу мне не написала. Я понятия не имел, что с ней сталось.
– Ну а ваша дочь? Она была знакома с Луизой Бирелл?
– Во всяком случае, не настолько, чтобы помнить ее. В пять-то лет!
– Но она ее знала?
– Да, – медленно произнес Рестарик. – Она… Она знала Луизу. То есть Луиза бывала у нас и иногда играла с ней.
– Таким образом, не исключено, что она могла ее помнить, несмотря на прошедшие годы?
– Не знаю. Просто не могу ничего сказать. Я же не знаю, как Луиза выглядела теперь. Насколько изменилась. Ведь я сам ее больше не видел, как уже сказал вам.
– Письмо от нее вы не получили, мистер Рестарик? – мягко сказал Пуаро. – То есть после того, как вернулись в Англию?
Снова последовала пауза, завершившаяся тяжелым вздохом.
– Да, получил… – ответил Эндрю Рестарик, и внезапно в его голосе появилось любопытство. – Но как вы об этом узнали, мосье Пуаро?
Пуаро извлек из кармана аккуратно сложенный лист бумаги, развернул его и подал Рестарику. Тот взглянул на лист, недоуменно хмурясь.
«Милый Энди,
из газет я узнала, что ты вернулся. Надо бы нам встретиться, обменяться воспоминаниями, как мы прожили эти годы…»
Далее с новой строки следовало:
«Энди, догадайся, кто тебе пишет? Луиза! И не смей говорить, будто ты меня забыл…»
«Дорогой Энди, как ты видишь по грифу, я живу в одном доме с твоей секретаршей. Как тесен мир! Нам необходимо встретиться. Не мог бы ты заглянуть на рюмочку коньяка на следующей неделе в понедельник или вторник?»
«Энди, любимый, я должна, должна с тобой увидеться… Никто, кроме тебя, ничего для меня не значил. И ты ведь тоже не мог меня забыть? Ведь верно?..»
– Откуда оно у вас? – с любопытством спросил Рестарик у Пуаро, постукивая пальцами по листку.
– Из мебельного фургона, благодаря одному моему доброму другу, – ответил тот, взглянув на миссис Оливер.
Рестарик тоже взглянул на нее, но без особой благодарности.
– Это вышло нечаянно, – объяснила миссис Оливер, правильно истолковав его взгляд. – Видимо, увозили ее мебель, и грузчики опрокинули письменный стол, так что ящик открылся, из него все высыпалось, и ветер швырнул этот листок прямо на меня. Ну, я его подобрала и отнесла им, но они ругались между собой и не захотели его взять, а я машинально сунула его в карман. И вспомнила про него только сегодня, когда выворачивала карманы пальто, собираясь отправить его в чистку. Так что, видите, вина не моя. – Она умолкла, переводя дух.
– Но она все-таки досочинила письмо вам? – спросил Пуаро.
– Да… Выбрав один из более официальных вариантов. Я не ответил. Решил, что так будет разумнее.
– Вам не хотелось снова увидеть ее?
– Абсолютно! С ней крайне трудно иметь дело. И всегда так было. К тому же я кое-что про нее узнал. В частности, что она пьет. Ну и еще…
– Вы сохранили ее письмо к вам?
– Нет. Я его порвал и выбросил.
Доктор Стиллингфлит спросил резко:
– Ваша дочь когда-нибудь говорила с вами о ней?
Рестарик, казалось, замялся с ответом, и доктор Стиллингфлит сказал настойчиво:
– Видите ли, это может иметь большое значение.
– Вы, врачи!.. Да, один раз она о ней упомянула.
– Но что именно она сказала?
– Вдруг ни с того ни с сего она объявила: «Я на днях видела Луизу, папа». Я растерялся и спросил: «Где?» А она ответила: «В ресторане при доме, где я живу». Мне стало неловко, и я сказал: «Вот уж не думал, что ты ее помнишь!» А она ответила: «Как же не помнить! Мама не позволила бы мне забыть, если бы я и пыталась».
– Да, – сказал доктор Стиллингфлит. – Это важно. Безусловно, так.
– А с вами, мадемуазель, – Пуаро внезапно повернулся к Клодии, – с вами Норма когда-нибудь говорила о Луизе Шарпантье?
– Да. После ее самоубийства. Сказала, что она была нехорошей женщиной. Как-то по-детски сказала.
– Вы тоже были здесь в ту ночь, а вернее, рано утром, когда это произошло?
– Нет. Я была в отъезде. Знаю, потому что вернулась как раз на следующий день, и мне рассказали. – Она обернулась к Рестарику. – Помните? Двадцать третьего? Я ездила в Ливерпуль.
– Да, конечно. Представляли меня на заседании Хиверовского фонда.
– Однако Норма ночевала здесь? – спросил Пуаро.
– Да. – Клодия немного замялась.
– Клодия? – Рестарик положил руку ей на плечо. – Что вы знаете о Норме? Ведь что-то есть! Вы что-то недоговариваете.
– Ничего подобного! Что мне может быть о ней известно?
– Вы ведь считаете ее помешанной, верно? – спросил доктор Стиллингфлит светским тоном. – Как и та брюнетка. Как и вы, – добавил он, внезапно оборачиваясь к Рестарику. – Все мы ведем себя благопристойно и старательно избегаем этой темы, а сами только это и думаем! То есть за исключением старшего инспектора. Он вообще ничего не думает. Он собирает факты: психически ненормальная убийца. А ваше мнение, сударыня?
– Мое? – Миссис Оливер подскочила. – Я… я не знаю.
– Воздерживаетесь? Я вас не виню. Трудное решение. В целом большинство думает одно и то же. Только термины употребляются разные. Неладно на чердаке. Сдвинутая. Не все дома. Свихнутая. Душевно ненормальная. Бредовые идеи. Хоть кто-нибудь считает ее нормальной?
– Мисс Бэттерсби, – ответил Пуаро.
– Что еще за мисс Бэттерсби?
– Школьная директриса.
– Если я когда-нибудь обзаведусь дочерью, то отдам ее в эту школу… Но, разумеется, у меня другое положение. Я-то знаю. Я знаю о ней все!
Отец Нормы уставился на него, а потом спросил у Нийла:
– Кто он? Откуда он может знать о моей дочери хоть что-нибудь?
– Я знаю о ней все, – повторил Стиллингфлит, – потому что последние десять дней я занимался с нею профессионально.
– Доктор Стиллингфлит, – объяснил Нийл, – очень квалифицированный и известный психиатр.
– А каким образом она попала к вам в когти без моего согласия на то?
– Спросите усатика, – непочтительно сказал доктор Стиллингфлит, кивая на Пуаро.
– Вы… вы… – Рестарик задыхался от гнева.
– Но у меня были ваши инструкции, – умиротворяюще сказал Пуаро. – Вы хотели, чтобы ваша дочь, когда ее найдут, была ограждена от опасности. Я ее нашел и сумел заинтересовать доктора Стиллингфлита ее состоянием. Ей угрожала серьезная опасность, мистер Рестарик. Крайне серьезная.
– Но не больше, чем сейчас! Арест за убийство!
